Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландлорд

Со двора ушли последние гуляки, веселье и брань переместились за столы, где снова пьют, едят, играют в кости, борются на локтях. Я с нетерпением ждал полуночи, а когда час пришел, поцеловал Бобика, велел бдить и тихонько выскользнул за дверь. Везде тихо и пустынно, башня пользуется недоброй славой, что меня вполне устраивает, по ступенькам поднимался быстро, уже все знакомо, а заблудиться трудно, если бежишь по каменным ступеням винтовой лестницы, когда слева стена и справа другая стена.

До верха оставался один пролет, когда из стены выплыл призрак, свистящий голос пронзил холодом до самых костей:

— Ни шагу дальше, смертный...

— Приветствую вас, сэр Луганер, — сказал я учтиво и поклонился. — Я беседовал с вашим сюзереном, королем Гердом II. Он велел поблагодарить вас за безупречную службу...

Призрак колыхнулся в неподвижном воздухе, голос прозвучал так же свистяще, но я уловил в нем оттенок сильнейшего волнения:

— Король Герд II?.. Король Герд II... Что он сказал?

— Что вы вольны оставить свой пост! — отчеканил я. — Сражение выиграно, враг бежит, бежит, бежит!..

Призрак прошептал:

— Нет, я не могу оставить свой пост...

— Можете, — заверил я. — Пароль «Бездна Амальгамы».

Он вздрогнул, голос упал до неслышного шепота, потом я уловил:

— ...я ...я должен был... но я...

— Пустяки, — утешил я. — Вы все равно не допустили сюда врага!.. Хоть и забыли пароль. А отзыв помните?

Ответ прозвучал сразу же:

— Да!.. Как только вы назвали пароль, я вспомнил все!..

— Отзыв «И в бездне растут цветы», — сказал я уверенно. — Все, сэр Луганер, ваша служба закончена! Можете передать мне охраняемый объект и... спешить на встречу с боевыми друзьями! Ваш сюзерен ждет вас. Родина вас не забыла!

Он застыл на мгновение, я затаил дыхание, пройдет ли фокус, затем дальняя стена осветилась, возник прямоугольник двери. Голос Луганера прозвучал в моих ушах:

— «Именем Авалона»... запомните... «Именем Авалона»...

Потемнело, я оглянулся, светящийся призрак исчез, Но на дальней стене прямоугольник двери виден все так же ярко. Я с сильно бьющимся сердцем подошел вплотную, чувствую себя глупо, хорошо знаю, что я на высоте восьмого этажа, это внешняя стена, это даже не дверь, а окно...

— Именем Авалона, — произнес я тупенько. Дверь беззвучно исчезла. В прямоугольнике вместо закатного неба и пролетающих гусей я увидел часть полутемного зала, но едва машинально переступил порог, там вспыхнул свет, настолько яркий и оранжевый, как будто каменный свод замка испарился, а там наверху синее небо и полуденное солнце!

Оглянулся — в проеме все те же выщербленные каменные ступени лестницы.

— Именем Авалона... — повторил я тихо.

Проем исчез, на серой стене из массивных неопрятных глыб, грубо отесанных и кое-как скрепленных цементом, пару секунд светился прямоугольник, потом... все те же камни.

Спокойнее, велел я трясущимися губами своему перепуганному сердцу. Одна команда открывает, и она же закрывает. Очень удобно. Не надо для каждой кошки выпиливать отдельный выход на улицу.

Я в круглом зале, словно на вершине маяка: во все окна сверху под углом врываются широкие яркие полосы света. Огненными четырехугольниками расцвечивают пол из светлого дерева, покрытого лаком. Впрочем, пол почти весь заставлен столами и столиками, сундуками, огромными кувшинами, великанскими чашами, стопками толстенных фолиантов и массой предметов непонятного назначения. Одни показались выдумками художников, всегда находятся свои Фаберже, но при взгляде на другие сердце начинает трепыхаться в радостной надежде: еще чуть-чуть, и пойму, что это и как работает!

Между окнами на стене зеркало в полный рост, но не овальное, как я привык видеть, а прямоугольное, хотя рама в привычно тяжелых и безвкусных, на мой взгляд, золотых розах, бутонах тюльпанов и стеблях вьющихся растений. Из глубины на меня пошел человек, настолько яркий, что я вздрогнул, не сразу узнав себя.

Изображение в самом деле зеркальное: на всякий случай помахал руками и погримасничал, благо никто не видит, так что там в самом деле я, а не кто другой. Главное — не другой я, что испугало бы больше.

Из ближайшего окна яркая полоса света вдруг оборвалась, окно загородил ствол исполинского дерева, весь в наростах и глубоких трещинах. Затем это сдвинулось, трещины и наросты поплыли перед окном, словно дерево развернули по своей оси. Пахнуло рыбой, тиной и лягушками. Я тихонько охнул и попятился, все драконы пахнут в основе одинаково, даже горные, которые никогда не видели моря.

Пока пальцы мои шарили в поисках меча, в окне блеснул свет, появилась драконья морда. Целиком в окне не помещается, я видел то гигантские ноздри, то глаз размером с тарелку, дракон даже приблизил к окну безобразное ухо, заросшее толстыми волосами, похожими на медную проволоку, словно надеялся услышать больше, чем увидел или вынюхал.

Я пытался нащупать то меч, то лук, наконец вспомнил, что не взял с собой даже молот. Может, это и к лучшему: а если оскорбленный дракон не улетит, а в ярости раздавит весь особняк?

Но дракон исчез, свет льется все так же ярко и чисто, я дрожащими пальцами перестал нащупывать молот, на цыпочках перебежал к другому окну, выглянул в льющийся навстречу свет.

Далеко внизу, будто смотрю с аэростата, раскинулся странный город из тысяч высоких башен с коническими куполами. Башни соединены мостами, еще один ярус мостов угадывается далеко внизу, эти одинаковые башни уходят в необозримую даль, и кажется, что весь мир покрыт этими башнями, а внизу, как я ни вглядывался, нет земли, а желтый ядовитый туман...

И, главное, никакого движения: пусть людей не рассмотрю с такой высоты, но должны же двигаться машины, экскаваторы, драги, суперлайнеры...

А может, не город, а колония термитов? Муравейник? Общественные насекомые еще и не такие чудеса творят...

Насмотревшись, я с сильно бьющимся сердцем на цыпочках перешел к другому окну, и чем ближе подходил, тем сильнее бледнел свет. Когда приблизился вплотную, за окном открылся темный мир, от края и до края заполненный быстро сменяющимися огненными нитями. Как будто размотался клубок, внезапно ожив, и вся нить судорожно дергается, пытаясь осознать свое новое предначертание.

Я отшатнулся от оранжевых сполохов, хотя это всего лишь картинка, незримая стена разделяет прочно, перебежал к третьему окну. Там кроваво-красный мир раскаленной магмы: кипящие озера из легких металлов, оплавленные скалы из железа и вольфрама, красное небо, а огромные пузыри, что поднимаются из глубины...

Дважды видел, как на поверхность поднималось что-то живое, однажды рассмотрел даже мелькнувший зазубренный хвост...