Александр Прозоров - Заклинатель

– Конечно нет… – наклонился Зверев к курице, отломал ногу с бедром, протянул Полине: – Вот, ешь.

– Ты о чем?

– Обо всем. И ляхов не весь день держал, а несколько часов. И не один, а человек десять нас было. Федор Друцкий, кстати, тоже. И в лесу рать польскую не всю извел, два десятка человек отпустил.

– Как же ты их?

– Что – отпустил или истребил?

Девушка махнула рукой и принялась жадно поедать ароматное куриное мясо. Андрей отломил для себя вторую ногу, съел, запил квасом, после чего они поделили остатки тушки. Зверев подобрал покрывало, старательно вытер руки, протянул невесте:

– Бери, все равно оно больше не понадобится…

Зверев вздохнул. Теперь ему предстояло выполнить обязанности по сохранению рода бояр Лисьиных и князей Сакульских. Но он никак не знал, с чего начать. Что, просто прыгнуть на девушку, с которой познакомился, считай, всего минуту назад? С другой стороны – вроде как раз так и положено. Он облизнул губы, наклонился, чтобы поцеловать невесту, – но она вдруг отпрянула, отвернулась:

– Нет, не нужно!

– Что не нужно?

– Не надо меня трогать! Не надо, пожалуйста! Неудобно… Я стесняюсь.

Тут Зверев уже просто опешил:

– Как же ты в браке жить собираешься, если я тебя трогать не стану?

– Но я не хочу!

– Какого ж черта тогда замуж пошла?! – не выдержав, повысил голос Андрей.

– Дядя сказал: нужно. Не то в девках останусь, а княжество в казну отойдет. Нужно ребеночка родить.

– Как же ты его родишь?

– Бог даст… Я молиться буду. А ты… А ты с девками развлекаться можешь. У тебя ведь есть, вестимо? А я так, в светелке с рукоделием посижу. Ты ведь теперь князь, так что не отберут теперь имение.

– Ой, мама… – Андрей поднял крынку, понюхал, отхлебнул. Нет, это был квас. Значит, это не ему мерещится, а у невесты что-то с головушкой не в порядке. Чем же тогда ей так по мозгам дало? На пиру не пила, курить или ширяться здесь еще, слава богу, не умеют. Тогда откуда это у нее в крохотной тыковке? – Ты хоть знаешь, откуда дети берутся? Отец Ануфий сказывал, что во грехе. По Божьему благословению. И рожать надобно в муках. Так грех совокупления искупается. А богоматерь наша, – Полина перекрестилась, – безгрешно зачала. Коли молиться искренне и много…

– Мама… – схватился за голову Зверев. – Все-таки подсунули…

– Я тебе верной буду. А Бог даст, и дети у нас безгрешные появятся.

– Ага, – вспомнил Андрей, ради чего весь этот кошмар затевался, – продолжатели рода. Что будут урожденными князьями. И которым имение это, где мы гуляем, подарено будет и Лисьиным, и Друцким.

Кое в чем Полина была права: ласкаться с очаровательной Варварой было бы куда приятнее. Кое в чем не очень: на Бога надейся, а сам не плошай. И да простит его Господь за столь похабные мысли.

– Эй, голубки! – постучали снизу. – Не хотите ли чего поведать? Не хотите ли друзей проведать? Не хотите ли курочки отведать?

– Далась им эта курица! – сплюнул Андрей. – Этак закукарекать недолго. – Он громко крикнул: – Отстаньте, мы заняты! – А потом тише добавил: – Первая брачная ночь у нас.

Брачный договор – брачным договором, но нужны и дети. Они вроде как должны инициировать вступление в силу оговоренных в контракте конкретных условий о переходе права собственности и прекращения юридических разногласий.

– Тьфу, какая хрень в голову лезет, – опять сплюнул Зверев. – Вроде и слов таких раньше не знал.

Однако Варя тут уж никак не поможет, это факт. Рожать должна княгиня. Вот ввязался в историю!

Андрей опять повернулся к девушке, протянул руку, собираясь погладить ее по волосам, но Полина отпрянула:

– Не надо, боярин. Грех это плотский, нехорошо.

– А клятвопреступление – хорошо?

– Какое клятвопреступление? – испугалась она. – Я своих обещаний…

– Ты о чем сегодня в церкви клялась? Слушаться меня безропотно, все приказы исполнять, подчиняться во всем. Жена да убоится мужа своего! Я тебе муж или не муж? Перед Богом клялась! Опусти руки и стой спокойно!

Полина открыла рот, словно собиралась возразить, закрыла. Медленно вытянула ладони к полу.

– Давно бы так, девочка, – погладил ее по голове Зверев, обошел, распустил шнуровку на спине, толкнул края парчи вперед, стянул вниз рукава.

Он думал, платье упадет – но оно застряло на поясе, и пришлось скидывать его через голову. Невеста осталась в легкой сатиновой рубахе, уходящей вниз, в широкие юбки. Андрей развязал одну, вторую, третью, четвертую, пятую…

– Господи, да сколько же их!

– Семнадцать, – тихо ответила девушка.

Юбки упали на пол, лишь когда на ней остались две нижние, полотняные. Андрей развязал завязки и на них, чуть отступил. Теперь, оставшись в одном исподнем, Полина выглядела уже не такой толстой, как раньше, но все равно оставалась изрядной пышечкой. Она смущенно переминалась с ноги на ногу, отводила глаза, но пока не перечила. Зверев аккуратно развязал тесемки на вороте ее рубахи, потянул края в стороны. Ткань заскользила по плечам вниз – девушка вдруг пискнула, вскинула ладони, закрывая грудь.

– Опусти руки, – холодно и твердо приказал Андрей.

Она подчинилась и рубаха упала на ворс ковра.

Зверев повел подушечкой пальца от ее горла по плечу, потом по крупной груди через сосок, через второй, вниз по боку до бедра, затем, через живот, к другому. Полипа мелко вздрагивала, словно время от времени он причинял ей боль, иногда очень тихо, жалобно попискивала, но сохраняла покорность. И хотя живот ее заметно выпирал вперед, о талии ее тело не имело понятия, а бедра были почти вдвое шире, чем его, девчонка все равно была соблазнительна: чистая, невинная, даже не подозревающая, что ее ждет.

– Ложись в постель. – Он откинул покрывало, сам быстро разделся, вытянулся рядом, навис над ней, вглядываясь в лицо. – Закрой глаза.

Она сомкнула веки, и он по очереди поцеловал их, потом кончик носа, опять прикоснулся к губам, которые так долго и старательно прятали от него подружки невесты.

– Жена…

Его ладонь скользнула по телу девушки, опять притронулась к груди, к ее бедрам, коснулась кудряшек внизу живота. Княгиня Полина, может быть, и не знала, откуда берутся дети, может быть, верила в силу молитв – но ее тело считало совсем иначе и отзывчиво вздрагивало от нежных прикосновении, становясь горячим, открытым, тяжело дыша, часто-часто пульсируя жилками на висках.

– Что ты делаешь, боярин? – Даже голос невесты изменился, став более низким.

– Ты моя жена, – шепнул ей Зверев. – Я буду делать с тобой все. Все, что захочу. А теперь раздвинь ноги и смирись.

– Нет… Нет, не нужно… Не нужно… Это грех! – Она изогнулась навстречу ему дугой, прикусила губу, застонала – и всего лишь от прикосновения ладони к сокровенным вратам.