Ольга Пашнина - Осторожно, ведьма!

Я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Собрала волосы в хвост — и тут же Чаруня протянула резинку.

— Что происходит? — спросила я. — Как вы…

— Все оказалось просто. Князь вообще не в курсе дел Станислава, тот решил провернуть все в одиночку, — сказала Варя. — Так что против нас он не имел никаких шансов.

— И… и куда мы?

— В порт. Там тебя кое-кто ждет у готового к полету дирижабля. Прости, Вась, но единственный шанс для тебя — уехать из Торделла. Цветана зла, очень зла на Станислава. Но неизвестно, сможет ли она его одолеть. Она уничтожила все упоминания о тебе, все документы и постарается обвинить его в подлоге и подкупе свидетелей. И лучше тебе исчезнуть.

— Поняла, — пробормотала я.

Такая благодарность вдруг накатила, что слова застряли в горле и снова выступили слезы.

— Сашка очнулась, — добавила Горяна. — Куча ограничений на всю жизнь и долгое восстановление, но будет жива и здорова. Не знаю, как ты это сделала.

— Я просто все уничтожила. И Лучезара, и его имя, — проговорила я.

Что ж, Саша жива, Цветана не пострадала — это главное. А я как-нибудь выживу.

— Жаль Вела, он был действительно хорошим инквизитором, — вздохнула я. — Передайте, что я сожалею.

— О, не волнуйся за Вела, — почему-то хихикнула Варя. — Он знает, что делает. Станислав его еще не раз вспомнит «добрым» словом.

В окне показался порт. Поздним вечером в нем было мало дирижаблей, и, конечно, никто не взлетал и не садился. Все вокруг было подсвечено огнями, изредка ходили припозднившиеся пассажиры и сотрудники. Карета въехала на стоянку и остановилась. Мы по очереди вылезли наружу.

Я поежилась: форма заключенных служила уж точно не для обогрева.

— Вот, — Горяна вручила мне рюкзак, — кое-какие вещи и так, почитать в дороге. Не волнуйся, деньги и еда у тебя будут.

— Видишь дирижабль с логотипом «И» на боку? — спросила Варя.

Вдалеке на стоянке действительно стояло нечто подобное. Старинная вязь складывалась в огромную букву «И». Он был, на мой взгляд, слишком заметен в почти пустынном порту. Иноа? Я не могу улететь на Иноа, там слишком опасно…

— Иди к нему, там тебя встретят. И… удачи!

— Вас накажут за это! — я учуяла аппетитные запахи из таверны, располагавшейся неподалеку, и едва не застонала от голода.

— Не накажут. Мы вообще-то спим в общежитии сейчас, — ответила Горяна. — И у нас есть свидетели.

— Это как? — не поняла я.

— Длинная история. Потом как-нибудь расскажем, — отмахнулась Варя. — В переписке, когда можно будет связаться. Главное — тебе надо сбежать как можно дальше до того, как Станислав поймет, что случилось. Прости, но вытащить тебя и сохранить все, как было, не удалось. Так что ты по-прежнему ведьма. Но на свободе. А вот твоим главным сообщником стал Станислав. Который пытался подставить Вела и освободить тебя, уничтожив все документы. Пройдет немало времени, прежде чем он оправдается.

— Ну, вы даете, — восхищенно выдохнула я.

— Там есть оружие, — сообщила Горяна, кивая на рюкзак.

— Но тебе оно не понадобится, — сказала Варя, подходя ко мне с отверткой.

Миг — и застежка ошейника расстегнулась, давая такую желанную свободу и позволяя магии вновь вернуться к хозяйке.

— Если что, аптечка в боковом кармане, — сказала Чаруня.

— Не волнуйтесь, — улыбнулась я.

Я поправила шнуровку на высоких сапогах, которые дали девчонки, и была готова.

— Девчонки. Спасибо вам. Я думала, вы меня ненавидите. Простите, пожалуйста.

— За что? — чувствительная Чаруня шмыгнула носом.

— Мне казалось, вы на меня злились за то, что я отдаляюсь. Мы ведь друг друга почти не знаем, правда? Я не хотела узнавать вас и не давала узнать себя.

— Да брось, — отмахнулась Варя. — Мы столько пережили.

— Все мы знаем тебя. И не верим, что ты могла быть настоящей злой ведьмой, — улыбнулась Чаруня.

— И твое лицо все еще молодо и красиво, — добавила Горяна. — Признаков разложения не видно.

— Ты — наша подруга, — продолжила Варя. — И мы не желаем присутствовать еще на одних похоронах.

Я вытерла слезы. Мне не хотелось плакать. Несмотря на то, что я едва не погибла и лишилась всего, что строила годами, я была почти счастлива. Мои подруги были действительно настоящими. И сделали то, что не под силу… никому. Они не только спасли мою жизнь, но и душу.

Не хватало лишь Вела.

— Если Велимир спросит…

— Не спросит.

Девочки переглянулись.

— Вась, просто иди туда. Не думай ни о ком и ни о чем. Никому из нас не будет хорошо, если тебя убьют.

— Все хорошо. — Я и сама была в этом уверена. — Действительно хорошо. Не говорите ему ничего. Пускай живет спокойно.

Через силу я улыбнулась.

И хотела было отвернуться, чтобы подруги не увидели очередных слез, но Чарунька не выдержала первая и полезла обниматься. К ней подключились и остальные.

— Пока. Еще встретимся. Берегите себя.

— Вась, — напоследок окликнула меня Варя, — я была не права. Ты очень сильная.

Я не стала оглядываться. Впереди меня ждала дорога. И новая жизнь. Новая ложь, новые друзья, старые чувства, преследующие везде. Такова уж человеческая натура: едва боль забывается, мы ищем новые способы ее получить.

Полная луна освещала порт, делая его местом зловеще-прекрасным. Чем-то оно мне напоминало дикий пляж, куда мы ходили с Лучезаром.

Лучезар был мертв. Кто знает, может, ему стало спокойнее. И может — хотя от таких мыслей любой представитель Инквизиции пришел бы в ужас, — где-то он встретился с Дражетой.

Где-то вдалеке, где неясно мерцали огни центра Торделла, жил Велимир. Думал ли он о практикантке с васильковыми глазами? Я надеялась, что да.

Я не хотела снова убегать. Мне было страшно идти навстречу неизвестности, хоть я и знала, что выбора теперь нет. Либо побег, либо смерть.

Дверь кабины дирижабля открылась, когда я подошла к лестнице. Я подняла глаза, ожидая увидеть капитана, но…

— Госпожа ведьма готова к путешествию? — этот голос, эти насмешливые нотки…

А еще линия губ, которые дарили невероятные поцелуи, темные короткие волосы, сильные руки, запах, сводящий с ума.

Меня словно заколдовали. Я стояла у подножия лесенки и смотрела на Велимира, который небрежно опирался на перила. Сейчас он был не в форме Инквизиции, а в обычных темных штанах и светлой рубашке с закатанными до локтя рукавами. Пока я на него смотрела, в груди расцветало странное и прекрасное чувство непередаваемой радости.

— Я думала, ты меня ненавидишь, — с трудом произнесла я.

— А я думал, ты меня, — мягко улыбнулся он.