Константин Калбанов - Вепрь. Феникс

Ближе к обеду, пират заметно приблизился к щуке, та была не дальше четырех миль от бригантины. Ближе подходить к более крупному пирату не следовало. Не хватало еще, чтобы и он решил попробовать погнаться за ними. А так, риска никакого. Капитан 'Ворона' не дурак и понимает, что гоняться за таким юрким, а главное быстроходным суденышком, гиблое дело. Так что его нейтралитет был гарантирован. А вот со шлюпом начиналась пляска смерти.

Как выяснилось, контрабандисты к вопросу безопасности подходили весьма серьезно, поэтому у них были предусмотрены дощатые шиты, которые устанавливались на фальшборт. Стена получалась не сплошная, но вполне достаточной, чтобы затруднить работу стрелкам с противной стороны, и уменьшить потери среди экипажа. Щиты были достаточно прочными, чтобы выдержать пулю из мушкета выпущенную с минимального расстояния. Правда это никак не относилось к картечи, если к примеру с расстояния хотя бы в кабельтов, то вполне себе держали, но ближе вероятность пробития увеличивалось, а на расстоянии в сто метров, против картечи щиты были просто бесполезны. Оно можно сделать их и толще, но от того они стали бы и тяжелее и более громоздкими, сплошное неудобство одним словом и не нужный перегруз для маленького суденышка.

Пираты таким не заморачивались. Тому было несколько причин. Излюбленным и основным приемом ведения боя у них был абордаж, а щиты в этом деле были больше помехой, чем подспорьем. Они никогда не задумывались о том, какие потери понесут во время боя, чем больше погибнет членов команды, тем больше доля каждого из экипажа. Восполнить же потери было проще простого. Достаточно было вернуться в порт с добычей и от желающих попытать счастье на морских просторах не будет отбоя. Они и в бой предпочитали ходить с минимумом одежды, не говоря уже о каких кирасах, которые по их мнению слишком стесняли движения, а при падении в воду, так и вовсе превращались в излишний груз, активно тянущий на дно.

У контрабандистов все было иначе. Здесь подбирались не сорви головы, а люди зачастую обремененные семьями и их деятельность была рассчитана именно на содержание семей. Потом далеко не каждого капитан возьмет в команду, предпочитали вообще придерживаться старинных связей, нередко на одном и том же корабле трудились поколениями, принимая эстафету от отцов. Дело это тонкое, все время под угрозой разоблачения и придания суду, так что надежность и преданность человека были не менее ценны, чем его профессиональные качества. Яркий пример одноногий Хрящ, которого и не подумали списывать из-за увечья. Отсюда и нелюбовь к всякого рода авантюрам типа перестрелок с пиратами. Лучше уклониться, закружить охотника и юркнув в ночь или туман, оторваться от погони.

Но на этот раз, они были лишены выбора. Тройная плата, оно конечно хорошо, но терять людей Окуню вовсе не улыбалось, поэтому он послал бы Звана вместе с платой куда подальше. Но тут дело оборачивалось так, что возжелай он этого и неприятности могли начаться задолго до подхода пиратов и людей он потерял бы изрядно, в этом сомнений никаких, и от разбойников не сумел бы уйти, попросту не достало бы людей, для эффективного маневрирования.

Маневр на парусном судне это не просто переложить руль и изменить курс. К каждому повороту нужно готовиться, на ходу менять постановку парусов, где-то подтянуть, где-то ослабить, и еще бог знает сколько где-то, все зависит от ветра, волнения на море, местоположения кораблей, отдаленности от берега, наличия подводных скал, да много чего. Людей же на контрабандисте лишь с небольшим запасом, а зачастую и без оного, им на абордаж не ходить.

— Не боись, Окунь, все будет нормально, — подбодрил кормчего, нервно теребившего бороду, Зван.

— Кой черт нормально. Сказать кому, что я решил биться с пиратом, так за умалишенного примут. Может все же того… Не бойцы мы.

— Зато мы бойцы первостатейные.

— И много ты бился в море?

— Опять пустое говоришь. Дело делай.

Расстояние сократилось до кабельтова, когда ударили четыре пушки по левому борту шлюпа. Еще две были по корме, но их пират использовать не мог, потому как для этого нужно изменить курс, а значит дать возможность добыче сманеврировать. Это возможно с тихоходным торговцем, но неприемлемо к той дичи, с которой он имел дело сейчас. Этому только дай возможность, сразу ускользнет.

— Киппелями бьют, — когда над головой с противным воем пронеслись снаряды, резюмировал кормчий.

Предпринять что-либо он не успел. Чутье у кормчего слегка притупилось необычностью ситуации, от чего нервишки пошаливали и всего потряхивало. Но помог низкий профессионализм пиратских канониров. Только один заряд угодил в парус, проделав в нем изрядную прореху. Будь ветер посвежее или парусина плохого качества и вполне возможно, что они уже слышали бы треск разрываемой материи. Но Бог миловал и это ни коим образом не сказалось на ходе судна.

Запоздало звонко грохнули кулеврины, расположенные на носу и корме. Контрабандисты приготовились к вою картечи и поспешили укрыться за щитами. Зван и его люди остались там где стояли. Картечный выстрел звучит иначе, глуше и протяжнее, это они успели уяснить, а от ядра здесь спрятаться негде. Ядро у кулеврины махонькое, но и борта и щиты с такого расстояния прошьют как бумагу. Ошибочка, били снова киппелями и куда более удачно. Один из них оборвал кливер, который тут же опал, а затем провис и заполоскался в воде. Второй угодил в звонко лопнувший линь, от чего заполоскало парус на фок-мачте, не основной, но тоже весьма важный в оснастке корабля, потому как даже зван ощутил, что ход корабля начал снижаться.

А вот на такой подарок, Зван и не надеялся. Как видно Смолит, решил, что у него на борту достаточно народу, чтобы управиться с экипажем щуки и главное сбить ход и лишить ее маневренности. Разумеется киппеля на кулевринах не шли ни в какое сравнение с таковыми у пушек, но вот практика показала, что он не ошибся и эффект от двух маленьких и поворотистых проказниц, куда выше, чем от старших товарок. Все, славенин считай уже в руках. Шлюп резко пошел на сближение, пока добыча разбиралась с парусами.

На 'Шустром', часть команды и впрямь спешила закрепить парус, вот только о бегстве уже никто не думал. Одни изначально не собирались никуда бежать, другие уже осознали, что убежать не получится и переполненные злобой как на пассажиров, так и на преследователей, набирались решимости, чтобы встретить свой последний и решительный.

— Начали! — Прокричал Зван.

По этой команде, Соболь и Куница припали к карабинам, пристроившись за щитами, и открыли огонь по обслуге кулеврин. Эти маленькие орудия можно было куда проще и быстрее перезарядить и если заряд окажется картечным, а это скорее всего будет именно так, ведь корабли сейчас сходились для ближнего боя, то бед они понаделают много. Расположены они выше надстроек щуки, так что бить будут над щитами. Главное не дать им больше выстрелить.