Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

Затем на столы поставили разные студни, журавлей с пряностями, кочетов с имбирем, куриц с заранее извлеченными костями, уток с огурцами. Похлебки и уха трех видов: белая, черная и шафранная. За ухой последовали рябчики со сливами, гуси с пшеном, тетерки с шафраном. Дичь по большей части вся местная, а вот пряности – привозные, закупленные у заморских купцов.

Спустя некоторое время в пиршестве наступил краткий перерыв, во время которого по столам вновь разносили хмельные меды, особенно смородинный. Затем подали лимонные кальи, верченые почки и карасей с бараниной.

Прошло уже больше двух часов, а пир, похоже, не дошел даже до середины. Принесли огромные серебряные и золотые тазы, на которых едва умещались исполинских размеров рыбы – осетры и севрюги. Тут княжеские повара особенно расстарались – рыба была так причудливо приготовлена, что походила на кочетов с распростертыми крыльями или диковинных змиев с разверзнутыми пастями.

Потом по знаку главного княжеского стольника со столов убрали соль, перец, уксус и все, что еще было недоедено. Челядинные вышли и вернулись с громадным сахарным пирогом, изображающим красочный, искусно вылитый кремль не менее пяти пудов весом. Тщательно отделанные зубчатые стены и башни, даже люди и животные – словно живые, словно вот прямо сейчас сдвинутся с места. Немного погодя на стол поставили еще несколько таких кремлей, но раза в три поменьше.

За ними принесли кучу крашеных деревьев, на ветвях которых висели пряники и коврижки, а также львов, орлов и драконов, отлитых из сахара. Между городами, деревьями и животными возвышались груды яблок, ягод и орехов. Но на это добро все взирали уже равнодушно.

Гости вполне насытились.

Княжье пиршество продолжалось своим чередом, звенели чары, провозглашались здравицы, яства и питие убывали на глазах. Однако сам князь все больше смурнел. По правую руку от него стоял воевода Дунай, по левую – святой отец Леонтий. И оба, не прерываясь ни на миг, что-то тихо-тихо нашептывали своему господину.

Яромир ел благочинно, но поросшие шерстью уши стояли торчком, буквально впитывая каждое слово. Чуткий слух оборотня не пропускал ничего говоримого в этой палате.

И слышимое ему очень не нравилось.

– А скажите-ка мне – правду ли говорят, что Кащей Бессмертный набег на Тиборское княжество сделал? – неожиданно спросил Всеволод. – Дошли до меня слухи, что его татаровья Ратич пожгли да разграбили, а всех жителей перебили почем зря. Так дело было, али брешут?

– Брешут, княже, брешут!.. – запищал Мирошка.

Иван открыл было рот, но под столом его ударили по ноге. Княжич возмущенно развернулся – на него невинно взирал Яромир. Такой взгляд бывает только у несмышленого младенца, только что обгадившего пеленки и очень сим довольного.

Остальное посольство хранило гробовое молчание. Даже боярин Фома хоть и ворчал непрестанно, а все ж не пожелал брать на себя такую ответственность. Пусть уж братец Бречислава и дальше старается – язык у него неплохо подвешен…

– А еще слышал я, что середульний Берендеич, Игорь Ратичский, тоже погиб, – вновь заговорил князь Всеволод, так и не дождавшись вразумительного ответа. – Сказывают, сам Кащей ему башку свернул, будто куренку. Собственноручно. Так ли было, али вновь брехня?

– Брехня, княже, брехня!.. – снова запищал скоморох.

Иван, попытавшийся было ответить князю, замычал от боли – Яромир снова врезал ему по щиколотке.

– У, волчара позорный!.. – простонал княжич, растирая ушибленное место.

– Что? – не расслышал Всеволод.

– Ничего, княже, то Иванушка костью рыбьей подавился, – ласково ответил Яромир.

– Костью, говоришь?.. – задумчиво погладил бороду Всеволод.

– Костью, ага.

– Костью… вот оно как… Ну ладно, не о том речь. Еще дошло до меня, что Глебушка, шабер мой любезный, клич бросил, воев к Тиборску созывает. Правда ли? И если правда – зачем ему то потребовалось?

Князь Всеволод подождал еще немного, но, если не считать очередного вопля со стороны Мирошки, ответа по-прежнему не дождался. Дорогие гости лишь беспокойно переглядывались, не решаясь встретиться глазами с грозным хозяином.

– Ну?! – топнул ногой Всеволод. – Долго ли мне еще ждать?! Верно ли мне доносят, что Кащей Бессмертный после долгого перемирья нарушил границы и объявил войну Тиборску?! Что молчите?!

– Может, подавились?.. – наивно захлопал глазами скоморох. – Рыбьими костями! Все единовременно! А что – и такое бывает!..

Яромир только хмурился и супил брови. Опасения оказались не напрасными. Князь Всеволод уже обо всем прослышал – и теперь родство с Глебом Берендеичем потеряло изрядную толику прежней выгоды… Бесполезен сейчас князь Глеб в качестве зятя – даже вреден.

– Преувеличивают сильно, княже, – наконец открыл рот оборотень. – Не все, конечно, брехня, но все ж преувеличили сильно…

– Вот как?.. – добродушно улыбнулся в бороду Всеволод. Однако глаза его оставались колючими и настороженными. – Отрадно слышать. И насколько же сильно? Что там на самом деле было?.. Э?..

– А на самом деле был там небольшой набег, и только-то. Видно, застоялась кровь у Кащея, захотелось развлечься чем-нибудь, потешить душу стычкой молодецкой.

– Да есть ли у него душа-то?.. – пробурчал сквозь зубы отец Леонтий.

– Было бы о чем говорить, княже! – развел руками Яромир. – Так уж меж соседями заведено – сегодня один у другого чуток отщипнул, завтра наоборот. Князь Глеб оттого людишек и кликнул – хочет ответный набег сделать, посчитаться с Кащеем.

– Ну, раз всего только набег, я спокоен, – откинулся на спинку трона Всеволод. – Успокоил ты меня, дружка, благодарствую. Можете дальше яствовать, гости дорогие.

Яромира его подчеркнуто ласковый голос нисколько не обманул. Князь ему не поверил. А значит – нужно держать ухо востро…

– А что же вина так мало на столе?! – неожиданно возвысил голос боярин Фома. Он как-то очень незаметно успел захмелеть. – Меды, квасы… где настоящее питье, княже?!

Князь Всеволод смерил боярина тяжелым взглядом и сухо молвил:

– Апостол Павел в свое время говорил – пейте мало вина веселия ради, а не для пьянства: пьяницы царства Божия не наследуют. Но если тебе слова святого не в упрек, боярин, так ты скажи только – я распоряжусь доставить всего, что твоей душе угодно.

– Да уж неплохо бы… ай-й-яй!!! – по-бабьи взвизгнул Фома Мешок.

– Что, и боярин тоже рыбьей костью подавился? – приподнял брови Всеволод.

– Вестимо так, княже, – насмешливо улыбнулся Яромир, поправляя скатерть. – Что-то в севрюге костей многовато…

– А по мне – так в самый раз, – внимательно посмотрел на него князь, отщипывая кусочек рыбы с услужливо поднесенного блюда и зачерпывая ковшом-налёвкой из серебряной братины.