Мэри Филлипс - Игры богов

— Сынок, ты же знаешь, что все будет хорошо, — проговорила она.

— Но ведь ты тоже собираешь вещи, — заметил Эрос.

— Дорогой, я — совсем другое дело, — ответила Афродита. — Любой другой на моем месте был бы счастлив бежать в чем есть, но многие из этих вещей — эксклюзивные. Если я собираю вещи, это еще не значит, что нам надо готовиться к отъезду — я просто хочу быть ко всему готовой, вот и все. И я всего лишь приземленная стерва — это известно всем. Зачем брать с меня пример? Кстати, никому не рассказывай, что я тебя обнимала.

— Хорошо, — сказал Эрос ей в ключицу. — Но знаешь, мама, я думаю, что на этот раз все не обойдется. В прошлом ничего подобного не происходило. Аполлон нужен нам: мы не сможем без него.

— Мы все друг другу нужны. Я нужна для того, чтобы мы хорошо выглядели: так смертным есть к чему стремиться. Артемида нужна, чтобы шляться бог знает где — тогда смертным кажется, что она занята делом. А ты нужен нам для веры.

— Но я ни во что не верю! — заявил Эрос.

— Если ты не веришь, то все мы — и подавно, — сказала Афродита. — Столько богов не было в доме со времени последнего юбилея Зевса, и вот они все бегают по зданию, как безголовые куры. О боже, какая ужасная мысль! Они бегают, как сперматозоиды в поисках яйцеклетки, а ведь ты единственный, у кого есть какой-никакой опыт в этой области — ты один умеешь верить в выдумку. Поэтому выходи в коридор и начинай уговаривать всех встречных, что мы отыщем Аполлона и все пойдет как надо. Это поможет нам занять всех до тех пор, пока…

— До каких пор, мама?

— До тех пор, пока все не образуется или я не буду готова к отъезду. Эрос, мы же боги. Мы что-нибудь придумаем, даже если эта задумка придется нам не по душе. Так было всегда.

Эрос расправил плечи и кивнул.

— Да, ты права, — произнес он.

Сразу после этого дверь открылась, и вошел Гермес.

— А что, в этом доме больше не стучат перед тем, как войти? — пробурчала Афродита.

— Пойдемте-ка все вниз, — сказал Гермес. — Мне только что звонила Артемида.

39

Обратный путь выдался невеселым. Получив назад все, о чем она могла мечтать, Элис теперь с ужасом думала о том, что ей придется вновь потерять все это. В соответствии с прецедентом, установленным Орфеем, Нила заставили идти впереди и предупредили, что если он хоть раз оглянется и посмотрит на нее, ее навсегда отошлют назад в нижний мир. Поэтому всю первую половину дороги — от дворца Аида и Персефоны до подземной станции, с которой отправлялись поезда в мир мертвых, — Элис почти ничего не говорила, лишь иногда произносила «Я здесь». Она боялась, что, если они разговорятся, Нил обо всем забудет и посмотрит на нее. Вместо этого Элис не сводила глаз с его затылка — любимого затылка. Ее взгляду открывались темные волосы над гладко выбритой розовой шеей, покрытой веснушками, а ниже — голубой халат, накинутый, как это ни странно, поверх свитера и спортивных штанов.

Но когда вокруг них сомкнулась тьма туннеля, Элис стало страшно, и она не выдержала.

— Не оборачивайся, — начала она. — Артемида, я очень вам благодарна, но я все равно хочу знать, что будет дальше. У меня же больше нет тела — я что, буду привидением?

— Не переживай, — ответила Артемида. — Афродита обо всем позаботится.

— Афродита?

— Да. Наверное, она сделает тебя покрасивее, чем ты есть, но в целом она неплохо умеет делать тела. Именно она создала ту самую Елену, о которой до сих пор ходят легенды.

— Это все замечательно, — сказала Элис, — но мне кажется, что я не нравлюсь Афродите.

— Когда она закончит работать над тобой, так оно и будет, — заверила ее Артемида.

— А вы уверены, что она согласится? — с тревогой спросил Нил, словно прочитав мысли Элис. — Я думал, что мы все должны беречь силу — особенно теперь, когда солнце погасло.

— Теперь все будет хорошо, — заявила Артемида.

— Но как? Наступает конец света, мы так и не разбудили Аполлона…

— Доверьтесь мне.

Некоторое время они шли молча.

— Не оборачивайся, — вновь сказала Элис. — Но как я могу вдруг объявиться среди живых? Все мои знакомые знают, что я умерла… Меня же похоронили?

— Вообще-то меня никто не приглашал на похороны, — сообщил Нил Артемиде, — но я уверен, что тело Элис было похоронено, как полагается. И дело не только в этом — о ее смерти писали во всех газетах. Все-таки ее убило молнией! В газете была фотография, и теперь все знают, кто такая Элис и что она умерла.

— Вот и хорошо, — заметила Артемида.

— Но мы же не можем просто оживить ее.

— Можем, и мы это сделаем, — сказала Артемида.

— Но ведь…

— Я же сказала, доверьтесь мне!

Когда они достигли конца туннеля, Элис разнервничалась так сильно, что даже не могла говорить. Лишь время от времени она выдавливала из себя «Я здесь», мучимая страхом, что Нил обернется, чтобы убедиться в том, что она никуда не делась.

Они выбрались на платформу. Глядя прямо перед собой из боязни нечаянно обернуться, Нил прошел сквозь стену, отделяющую обычную станцию метро от платформы для мертвых. Света по-прежнему не было, но даже тени показались Элис какими-то знакомыми: несомненно, она уже бывала здесь. У нее потеплело на душе.

— Мы уже дошли? Я могу на нее посмотреть? — спросил Нил.

Боль и желание, чувствовавшиеся в его голосе, поразили Элис в самое сердце.

— Я бы этого пока не делала, — предостерегла его Артемида. — Я не знаю, где находятся врата, поэтому лучше дождаться, пока мы выйдем из подземки.

Они начали долгий подъем по ступенькам — вместе и в то же время порознь.

Только после того как они прошли турникеты и выбрались сквозь решетку на улицу, Элис поверила, что все это происходит на самом деле и что ей действительно предоставлена в жизни вторая попытка. Нил наконец-то повернулся и посмотрел на нее. Его лицо озарилось радостью, они бросились в объятия друг другу, но пролетели насквозь и дружно повалились на обледенелую мостовую — лишь для того, чтобы со смехом вскочить на ноги, вновь встретиться глазами и так застыть.

— Ты ничуть не изменился, — прошептала Элис, покачав головой. — Такой же, какой был.

— Ну ладно, признания потом, — прервала их Артемида. — У нас мало времени. Надо вернуться в квартиру Нила и забрать тела.

— Тела? — переспросила Элис.

— Я все объясню по дороге, — сказал Нил.

Он стал рассказывать ей о том, что произошло с Аполлоном и с солнцем. Сначала Элис пыталась слушать его — несомненно, все это было очень важно, — но значение слов ускользало от нее. Как потрескавшаяся земля под ливнем, она впитывала чудесные очертания лица Нила, оживленное выражение его глаз (да, да, именно оживленное — в нижнем мире это слово было совершенно неуместным), то, как напрягалась и расслаблялась его кожа, когда он говорил, каждый его волосок, каждую пору на его коже — все то, что она пыталась представить себе, влача унылое существование в нижнем мире. Элис обратила внимание, что Нил несколько удивленно смотрит на нее, и подумала, не отразились ли все эти мысли на ее лице.