Светлана Борисова - Колыбельная для вампиров

Оставшись один Штейн, устало сгорбился в кресле. «Mein Gott! Какой же выдался тяжелый денёк! Ещё и Мика напоследок добавил. Teufel! Стар становлюсь. Может, стоит уйти в свободное плавание? В бизнесе сам себе хозяин… увы. Власть денег это замечательно, но конкуренты моментально сожрут незадачливого финансиста без сильной протекции в политике, — выпрямившись, он яростно потёр лицо. — Не стоит горячиться, принимая опрометчивые решения. Быть у руля власти это самое надежное в мире место. Всё остальное приложится: и деньги, и женщины и многое другое».

Глаза Штейна заблестели. «Кстати, о женщинах!» он слегка улыбнулся, вспомнив предположение Палевского. Перед его глазами немедленно возник образ высокой гибкой девчонки, с упрямством глядящей на него огромными тёмными глазами, в которых мечется фиолетовый огонь.

«Ничего малышка. Правда, чересчур остро реагирует на окружающих, но это ее проблемы. Жаль, что мои орлы настолько её отделали, что не поймешь, как она выглядит на самом деле. Хотя внешнее сходство с Эльжбетой сразу же бросается в глаза, а та была общепризнанной красавицей. К тому же в Мари есть внутренняя порядочность и этим она выгодно от нее отличается. Кстати, характерец у девчонки малость стервозный, но так даже интереснее. Может, действительно стоит ею заняться? — призадумался Штейн. — Нет. Слишком зеленая и проблем с ней не оберешься. Плевать на ее паренька из Академии, но Старейший — это уже серьезно, да и с Микой не хочется портить отношения. А вдруг что-нибудь пойдет не так?»

Перед мысленным взором Штейна гораздо ярче промелькнул иной образ — смуглое насмешливое лицо с чуть раскосыми глазами в ореоле огненно-рыжих волос. «Саламандра! — восхитился он. — Нет, хитрая самонадеянная лиса, которая нахально воображает, что может меня обмануть. Ну-ну, дорогая, тебя ожидает большой сюрприз! — серые глаза загорелись хищным блеском. — Ты взрослая девочка, Эль, и с тобой вполне можно поиграть во взрослые игры без последующих взаимных обид».

Штейн тщательно взвесил все «за» и «против» и бесповоротно решил: «Да. Гораздо привлекательнее Эльза Тероян, которая та еще штучка. С ней уж точно не соскучишься. Правда, она со своими тараканами в голове. Говорят, что Лисичка до сих пор не может забыть своего бывшего мужа, но это опять же ее проблемы. Мне нужно совсем другое, поэтому моя совесть совершенно чиста. Все равно ее нужно проучить за неуместное пари, чтобы она как следует, осознала и раскаялась в своем опрометчивом поступке. Пора ей уяснить, что не все может быть предметом спора, а тем более я. Решено, ею и займусь».

— Марта, принеси мне водки, — произнес он в селектор и проворчал в ожидании секретарши: — Не понимаю я тонких изысков Мика. Клопомор он и есть клопомор. По мне так нет ничего лучше честной водки, которая ни подо что не маскируется… Teufel! Что это?

— Ваша водка, герр Штейн.

— Я не о том. Марта. Не кажется, что между сапогами и фуражкой на тебе должно быть что-то из одежды?

— О, простите! Я подумала, что Вам не по нраву закуска. Может, плеть и наручники — это лишнее?

— Девушка, ты соображаешь, что творишь? Учти, секс со мной тебе ничего не даст и ничего не изменит в наших отношениях. Ты как была для меня секретаршей, так ею и останешься.

— Не беспокойтесь, герр Штейн, я знаю. Может, начнем с острых закусок? Как на ваш вкус такое?..

— Вот черт! Марта, ты не оставляешь мне выбора. Само собой я не могу не ответить на такой вызов моей мужественности…

Глава четвертая

Зеленая жемчужина

For what did Cauchy knou or CristoffelOr Fourier or any Boole or EulerWielding their compasses, their rielersOf thy supernal sinusoidal spell?

Прекрасная жестокость

Неспешно выйдя из здания штаб-квартиры, Палевский спустился по ступеням и рассеяно огляделся по сторонам, ища свою машину. Вдруг он заметил, что черноволосая тоненькая девчонка, продавщица мороженого стоит поблизости, и не сводит с него завороженного взгляда. Создавалось впечатление, что она специально ожидала его появления. Это несколько удивило. Особенно буря сильнейших эмоций, отражаемых подвижным личиком. «Глупости! Я же помню, что я стирал ей память», — рассеяно подумал Палевский и, отмахнувшись от неуместной мысли, вновь погрузился в напряжённые размышления, безуспешно пытаясь найти способ как отвести нависшую угрозу. «Будь, что будет. Если Старейший тронет мою семью, плюну на всё и объявлю ему полномасштабную войну», — решил он бесповоротно. Неожиданно девушку качнуло к Палевскому, словно потянуло сильнейшим магнитом, и она с отчаянным выражением на лице шагнула навстречу.

— Добрый вечер! Я, Лиза, — страшно волнуясь, выпалила она и, встав почти вплотную, с тревожным ожиданием заглянула в его лицо. Терзаемый тревогой за семью, Палевский находился в подавленном состоянии. «Везёт же мне на брюнеток!» Он невидяще глянул на девушку и, не отдавая себе отчёта, коснулся её щеки, не замечая надежды вспыхнувшей на бледном личике. Бедняжка не понимала, что незнакомец воспринимает её как говорящего щенка. Ведь такие случаи частенько встречались в его практике. Люди с ментальным даром всегда тянулись к вампирам, и на этом их свойстве был построен отлов перспективного молодняка.

— Слава богу! Вы не сердитесь! — девушка порывисто прижала его ладонь к своей щеке. Очнувшись, Палевский мягко её отстранил.

— Извини, милая, я спешу. В другой раз поговорим, — проговорил он, зная, что никакого другого раза не будет. Девушка хоть и была фениксом, все же не попадала в нужную возрастную градацию от двенадцати до семнадцати лет. Она тоже поняла лживость обещания, и её глаза стали медленно наполняться слезами. Перелившись через край, они потекли по щекам.

У Палевского почему-то защемило сердце. Несмотря на высокомерно-презрительное отношение к людям, он почувствовал, что странная девчонка чем-то его привлекает, хотя в своей вампирской гордыне он ставил человечество на одну доску с животными, да и то не всегда. По его мнению, независимые и упрямые кошки вполне заслуживали к себе уважительного отношения и занимали в его личной иерархии гораздо более высокое место, чем приматы и их отдаленные родственники из рода Homo sapiens. Такой нелогичный вздор вполне мирно уживался в его голове с обширными медицинскими познаниями.

— Простите, всё же я была навязчивой, — помертвев, чуть слышно прошептала девушка.

— Это ты извини, милая, но мне действительно пора!

С лёгким удивлением посмотрев на потерянное личико, Палевский помедлил. «Слишком сильные эмоции», — подумал он и, коснувшись разума девушки, чертыхнулся. «Похоже, я был небрежен. Нельзя, чтобы девчонка здесь болталась, демаскируя штаб-квартиру». Досадуя на себя, он повторно стёр в её памяти свой образ и подошёл к машине, подогнанной виновато извиняющимся служащим.