Ян Сигел - Дети Атлантиды

В тропиках сумерки наступают быстро, и вот уже оранжево-кровавый диск опускался в дымку на горизонте, а пурпурное облако-рука, казалось, увеличилось, и, выбросив множество пальцев, заталкивало солнце в небытие. Глянув вверх и вперед, Ферн увидела мраморные стены, более румяные, чем закат, и верхушки сливовых деревьев с багровыми листьями над ними.

— Что это? — спросила она у Рэйфарла.

— Розовый Дворец. Фарук построил его для Тэймизандры, потому что она не любила старый дворец в городе, но он умер через месяц после того, как строительство было закончено, и она не стала жить в этом дворце. Она провела остаток своей жизни в доме у моря, далеко отсюда. Теперь это главная резиденция Зорэйн.

— Какая красота! — сказал Ферн.

— Дворец выше. Зорэйн любит сверху смотреть на свои владения.

Он свернул с дорожки направо и повел ее в рощицу, где уже было темно. И вдруг перед ними открылась веранда, рядом в окне горела лампа, в дом вела арка без двери, над которой висела покачивающаяся и поблескивающая занавеска. Сидевшая в одиночестве женщина с криком вскочила.

— Рэф! О, Рэф!

Женщина обняла Рэфа, он тоже с нежностью крепко обнял ее, немного смущенный таким страстным приветствием.

— Мама!

— Прости, дорогой, — я знаю, ты не любишь суеты, но случилось нечто ужасное… Твой дядя Рэйхил…

— Я знаю.

— Ты знаешь?

— Мы были в храме. Я хочу, чтобы ты познакомилась с моим другом.

— Это тот самый маленький нимфелин, о котором ты рассказывал?

— Нет, — сказал Рэйфарл.

Слишком резко, подумала Ферн. Женщина двинулась к ней с протянутой рукой и с теплой, чуть застенчивой улыбкой. Она была немного выше Ферн, большеглазая, очень тонкокостная, особенно в запястьях и лодыжках. Ее темные волосы были свободно распущены и слегка поблескивали, будто отражая свет луны. Кожа ее, которую она явно защищала от солнца, была цвета слоновой кости и такая прозрачная, что голубые вены под ней выглядели почти синяками. На ней было длинное платье из темного шелка. Простая вуаль, тончайшая, почти невидимая, свободно укрывала ее плечи и взвивалась при каждом движении. На ней не было никаких украшений, и лицо ее не было тронуто косметикой, так любимой большинством женщин Атлантиды. Улыбка оживляла ее лицо, как весна оживляет причудливый сад.

— Это Фернани, — сказал Рэйфарл. — Ферн, это моя мама, Сидэм Изрэйми Дивоурнайн.

Ферн знала, что в Атлантиде женщины сохраняли свою девичью фамилию, если выходили замуж за человека более низкого звания, и имели право передавать ее своим детям. Сокращение Дев, которое употребил Рэф, он, возможно, выбрал потому, что был незаконнорожденным.

Избегая формального приветствия, Изрэйми обеими руками сжала руки Ферн.

— О, да ты еще совсем дитя, — сказала она. — Я думаю, с севера. Что ты делаешь здесь, в нашем городе? Боюсь, он мог показаться тебе не очень дружелюбным.

— Нет, мне так не показалось, — ответила Ферн.

Рэйфарл перебил ее:

— Это все долгая история, и лучше рассказать ее за едой. Мы голодны. Еще я хотел бы принять ванну.

— Конечно, дорогой, — сказала его мать и обратилась к Ферн: — Извините меня за мое нетерпение. Я сегодня обезумела от горя… Рэйхил был моим единственным братом. Последние годы мы редко встречались, — Рэйфарл хмыкнул что-то нечленораздельное, — но мы вместе росли, он был моей семьей. Мы очень любили друг друга. Сейчас я просто в шоке.

— Я должна уйти, — сказала Ферн, почувствовав неудобство. — Вы хотите, наверное, побыть с вашим сыном.

— Вовсе нет, — ответила Изрэйми со своей теплой улыбкой. — Я не хочу, чтобы вы подумали, что нам здесь не рады. Наоборот. Не обращайте внимания на Рэйфарла, у него были не очень хорошие отношения с дядей.

— У нас вообще не было никаких отношений, — заметил Рэйфарл.

— Пойдемте со мной, — сказала Изрэйми, обращаясь к Ферн. — Я полагаю, вам хотелось бы переодеться? Эти брючки, наверное, ужасно неудобны в жару.

Ферн попыталась отказаться, но на это никто не обратил внимания. Сидэм отвела ее в гардеробную, обернула в полотенце и оставила одну в ванной комнате.

— Рэф подождет, пока вы не вымоетесь. Я знаю, на севере другие обычаи, не такие, как у нас.

Ферн по горло погрузилась в теплую воду, наслаждаясь роскошью, неизвестной в Вайроке. Но Вайрок показался ей невероятно далеким, все ее детство отодвинулось и превратилось в волшебную сказку. Она совсем не думала о своем доме. Она пыталась вспомнить свою мать, и в сознании возникла молчаливая фигура с густыми волосами, но она была какая-то ненастоящая, как будто вырезанная из дерева, даже неясно было, какого цвета у нее волосы. Изрэйми Дивоурнайн, женщина, которую она впервые видит, иностранка, аристократка, казалась не то чтобы ближе, но гораздо более реальной. Она напомнила о нежности, которую Ферн давно забыла. Это было что-то такое, что не входило в сагу о ее деревенской жизни в горах. Снова где-то на краю сознания возникли страхи, но она постаралась не обращать на них внимания. Она ничего не могла с этим поделать и не должна была что-то делать, ей нужно было только следовать по пути, начертанному ей судьбой, и верить, что звезды, которые послали ее, знают свое дело.

Она выбралась из ванны и завернулась в полотенце. В гардеробной для нее была приготовлена одежда: узкие брюки из бледно-зеленого газа, собранные у колен, серебряные сандалии, корсаж, расшитый мелкими жемчужинами, и изумительная вуаль, расшитая узором из бледных листьев. Она не знала, что делать с вуалью, накинула ее на плечи, как шаль, и прикосновение шелка к шелку вызвало электрические искры.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказала Изрэйми, войдя в гардеробную. — Как повезло, что ты такая маленькая, мои вещи как раз тебе подошли. Может быть, брюки слегка длинноваты, но это неважно.

— Вы так добры, — начала Ферн, внезапно смутившись от того, что на ней одежда хозяйки.

— Вуаль, — не обращая внимания на слова Ферн, сказал Изрэйми, — надо надевать вот так… Когда-то говорили, что вуаль носят ради благопристойности, и до сих пор принято накидывать ее на голову в общественных местах, по крайней мере, в торжественных случаях. Но женщины Атлантиды не любят прятать свою красоту, и вуали становились все тоньше и тоньше, пока не стали лишь модным аксессуаром. Некоторые из них тем не менее очень редкие и драгоценные.

— Как ваша? — спросила Ферн.

— Это фамильная драгоценность, — ответила Изрэйми с несколько смущенной улыбкой. — Она была сделана моей пра-пра-прабабушкой, Фэйдэ Дивоурнайн, которая обладала самым сильным Даром в моей семье. Легенда гласит, что вуаль эта бережет того, кто ее носит. Она не может быть потеряна или украдена, ее можно только подарить другому человеку. Я замечала, как меняются на ней узоры, все время нахожу на ней новые украшения.