Гарри Тертлдав - Владыка Севера

Чем больше Лис читал, тем больше надеялся на успех своего предприятия, ибо ненависть ситонийского божества к уродству являлась одной из самых примечательных его характеристик. Воспользовавшись именно этой слабинкой, Джерин некогда вынудил Маврикса загнать чудовищ обратно в их темные пещеры. Но с другой стороны, чем больше он узнавал о нем, тем больше волновался. Маврикс был одним из самых ветреных и капризных богов. Он мог сейчас делать что-то одно, а в следующую секунду исчезнуть, чтобы заняться чем-то другим. Волдар же обладала непреклонной целеустремленностью.

Джерин скатал последний свиток.

— Не знаю, получится ли что-нибудь из этой затеи, — сказал он Силэтр, — но с другой стороны, иного выбора у меня нет. Когда все дороги кажутся плохими, человек выбирает наименее плохую из них.

— Все будет хорошо, — сказала Силэтр.

Вместо ответа он пожал плечами. Она не знала этого наверняка, и у нее не было никакого разумного довода в подтверждение истинности сделанного прогноза. Как и у него. Однако мгновение спустя Лис признался себе, что, услышав от нее эти слова, он почувствовал себя лучше.

Как и всегда в таких случаях, Джерин старательно собрал все, что могло ему понадобиться, а также все, что могло подманить Маврикса к нему. И отправил Райвина в крестьянскую деревушку за особой, которая в обнаженном виде окажется достаточно привлекательной, чтобы в случае необходимости ввести бога плодородия в соблазн. У Райвина был более богатый опыт по части крестьянских красоток, чем у него. Кроме того, если соблазнительницу выберет любвеобильный южанин, ему, Лису, не придется объяснять Силэтр, откуда ему известно, как она выглядит без одежды.

Хотя девушка, которую Райвин привел в Лисью крепость и которую звали Фулда, была завернута в длинную льняную тунику, Джерин не мог не признать, что она выглядит вполне подходяще для отведенной ей роли. Судя по полувеселому-полукислому фырканью Силэтр, она тоже так посчитала.

Небольшая хижина, в которой Джерин занимался волшебством, когда у него хватало на это мужества, находилась в глухом углу Лисьей крепости — на достаточном удалении от Лисьего замка, а также от крепостной стены, конюшен и других построек внутреннего двора. Чтобы, если что-то вдруг пойдет не так (а заклинания Джерину, как и любому непрофессиональному магу, иногда не давались), свести к минимуму возможный ущерб.

Когда Джерин, Райвин, Силэтр и Фулда направились в хижину, остальные обитатели Лисьей крепости нарочито держались на расстоянии и старались на них не смотреть. На протяжении многих лет не было случая, чтобы магические опыты Лиса заканчивались чем-то совсем уж ужасным, но все хорошо усвоили, что путаться у него под ногами, когда он собирается творить волшебство (или вообще выполняет какую-либо работу), не самая лучшая из затей.

Он принялся нараспев произносить отрывок из ситонийского эпического произведения, принадлежавшего перу Лекапенуса. Стихи эти в буквальном смысле вбили в него в свое время учителя, поэтому ему даже не пришлось прибегать к помощи зажатого в руке свитка. Он и так знал весь текст наизусть, но, тем не менее, держал копию при себе, чтобы напомнить Мавриксу еще об одном резоне, который оправдывал его вызов.

На шатком столе красовались пшеница (не ячмень — Маврикс относился к Бейверсу с презрением), спелые и засахаренные фрукты и несколько яиц из курятника замка.

— Желаете, чтобы я разделась прямо сейчас, лорд принц? — спросила Фулда, потянувшись к завязкам на шее.

— Давай-ка подождем и посмотрим: быть может, нам удастся вызвать божество каким-нибудь иным способом, — ответил Джерин, к явному разочарованию Райвина.

Силэтр на мгновение подняла бровь. Джерин не мог бы дать точный ответ, что это означало. Впрочем, ему и не слишком хотелось в том разбираться.

На своем устаревшем ситонийском он, прилагая все силы, стал призывать Маврикса, стараясь убедить того, что здесь — в северных землях — ему будет оказан самый достойный прием. Однако, несмотря на многочисленные мольбы, бог отказывался появляться. У Джерина мелькнула мысль, что, может, оно и к лучшему, но он все равно продолжал взывать и взывать.

— Фулда, — сказала Силэтр и кивнула.

Крестьянка стянула тунику через голову. Джерину было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что она и впрямь сложена так пышно и вожделенно, как и предполагалось. Единственный взгляд, мельком, и больше он на нее не смотрел. Чуть ошибись, взывая к Мавриксу, и красота ее форм уже не будет иметь никакого значения. Зато у Райвина загорелись глаза. Нет сомнений, что он попытается как можно быстрее вновь увидеть Фулду нагой, но уже при других обстоятельствах. Эта мысль мелькнула у Джерина в голове, но тут же исчезла: Маврикс по-прежнему не подавал никаких знаков, что вскоре окажется тут.

Джерин уже подумал, что Маврикс вовсе решил больше не иметь с ним дела. А еще он подумал, что вместо Фулды, возможно, следовало привести в хижину хорошенького мальчика. Иногда вкусы Маврикса склонялись и к этим вещам.

Он упорно продолжал прорабатывать заклинание всеми способами, которые только мог придумать. Любой, не обладавший его настойчивостью (или не находившийся в столь отчаянном положении), давно бы сдался. Да и сам Лис понимал, что все это не сможет продолжаться до бесконечности: вскоре он обязательно совершит ошибку, которая в лучшем случае аннулирует все его предыдущие действия, а в худшем… он не хотел даже думать о неприятностях, какие могли бы произойти.

Как раз в тот момент, когда он собирался прекратить свои попытки, пространство внутри хижины вдруг значительно увеличилось, хотя и не изменилось в размерах. Джерину уже приходилось сталкиваться с подобным эффектом. Волосы у него на затылке зашевелились. Итак, Маврикс появился, а он добился того, чего вроде бы как хотел. Не пожалеть бы теперь о том, что мольбам его все-таки вняли.

— Ты невыносимо шумливый человечишка, — сказал бог.

Его глубокий медовый голос звучал как будто где-то в голове Лиса, а не в ушах. Лис не мог точно определить, каким языком пользуется Маврикс — элабонским или ситонийским. Смысл его высказываний доходил до него напрямую, на более грубом уровне, чем тот, что воспринимает слова.

Джерин заговорил на ситонийском в надежде расположить к себе Маврикса.

— Спасибо тебе, господин сладкого винограда, господин плодородия, мудрости и остроумия, что соизволил услышать меня.

— Соизволил услышать тебя? — Брови Маврикса взлетели чуть ли не к линии, отделявшей его лоб от волос. Будь он человеком, миловидные черты его лица можно было бы назвать на редкость подвижными. Но он не был человеком, несмотря на то, что подрагивающие уста, похожие на бутон розы, вполне могли вызвать в каком-либо любителе мальчиков сладострастную дрожь. Впрочем, глаза бога — черным-черные и неприятно бездонные — дышали внушающим ужас могуществом и словно бы предупреждали, что ни о чем этаком простому смертному нечего и помышлять. — Соизволил услышать тебя? — повторил он. — Ты ведь изо всех сил старался оглушить меня, не так ли?