Терри Гудкайнд - Десятое Правило Волшебника, или Призрак

– Но все они не означали в точности, что подразумевался именно я.

Жестом безразличия его мать отказалась как опровергнуть, так и согласиться с его утверждением.

– Можно спорить лишь о том, как именно это случилось: магия Ущерба нашла родившегося ребенка, способного обладать ею, или наконец появился особый ребенок, о рождении которого было известно заранее. Пророчество изначально имело основу, наличие зернышка, которое должно прорасти. Затем что-то должно было запустить механизм, вызывающий определенные события, хотя бы даже цвет глаз, унаследованный тобой. Что-то должно было совпасть, чтобы все остальное случилось. Так что, в таком случае, имело место – случайность или преднамеренность?

– На мой взгляд, это случайная цепь событий.

– Если тебе так больше нравится. Но, как бы то ни было, разве это так важно? Ты единственный, кто родился с возможностями, высвобожденными Барахом из заточения в ином мире. Ты тот, рождение которого он обеспечил, неважно, произойдет оно по случайности или как результат преднамеренных действий. В конце концов, значение имеет лишь одно: ты единственный, кто рожден с такими способностями.

Ричард не мог не признать, что она права; ведь действительно, каким бы образом это ни произошло, это не меняло сути случившегося.

Его мать вздохнула и вернулась к продолжению рассказа.

– В общем, Барах вышел из своего анклава и прыгнул в объятия смерти уже после окончания всех приготовлений для того, что он обеспечил и что должно случиться в будущем. Описавшие те события не знали, что он после возвращения успел послать жену в библиотеку со срочным и тайным делом. Она вернулась – и обнаружила, что он мертв.

Голова у Ричарда шла кругом. Он не мог поверить в то, что услышал, и пришел в смятение от этого неожиданного рассказа о давних событиях. Тем не менее из посещения Храма Ветров он знал, что подобное вполне возможно. Он оставил те знания, что обрел там, в качестве платы за возвращение в мир живого. Но хотя он и утратил те знания, у него осталось ощущение того, насколько глубокими и основательными они были. Тот, кто затребовал с него эту цену – оставить все, что он изучил, в обмен на возвращение к Кэлен, – был дух Даркена Рала, настоящего отца Ричарда.

– И вот в безмерном горе Магда Сирус добровольно согласилась принять участие в очень опасном эксперименте, задуманном самим Меритом, добровольно согласилась стать Исповедницей. Она знала, что существует вполне реальный шанс, что она не переживет всех неизведанных опасностей этой магии, но в печали по умершему мужу, Первому волшебнику, считала свою жизнь конченной. Она не представляла, что в ее жизни может найтись еще что-то, ради чего стоит жить, что-то иное, кроме поиска того, кто в ответе за те роковые события, что привели к смерти ее мужа, и потому добровольно согласилась на то, что все воспринимали как крайне рискованный эксперимент.

Тем не менее она выжила. Лишь гораздо позже она влюбилась в Мерита, а он в нее. Это вернуло ее к жизни – новой жизни с ним. Сведения и истории о том времени довольно туманны, многие места вообще потеряны и перепутана хронология событий, но факт в том, что Мерит был ее вторым мужем.

Ричарду пришлось присесть на мраморную стенку-скамью. Воспринять все это было очень трудно. Взаимосвязь людей и событий была просто поразительной. Наконец упорядочивались все случайные совпадения и обстоятельства: и то, что он первый, за тысячи лет, родился обладателем магии Ущерба, и то, что Барах был последним, кто посетил Храм Ветров до Ричарда, и то, что Барах был женат на женщине, ставшей первой Исповедницей, и то, что Ричард влюбился, а потом и женился на Исповеднице – на самой Матери-Исповеднице Кэлен.

– Когда Магда Сирус воспользовалась своей только что обретенной силой Исповедницы и применила ее к Лотейну, тогда они и узнали, что он делал в Храме Ветров и что было известно только Бараху.

Ричард поднял глаза.

– И что же он делал?

Его мать вглядывалась в его глаза, словно смотрела в душу.

– Лотейн предал их. Находясь в Храме, он позаботился, чтобы та особая магия, что была «заперта» там, в какой-то момент освободилась и проникла в мир живого. Император Джегань оказался рожден с той силой, что с помощью Лотейна просочилась из места своего заточения и проникла в другой мир. Этой магией была сила сноходца.

– Но почему Лотейн, главный обвинитель, сделал подобное? В конце концов, ведь именно он проследил за тем, чтобы команда Храма была наказана за тот вред, что они нанесли.

– Вероятно, Лотейн пришел к убеждению, как и наши враги в Древнем мире, что магию следует искоренить из жизни человечества. Полагаю, его фанатизм нашел выход в навязчивой идее: он вообразил себя спасителем человечества. И в итоге он обеспечил возвращение сноходца в мир живого, чтобы очистить его от магии.

По какой-то причине Бараху не удалось заделать брешь, сделанную Лотейном, предотвратить столь ужасное событие. Но он сделал лучшее, что мог. Он обеспечил, чтобы появился противовес, своего рода противоположение нанесенному урону, чтобы был кто-то, сражающийся против сил, намеренных уничтожить всех, у кого есть дар, кто-то, обладающий необходимыми способностями.

Это твоя роль, Ричард. Барах обеспечил, чтобы ты родился в качестве такого противовеса тому, что сделал Лотейн. Вот почему ты, Ричард Рал, единственный, кто может остановить Орден.

Ричарду казалось, что, похоже, у него жар. Рассказанное заставляло его чувствовать себя пешкой в игре космических сил, используемой для скрытых целей, простаком, не способным сделать ничего самостоятельно, только осуществлять план собственной жизни, придуманный другими, исполнять предписанную ему тысячелетия назад роль в битве.

И, словно читая его мысли, Шота, оставаясь по-прежнему похожей во всех отношениях на его мать, с сочувствием опустила руку на его плечо.

– Барах позаботился, чтобы имелся противовес для противостояния этому урону. Он не предопределял, как именно этот противовес будет действовать или вести себя. Он не исключил из этого уравнения сил свободу твоей воли, Ричард.

– Ты полагаешь, что нет? Мне кажется, что я всего лишь безучастная пешка в этой игре, введенная наконец в действие. Не вижу здесь ни свободы воли, ни моей собственной жизни, ни моего выбора – не вижу ни в чем. Наоборот, кажется, что другие уже давно за меня все решили.

– Не думаю, что это так, Ричард. Ты мог бы сказать, что сделанное ими похоже на подготовку солдата к сражению. Подготовка создает возможность достичь цели и выиграть сражение, если таковое случится. Но она вовсе не гарантирует, что с началом битвы солдат не сбежит, а поднимется и пойдет в бой, и даже того, что если он будет сражаться со всем упорством и прилагая все способности, то действительно добьется победы. Барах позаботился, чтобы ты имел потенциал, Ричард, чтобы у тебя были доспехи, оружие, способности для защиты собственной жизни и окружающего тебя мира, если таковая необходимость возникнет, и ничего больше. Он просто протянул тебе руку помощи.