Александр Прозоров - Заклинатель

– Ты моя жена, – шепнул ей Зверев. – Я буду делать с тобой все. Все, что захочу. А теперь раздвинь ноги и смирись.

– Нет… Нет, не нужно… Не нужно… Это грех! – Она изогнулась навстречу ему дугой, прикусила губу, застонала – и всего лишь от прикосновения ладони к сокровенным вратам.

– Смирение! – потребовал Андрей, целуя ее грудь. – Бог учил смирению.

– Нет…

Она упала на спину и все же выполнила его приказ. Чтобы, наконец, превратиться из невесты в настоящую жену…

Прижать люк было гениальной идеей. Иначе орава гостей застала бы их в самом лучшем виде: сонными, помятыми, голыми. А так – они успели влезть хотя бы в рубахи, прежде чем толпе удалось ворваться на чердак. Холопы принялись бродить вокруг, нахлестывая все подряд рябиновыми ветками, подружки утащили невесту с собой, старый князь Друцкий уволок простыню с кровавым пятном. Когда Андрей оделся и спустился вниз, то обнаружил ее в трапезной, висящей на стене, словно захваченное в бою вражеское знамя.

Часть гостей здесь вовсю пировала, другая часть – еще не проснулась. Правда, ни родственников невесты, ни родителей жениха тут не имелось. Зверев пошел их искать – и наткнулся на втором этаже, на лестнице.

– Ну наконец-то! – всплеснула руками Ольга Юрьевна, отряхнула что-то с его головы, поправила рубаху, одернула ферязь, шепнула: – Ну чего молчишь? А где, такие-растакие, моя жена?

– А где, такие-растакие, моя жена? – громко повторил Зверев.

Открылась дверь в его светелку, оттуда вышли князь Друцкий, подружки-плакальщицы, еще несколько гостей со стороны невесты.

– Ой, прости, добрый молодец, ой, не серчай, ясный сокол. Забылися мы совсем. Что нет у нас нашей доченьки, а есть у тебя мила женушка.

Тут из светелки выплыла Полина: в кокошнике с легким белым шелковым покрывалом, падающим на волосы, с жемчужной понизью на лбу и на висках, с рубиновыми серьгами, в свежей рубахе с пышными рукавами, покрытыми мелкой вышивкой в виде красных и синих треугольничков, в красном сарафане из похожей на велюр, толстой, мягкой тафты. Не узнать просто – совсем другая особа.

– А теперь, – осенил себя крестом Василий Ярославович, – можно и в храм. Молебен благодарственный заказать, что все по-доброму да удачно сладилось.

Гости тоже перекрестились, начали спускаться вниз. Как-то получилось, что молодые оказались на выходе последними, ненадолго задержались одни. Андрей по привычке, оставшейся из далекого будущего, остановился, пропуская женщину вперед. Полина же, прежде чем спуститься, вдруг подскочила к нему, крепко обняла, прижавшись всем телом, чмокнула в щеку и лишь после этого побежала вниз.

После молебна последовало продолжение пира, на котором молодым уже предложено было есть – но не дозволено пить. Андрей и Полина просидели часа два, после чего Федор Друцкий ехидно заметил, что муж с женой друг по другу, видать, совсем не скучают. Зверев намек понял, поднялся, поклонился гостям и увел жену в свадебную опочивальню.

Спустились они оттуда только на следующий день, ближе к полудню. В доме было тихо и пустынно, дворня засыпала землю перед крыльцом и баней свежим сеном, в кузне звенел молот, холопы с веселым переругиванием распускали на доски длинное бревно, у дальней стены прачки выколачивали пропитанное щелоком белье. Жизнь возвращалась в нормальное русло. Свадьба осталась позади.

– Ну что, натешились? – со снисходительной улыбкой встретил в трапезной молодых Василий Ярославович. – Я уж думал, никогда не придете.

Он налил себе в кубок вина, немного отхлебнул.

– А я вот праздную. На свадьбе не до хмеля, больно хлопот много, а ныне в самый раз. За здоровье твое и Полины, за жизнь долгую, за детей, и чтобы побольше. Вы как, сынок?

– Мы старались, отец, – сдерживая улыбку, кивнул Андрей.

Жена отвернула лицо и стыдливо прикрыла его ладошкой, а другой взяла Зверева за руку.

– Вот и молодцы. Детей делать не грешно. Грешно детей не иметь. – Он захлопал рукой по столу: – Агафья, белорыбицы молодым принеси! Не видишь, проснулись дети?! И ковшей для них захвати!.. Что до княжества, имения вашего, то князь Юрий Семенович обещался, как со службы вернемся, с нами отправиться да во владение ввести.

– Какой службы?

– По разряду, с Москвы присланному, ныне нам надлежит на реке Суре службу порубежную нести. Али забыл, сынок, что боярин ты ныне, в разряд записанный? Как княжество примешь – там станешь числиться, а ныне от Лук Великих выступать тебе надлежит. От татар казанских землю и веси оберегать станем. Дабы к Нижнему Новгороду к весне не опоздать, выступать завтра надобно. Не то под половодье угодим. Хотя… Хотя, через пять ден поедем. Ничего за пять дней не случится. Вы молодые, вам эти ночи дороже.

Чтобы узнать, насколько велики размеры твоей страны – нужно проехать по ней на телеге. От Великих Лук до Нижнего Новгорода отряд из двадцати пяти воинов при трех телегах ехал целых тридцать восемь дней. И это притом что повозки были практически не загружены, и люди торопились, нагоняя время. Из усадьбы выехали, пока еще снег с полей не сошел, и лед на озере стоял прочный и толстый, а на место прибыли – уже вовсю луга зеленели, стрекозы носились, черемуха цвела.

Воевода Хворостинин раскинул свою ставку возле малюсенькой деревеньки в три двора. Селение Сергач было столь крохотным, что не имело ни одного дома, достойного принять в своих стенах знатного боярина, а потому и воевода, и служилые люди поставили свои шатры, юрты и навесы на заливном лугу возле широкой, метров в тридцать, реки. Зато у этой деревеньки имелась великая сила, способная оградить ее обитателей от мора, крови, неурожая и прочих страшных бед. Сила скрывалась в небольшой, покосившейся от времени часовенке из мореного дуба. Оказывается, она была поставлена еще двести лет тому назад самим Сергием Радонежским! Это имя знал даже Зверев, а потому со всей искренностью перекрестился на темный крест на маковке и вознес молитву о заступничестве.

Прибыли Лисьины, можно сказать, в последний момент. Срок сбора порубежной рати подходил к концу, и ранним утром нового дня одетые в броню Василий Ярославович и Андрей вместе с прочими боярами явились на воинский совет.

Князь Хворостинин, назначенный на это лето прикрывать восточные границы Руси от казанцев, выглядел всего лет на сорок и казался еще вполне крепким мужчиной. Однако совет он вел, сидя в складном кресле из красного вишневого дерева. Может, тяжело было в жару в тяжелой шубе, а может, так воевода власть свою показывал. Вы, дескать, стойте, а я посижу.

– Значится, так, бояре, службу мы свою построим, – велеречиво начал он. – Большой полк здесь стоять назначаю. Случись появиться татям татарским, отсель он за два дни в любую сторону дойти поспеет и поганых поразить. Воеводой своего брата князя Андрея ставлю. В Большой полк назначаю бояр елецких, курских, пинских, луцких и ладожских.