Игорь Ковальчук - Бессмертные

В результате получалось замечательное блюдо — пальчики оближешь.

Мэл достал с полки две тарелки, разложил рагу, добавил сметаны и понес в соседнюю комнату. Уже месяц он жил не в убежище, а в своей квартире, правда, зарегистрированной на смертного приятеля да еще расположенной в небольшом, мало кому известном городишке. Так что вычислить его было трудно. Конечно, в жизни нет ничего невозможного, но такая строгая конспирация немного успокаивала ликвидатора.

Он поставил тарелки на столик, застеленный маленькой квадратной скатеркой, и обернулся к кровати.

На кровати лежала Моргана, но когда он вошел, при встала.

— Сколько тебе говорить — лежи, — негромко сказал он. Вынул вилки, принес хлеб. — Хочешь компоту? Я купил баночку. — Она кивнула. — Сейчас принесу.

Он разлил компот по высоким бокалам и унес банку в кухню. Квартирка была маленькая, двухкомнатная, с узенькой спальней, где ночевала Моргана, и с гостиной — чуть побольше, где они ели и где он спал на коротком для него диване. Несмотря на то что их браку исполнилось уже три месяца, они ни разу не спали не то что на одной кровати — даже в одной комнате. Мэлокайн уже привык, что к жене лучше лишний раз не прикасаться, чтоб она не нервничала. Он ухаживал за ней, и то, что другому показалось бы тяжелой повинностью, наполняло его радостью, которую испытывают лишь матери, ухаживая за младенцами.

На то, чтоб оформить ей гражданство, ушел почти месяц — это притом что Мэл пускал в ход и связи, и деньги, и даже свой дар договариваться с людьми. Показывая чиновникам супругу, он все боялся, как бы они не поняли, что она нездорова психически, и не объявили их брак недействительным. Но Морга на вела себя тихо, послушно, она делала все, что ей говорили, подписывалась, где нужно, согласно кивала или отрицательно качала головой, и никто ничего не заподозрил.

Потом начались походы по врачам. Хорошо, что у Мэлокайна были деньги и он имел возможность приводить свою супругу к любым врачам без предварительной записи и даже не называя заранее своего имени. Больше всего он боялся, что алчущие его крови родственники ликвидированных вырожденцев найдут его именно теперь, когда у него появилась жена. Он боялся в первую очередь за нее. Оттого и предпринимал все эти меры предосторожности — не жил подолгу ни в одном городе, не оставлял зримых следов в единой компьютерной сети, даже медицинскую карту жены возил сам от врача к врачу.

Лечение затягивалось. Когда маг-травматолог, врач-женщина, которой Мэл показал Моргану в первую очередь, раздела ее за ширмой, лицо у нее застыло. Она проверила пациентку с помощью разного рода медицинских артефактов, потом помогла одеться и села заполнять карту.

— Деточка, кто вас избивает? — спросила она мягко. — Муж?

Моргана испуганно вскинула голову, но когда убедилась, что обращаются к ней, отрицательно покачала головой.

Врач посмотрела на нее очень пристально. Прищурилась.

— Деточка, если вы боитесь мужа, боитесь, что он вас потом изобьет, если вы скажете правду, — не бойтесь. Я могу немедленно отправить вас в убежище, где супруг вас не достанет.

Моргана снова покачала головой.

— Ее избивал человек, который держал ее в плену, — сказал Мэлокайн. — У него я ее и забрал.

— Как давно?

— Больше месяца назад.

— Почему сразу не привели?

— Ну пока получил все бумаги, понимаете… Врач покивала. Она немного смягчилась и уже не поглядывала на Мортимера так холодно. Заполняя медицинскую карту на ноутбуке, она задавала Моргане вопросы, на которые чаще всего отвечал ее муж. Травматолог распечатала подробный рецепт и объяснила, какие процедуры необходимо пройти.

То же самое повторилось и у других врачей. Кроме психолога.

Психолог выслушал Мэла очень внимательно, посмотрел на Моргану, задал ей несколько вопросов, на которые она, перепуганная, не ответила, и направил Мортимера с женой к другому психологу — женщине. Врач без церемоний выгнала мужа пациентки из комнаты и полтора часа разговаривала с ней за закрытой дверью — мужчина ждал в холле, в мягком кресле. После сеанса у психолога он повез супругу в ресторан, но почувствовал, что ей там не нравится, и увез обратно, домой. У остальных врачей повторялось все то же самое. Только у гинеколога вышла заминка. Из кабинета Моргана вышла не скоро и с ошеломленным, испуганным видом, но врач ничего Мэлу не сказала, только посмотрела неожиданно гневно, даже зло.

Моргану же спрашивать было бессмысленно. От любых вопросов девушка так сжималась, что ее муж старался избегать даже вопросительных интонаций. Да и вряд ли она ответила бы.

Психолог сказала, что у супруги Мэлокайна тяжелая психологическая травма и лучше бы положить ее в больницу. Мэл заколебался — он не был уверен, что находится в полной безопасности, и опасался оставлять жену даже в больнице. Лишь два раза он укладывал ее в частную клинику, каждый раз новую, каждый раз всего на две недели, остальное время ухаживал за ней дома, делал все необходимые процедуры, делал уколы. Моргана не перестала бояться его, не начала разговаривать — лишь изредка говорила фразу-другую, но у нее наладился сон, и она уже не казалась такой истощенной. И приступы помешательства, когда она не узнавала его, не понимала ни слова, пыталась покончить с собой, больше не повторялись.

Мэлокайн накрыл на стол и повернулся к жене.

— Добро пожаловать к столу, — деланно-весело сказал он.

Обычно она молча поднималась и садилась в креслице, но на этот раз почему-то медлила. Он постоял, глядя на нее выжидательно, потом подошел. От него не укрылось то, как она втянула голову в плечи, когда он приблизился.

— Ты плохо себя чувствуешь? — спросил он мягко. Она замотала головой. Мэл подставил ладонь под ее локоть, помог жене подняться. Одеяло соскользнуло с нее, и мужчина почувствовал, как она вздрогнула всем телом. Беспокоясь — не приступ ли это, — он окинул ее фигуру взглядом.

— Я, пожалуй, снова положу тебя в клинику, — сказал он осторожно. — Тебя подлечат. Тебе понравилось в предыдущих больницах?

Кивок. Помедлила, кивнула еще раз, уже живее.

— Вот. Полежишь. Опять в одноместной палате. Клиника будет частная, тебя никто не потревожит. Хорошо?

Кивок в ответ. Мэл уже привык к тому, что голос ее слышит очень редко, поэтому был рад хотя бы тому, что ответ последовал немедленно.

— Понимаешь, — объяснял он, намазывая для нее ломтик хлеба плавленым сыром, — ты что-то похудела, щеки ввалились, выглядишь нервной. Я знаю, должно быть, эта кочевая жизнь тебя уже донимает. Меня тоже, хоть я и привык. Но все затягивается. Понимаешь, у меня есть враги. — Он заботливо вложил ей в пальцы вилку. — Пока все не утихомирится, лучше мне пересидеть. И тебе со мной. Так безопаснее. — Он тревожно посмотрел на нее. Потом снова скользнул взглядом по ее фигуре. — Странно. Лицо вроде похудело, а фигура пополнела. — Девушка съежилась. — Что с тобой? У тебя не отеки ли? Может, водянка? Или что там бывает… — Он лихорадочно копался в памяти. Встал, нашаривая на груди артефакт-тестер. С тех пор как он купил его, он им толком не пользовался, и хотя вещица давала возможность провести полное освидетельствование, он вначале ограничился только поверхностным осмотром, чтоб убедиться, что Моргану не нужно немедленно лечить.