Джеймс Блэйлок - Подземный левиафан

— Вам известно его настоящее местопребывание?

— Известно ли мне по-настоящему его настоящее местопребывание? Нет. Мне по-настоящему ничего не известно. Одни догадки. Просто каждую весну на Троицу он снимал там домик у озера. Когда он сбежал прошлый раз, его там и нашли — он прятался под одним из домиков.

— Запиши это, — буркнул крепыш своему более молодому напарнику, который немедленно выудил из кармана форменной рубашки блокнот и нацарапал в нем несколько строк.

— Могу я чем-нибудь помочь? — подал голос из гостиной профессор Лазарел.

— Нет.

— У меня большой опыт в психологии, — заметил Лазарел таким тоном, словно это обстоятельство в корне меняло ситуацию.

— У меня тоже, — ответил крепыш с носом как мячик, — есть опыт… в этой, как ее… ссыкологии.

Толкнув с маху ладонью дверь спальни Уильяма и шагнув внутрь, коп застыл на пороге как вкопанный при виде чучела летучей мыши с подвижными частями, подвешенной под потолком, и мумифицированного человеческого торса, покоящегося под стеклянным колпаком на комоде. Пол перед кроватью был сплошь завален книгами и листками бумаги.

Нос Картошкой скривился в сторону Эдварда, вероятно не до конца уверенный, имеет ли он теперь право пристрелить его на месте.

— Запиши это, — бросил он своему напарнику, обводя комнату рукой. Снова углубляясь в коридор, он вполголоса пробормотал: — Некоторые живут как свиньи.

Следующие за полицейскими по пятам Эдвард и Лазарел терялись в догадках, каким образом летучая мышь и мумия могли определять свинский образ жизни Эдварда.

Продолжение осмотра не дало каких-либо полезных результатов. Полицейские вышли из дома через черный ход и заглянули в сарай-лабиринт. Обитающие там аксолотль и осьминог из «Рыбацкого домика» только усилили их презрение. Рассмотрев аквариумы, люди в форме посветили фонариками под дом, очевидно, предупрежденные о том, что Уильям раньше там прятался. Закончив обыск, полицейские ушли, не сказав ни слова.

Только через пять минут после отъезда полиции Эдвард решился дать Уильяму отбой. Вполне возможно было, что стражи порядка решили схитрить: разок объехать вокруг квартала и вернуться. Но время шло, никто не появился. Улица под потоками неутихающегося дождя оставалась пустынной. Выйдя на задний двор и обогнув сарай-лабиринт, Эдвард три раза стукнул по крышке пятидесятигаллонового пластикового бака для скошенной травы. Крышка бака соскочила в сторону, за ней поднялась аккуратно вырезанная по диаметру бака картонка, присыпанная сверху травой. За картонкой из бака высунулась улыбающаяся голова Уильяма, с травинками в волосах.

Глава 17

Неделя проходила за неделей. По мнению Уильяма, их дело было швах, поскольку Гила до сих пор не нашли, а времени оставалось все меньше. Они, словно жуки, день за днем ползли вверх по травинке, которую венчало 21 марта — финал всего сущего, всех людских мечтаний и надежд. Уильям был уверен в этом.

Первый день весны — ничем не отличающийся от предыдущих мрачных и уныло-серых, полных дождевой мороси, которые и днями-то не назовешь, поскольку блеклый рассвет попросту медленно перетекал сквозь дождь в не менее блеклый вечер, — был отмечен явлением грузовичка мороженщика. Ни Уильям, ни Джим не успели рассмотреть грузовичок, принадлежность которого осталась неопределенной. Однако было замечено, что Пиньона в кабине машины нет. За рулем, ссутулившись, сидел азиат (не Ямото), проигрывая через укрепленный на крыше кабины динамик мелодии из перезвонов. Грузовичок скрылся в тумане, укатил по улице, явно не преследуя никакую цель. На Эдварда, который, воспылав подозрениями, бросился, размахивая долларовой бумажкой, под дождь навстречу погромыхивающему грузовичку, водитель не обратил никакого внимания. То же самое повторилось и на следующий день.

Знакомая пара полицейских наведывалась еще дважды, с одними и теми же вопросами о подозреваемом-обвиняемом, но всякий раз Уильям оказывался проворней и успевал укрыться в баке со скошенной травой, отсидеться там, пока лай гончих не стихал вдали, и спастись. Во время второго визита полицейские снова обыскали дом — очень неохотно и поверхностно, словно из-под палки. Заявившись в третий раз, они никуда дальше крыльца ходить не стали, ограничившись нудными угрозами в адрес Эдварда, по их мнению укрывающего беглого преступника. Эдвард сделал вид, что ничего не понимает.

Миссис Пембли, по счастью, всю первую неделю после возвращения Уильяма прогостила у своей сестры. Вернувшись, она, конечно же, сразу выследила Уильяма через окно, но к тому времени визиты официальных лиц прекратились, и пожилую даму теперь предстояло убедить в том, что Уильям отнюдь не беглый головорез, усиленно разыскиваемый полицией, а просто выпущенный наконец из лечебницы сосед. Эдвард поставил себе за правило неизменно быть со старушкой подобострастно вежливым, а именно: преподнес ей пакет авокадо и время от времени искренним и прочувствованным тоном заверял, что дела у его шурина наконец-то пошли на лад. С этих пор Уильям будет держать себя в руках — Эдвард мог это гарантировать. Дважды ему приходилось проводить с Уильямом серьезные разъяснительные беседы, всякий раз после таинственного и необъяснимого появления катышков собачьих фекалий под вязом. Это был вызов, вынести который было выше сил Уильяма.

Профессор Лазарел дни напролет бродил по утесам Пало-Верде, время от времени застывая на самом краю самого высокого обрыва и, подобно Моисею, ожидая, что океанские воды расступятся у его ног и явят прямой, как луч, проход к центру Земли или что Гил Пич собственной персоной поднимется к нему из пучины, вроде юного Нептуна, и подаст знак. Вплоть до второй недели после освобождения Уильяма Гастингса из «санатория» он не замечал и не слышал близ океана ничего, кроме надрывных криков чаек, грохота волн и воя ветра.

Затем Гил прислал открытку. Он бросил ее в ящик в Виндермеере неделю назад. Открытку получила Вильма Пич, которая отправилась с ней прямиком к Эдварду. Гил приехал к отцу, чтобы навестить его и «все хорошенько обдумать».

— «Все хорошенько обдумать?» — переспросил профессор Лазарел. — Неужели для того, чтобы подумать хорошенько, необходимо ехать в Англию? В марте хуже места не найти. Сплошные дожди и холодина. Что за удовольствие торчать там и думать?

— Мне кажется, он хотел повидаться с отцом, — предположил Эдвард.

Лазарел покачал головой с таким видом, словно верил в это с трудом.

— Может, и так. Надеюсь, Бэзил, узнав, что Фростикос тянет лапы к Гилу, не оставит это без последствий. Как думаешь, ему известно, что случилось с Реджинальдом?