Мир клятв и королей (СИ) - "Mikki Host"

— Хорошо, — согласись Пайпер, — пусть будет по-твоему.

Она опустилась на место по левую руку от Гилберта и отодвинула тарелки, оставшиеся с завтрака.

Когда Марселин забрала с собой Эйса и Джонатана, чтобы вместе с ними составить полный список того, что им может понадобиться в ближайшее время, Пайпер направилась к Гилберту. Она не хотела бросать на Стефана, оказавшегося рядом, странный взгляд, но именно так и вышло: мужчина, нахмурившись, молча кивнул и вышел. Мгновенно оценивший напряжённость ситуации Кит бросил что-то, чего Пайпер не расслышала, и пулей выскочил из столовой. Последними ушли Сионий и Шерая, причём женщина делала это нарочито медленно, словно ждала, что Пайпер передумает или что у Гилберт появится срочное дело, которое он должен выполнить вместе с Шераей. Но Гилберт совершенно спокойно намазывал джем на кусочек тоста, словно и не заметил, что столовая опустела, и напрягся только после того, как Пайпер подошла к нему.

У неё ещё было время до возвращения Эрнандесов и отправления к господину Илиру. Пайпер вполне могла потратить это время на восстановление сил и душевного равновесия, пошатнувшегося с появлением Эйса в этом особняке, но сомневалась, что такое возможно. Всё необходимое, начиная от одежды и заканчивая даже книгами, которые могут помочь Пайпер скоротать время, Эйс и дядя Джон под присмотром Марселин раздобудут и без неё. Пайпер же раздобудет ответы на вопросы, которые не давали ей покоя с самой первой минуты нахождения в этом доме.

«Сейчас», — убеждала себя Пайпер, неотрывно смотря на Гилберта.

Внешне он был не старше неё, но после многочисленных повторений Пайпер уяснила, что внешность обманчива. Гилберт родился в Сигриде и в другой мир попал в возрасте тринадцати лет. Затем, прожив ещё какое-то время, как обычный человек, был отвергнут, в результате чего его время остановилось. Он — молодо выглядящий потенциальный ресурс защитного механизма этого мира с глазами, в которых отражается слишком много.

Гилберт пальцем водил по краю чашки, внимательно следя за своими действиями, после чего перевёл взгляд на Пайпер. Ярко-голубые глаза в обрамлении густых тёмных ресниц вкупе с высокими скулами и странной улыбкой, застрявшей между вымученной и искренней, делали Гилберта совсем юным. Пайпер позволила себе признать, что Гилберт выглядел крайне симпатично и привлекательно, но слишком серьёзно для своего прелестного лица и максимально невинного (исключительно в данную минуту) вида. Во взгляде не было и намёка на те эмоции, что Гилберт пытался выдавить через улыбку. Его взгляд был серьёзным, собранным, но при этом каким-то рассеянным, словно фокус его внимания был обращён к чему-то, что давно прошло.

Пайпер вспомнила, что он сказал ей, когда она в шутку сообщила Луке, что не отказалась бы от помощи в переводе ребнезарского. Пайпер даже не думала, что Гилберт примчится так скоро и будет готов ей помочь. После она предположила, что их разговор будет направлен исключительно на перевод фраз, что появились в её блокноте, но Гилберт заговорил совсем о другом.

«Я скучаю по своей семье», — так ей сказал Гилберт, смотревший на свои слегка дрожащие руки.

Пайпер вспомнила каждое слово, сказанное Гилбертом. Он потерял всю свою семью во время Вторжения. И он не хотел, чтобы Пайпер чувствовала то же самое.

И хотя сейчас казалось, будто жизнь Гилберта налажена, Пайпер поняла: это не так. Мысль, до которой она добиралась слишком долго, пронзила её не хуже Силы, когда Лерайе захватила власть над её телом. Гилберт одинок.

У него есть Шерая, выполняющая всё, что он скажет и всегда (как показалось Пайпер) заботящаяся о нём. У него есть рыцари и маги, которых он принимает под своей крышей и с которыми сотрудничает. И у него есть коалиция, ради которой он готов пойти на всё.

Но Гилберт одинок.

Сердце Пайпер пропустило удар.

Может быть, Лерайе каким-то образом дала знать о себе и сжала её лёгкие, не позволяя озвучить крутящийся на языке вопрос. Или Пайпер, поразившись собственной глупости, нашла в себе силы и заставила себя прикусить щёку изнутри.

И о чём она только думала?

Сколько она знакома с сигридским миром? Меньше недели. И за это время произошло столько всего, что впору свихнуться. А Гилберт связан с сигридским миром не меньше двух сотен лет. Пайпер не знала его точного возраста, но была уверена, что как минимум половину своей жизни Гилберт провёл уже здесь, в этом мире, и ни на минуту не забывал о существовании другого.

Может, он и не выглядел измученным, но потерянным — определённо.

— Меня пугает твоё молчание, — пробормотал Гилберт, оставив чашку в покое.

«Не сейчас», — начала убеждать себя Пайпер. Её брови поползли вверх, но девушка заставила лицо вновь стать спокойным и непроницаемым. Она не знала, как Гилберт отреагирует на неё некстати проснувшуюся жалость, да и рисковать не хотела.

— Меня кое-что беспокоит, — подала голос Пайпер. Дрожи и хрипоты в нём не было, но девушка сомневалась, что Гилберт не почувствует её волнения.

— Да? — он вздёрнул бровь, так и не дождавшись вопроса.

— Шерая, — ляпнула Пайпер первое, что пришло ей на ум. — Она показалась мне крайне способным магом, и она… Скажем так, она занимает далеко не главную роль.

— Тебе интересно, почему она служит мне?

Прозвучало обыденным тоном, но Пайпер насторожилась. «Служить» — не то слово, которое она бы хотела использовать, но подходящего синонима никак не находилось, и потому Пайпер кивнула.

— Шерая — единственная, кто пришёл со мной из другого мира. Она спасла меня от Вторжения, приведя к нужному Переходу, и с тех пор никогда не оставляет.

Пайпер лишний раз напомнила себе: Гилберту было тринадцать, когда он пережил Вторжение и Переход.

— Шерая служила в моём доме, — начав выводить невидимые рисунки на поверхности стола, сказал Гилберт, — и была помощницей моего старшего брата Алебастра.

— Значит, она и впрямь была слугой?

— Не подумай ничего дурного, — быстро проговорил Гилберт, подняв на неё взгляд. — У меня на родине к слугам хорошо относились. Мы брали только тех, кто действительно хотел нам служить, и щедро вознаграждали их. Никакого принуждения.

— И в чём заключалась работа Шераи?

— Она была помощницей моего брата и первоклассным магом. Если бы мой брат стал королём, она бы стала его советницей. Сенешалем, иначе говоря. Но пока правили наши родители, Шерая была помощницей Алебастра. Она сопровождала его везде: и в нашем доме, и в стране, и даже за её пределами. Она воспитывала его не меньше, чем наша мать… Думаю, можно сказать, что она была его названной сестрой.

Гилберт улыбнулся, будто озвучил крайне смешную шутку, но уголки его губ нервно дёрнулись.

— Родители заботились о нашей безопасности, и потому в нашей личной страже всегда был маг. У Алебастра магом была Шерая.

— А у тебя? — выпалила Пайпер.

— Другой человек, — уклончиво ответил Гилберт. — Но я всё равно общался с Шераей. Поначалу она казалось мне злой каргой, которая зациклена на соблюдении правил, но потом… В общем-то, ничего не поменялось. Шерая не злая и не карга, но на правилах зациклена. Она никогда не упускала возможности напомнить мне или моим сёстрам, что мы нарушили этикет.

Пайпер не решилась перебивать. Она помнила слова Гилберта: «Я потерял всех во время Вторжения», но она не думала, что его семья окажется такой большой.

Противно скребущееся внутри чувство жалости выросло, заглушив здравый смысл, твердивший, что Пайпер во что бы то ни стало должна узнать у Гилберта обо всём. О его происхождении, стране и семье. Узнать, даже если он не хочет или ему трудно об этом говорить.

— Во время Вторжения Шерая, как и подобает магу и слуге, защищала моего брата и его невесту. Но она… Нет, она хорошо справлялась, правда, — Гилберт покачал головой, вцепившись в край стола. — И она бы вытащила их оттуда, если бы Алебастр не приказал ей оставить их.

Пайпер ждала продолжения, но Гилберт замолчал. Он оставил край стола в покое, вновь откинулся на спинку стула и вперился взглядом в пространство перед собой, на ещё не убранные после завтрака тарелки, чашки и чайнички.