Сергей Соколов - Феникс в пламени Дракона

- Вы все поняли верно, господин иль-Саги. Впрочем, Ксаль-Риум не отказывается от проведения переговоров. Пока не отказывается, но условия соглашения будем определять мы. И я искренне надеюсь, что у султана достанет здравого смысла принять их. Если вы действительно хотите предотвратить войну, приложите все усилия к тому, чтобы убедить своего султана.

"Что едва ли возможно, - подумал Дэвиан, глядя на лицо ивирца. - Ажади не из тех, кто учится на ошибках, что уже успел доказать".

- На этом все, посол, - завершил Тамрин. - Я не вижу, о чем еще мы можем говорить, по крайней мере, пока ваш повелитель не продемонстрирует свою готовность пойти нам навстречу.

Ивирец поднялся. Его лицо вновь превратилось в бесстрастную маску. Раскланявшись и произнеся положенные ритуалом слова, иль-Саги удалился. Тамрин подождал, пока за ним закрылась дверь, и с силой ударил кулаком по столу.

- Проклятье! Я надеялся, они сделали хоть какие-то выводы. Тщетные надежды, конечно... - кронпринц покачал головой. - Это война, Дэвиан.

Тот кивнул, промолчав - что можно было сказать?

- Неужели они настолько безумны? - прорычал Тамрин. - В случае войны они обречены, Империя раздавит Ивир, как гнилой орех! Они не могут этого не понимать!

- Ажади, возможно, безумен или близок к тому, - подбирая слова, сказал Дэвиан. - Но, боюсь, его умело направляют.

- Да, да, агинаррийцы, - Тамрин никак не мог избавиться от раздраженных ноток в голосе. - Об этом мы уже говорили. Да, они продают султану оружие и посылают в Ивир военных советников, я знаю. Но какой смысл им разжигать войну? Ивир слишком далеко от них, и уж конечно, начнись что-то на юго-западе, Север не станет вмешиваться открыто. Зачем же им добиваться того, чтобы Империя раздавила их союзника, а помешать этому они не смогут, ты согласен?

- Я не знаю, что ответить, - проворчал Дэвиан. - Я действительно военный, а не политик. Если я прав - а я в этом уверен - значит, у них есть какие-то планы, просто мы о них не знаем. Подозреваю, что, начнись война, узнаем...

Тамрин ответил скептическим взглядом.

- Мне кажется, ты все-таки преувеличиваешь. Я не сомневаюсь, что Сегунат спит и видит, как бы нам напакостить, но дальше мелких уколов исподтишка они не зайдут, ученые уже. Что до Ивира... если Ажади не образумится, готовься к войне, Дэвиан. Разумеется, его нынешнее предложение неприемлемо, - кронпринц вздохнул. - Проклятье! Пойди ивирцы нам навстречу, еще можно было уладить дело, не доводя до пальбы. Наши добрые граждане получили бы, что ожидали - посрамление султана и его присных - а господам из Генерального Штаба пришлось бы отложить свои амбиции до лучших времен. Но теперь... Даже если прайм-канселиор захочет что-то изменить, а я сомневаюсь, что захочет - вряд ли сможет. Похоже, быть ивирцам битыми, так или иначе, - заключил Тамрин.

- Посол, кстати, думает так же, - заметил Дэвиан. - Мне показалось, он уже ни на что не надеялся. Ивир идет к войне, или их ведут к войне, но... - принц помолчал, прежде чем завершить. - Но выглядит все так, что к войне ведут и нас. У меня мерзкое ощущение, Тамрин.

- Вот как? - удивился двоюродный брат.

- Словно мы стоим на гнилой доске, переброшенной над пропастью, - признался Дэвиан. - И почему-то мне кажется, что доска начинает трещать у нас под ногами.

ГЛАВА 13

Палатиан. 50 Весны. 12:00.

Императорский дворец - Палатиан - располагался почти в центре столицы, окруженный обширной площадью. Когда-то в далеком прошлом здесь же размещалась резиденция гайонского Наместника, да и при Первой Империи тут, скорее всего, выстроил собственный дворец какой-нибудь сенатор или патриций. Внушительное строение, обнесенное стеной, венчало пологий холм, и от площади, вымощенной плитами черного гранита, вверх, к воротам, вели семь пролетов широкой лестницы. Картина была весьма эффектная - на гостей преславной имперской столицы Палатиан неизменно производил должное впечатление. Уже четыре века дворец был символом императорской власти, олицетворением мощи Третьей Империи.

Когда после распада Гайона континент был охвачен смутой и наполовину завоеван островными соседями, многие города лежали в руинах, и Ксаль-Риум не стал исключением. Крупнейший город востока, привыкший к процветанию, надолго пришел в упадок. От прежнего населения, достигавшего почти полумиллиона человек, осталось меньше четверти. Прекрасные дворцы и изящные усадьбы старой гайонской знати были отданы на разграбление захватчикам и мародерам. Нищета, голод и болезни властвовали над городом, как и над всем континентом.

Возрождение началось через полвека, когда прославленный Амелий Каррел Освободитель, изгнав ивирцев и анадриэльцев, постепенно прибрал к рукам большую часть континента, а затем, восстановив флот, начал первые завоевательные походы на острова запада и востока. За сорок четыре года правления Амелий добился очень многого, территории Ксаль-Риума к моменту его смерти почти сравнялись с владениями Гайонской Империи времен ее расцвета. Новая столица тоже вернула себе утраченное великолепие, но вот выстроить для себя подобающий дворец самопровозглашенный Император Амелий Первый не удосужился. Амелий просто не видел такой необходимости - он все равно проводил больше времени в военных походах и плаваниях, чем в собственной столице.

Эта мысль заставила Дэвиана вспомнить слова Тамрина о том, что политика вершится в столице, а не на границах. Принц сдержал насмешливую улыбку. Первый Император из рода Каррелов явно придерживался иного мнения на этот счет.

Что касается Палатиана, то его возвели при внуке Амелия, когда слава Ксаль-Риума уже давно гремела на весь мир, и Император мог позволить себе думать о чем-то помимо обороны границ от посягательств жадных соседей, а морских путей - от набегов островных пиратов. Архитекторы, привлеченные щедрыми посулами, расстарались как могли, в умеренные сроки возведя дворец, воистину достойный владык могучей державы. Придворные льстецы заверяли, что блеск Палатиана затмевает даже пресловутые архитектурные шедевры времен Первой Империи.

Конечно, с тех пор дворец многократно перестраивался, но, в основном, сохранил свой первозданный облик. Разве что массивная стена, вполне пригодная и для того, чтобы держать оборону, уступила место декоративной ограде с решетчатыми воротами из кованой бронзы. Над двенадцатью высокими тонкими башнями, облицованными черным мрамором, реяли черно-золотые стяги.

Сегодня вокруг дворца собралось необычно много людей, и у ворот стояли усиленные караулы гвардейцев в парадных мундирах и высоких шлемах с плюмажами. Мерно гремели пушечные залпы в честь празднества. Город ликовал. Никто не питал сомнений в силе Ксаль-Риума; нынешняя победа только подтверждала эту уверенность. За последние несколько десятков лет Империя разрослась настолько, что серьезных противников у нее уже не осталось. Вконец одряхлел разоряемый собственными владыками Ивир. Пришли в упадок восточные островные государства, чья былая мощь была подорвана их же постоянным соперничеством еще до нашествия северян. Что до Агинарры, то ее многие до сих пор не воспринимали всерьез. Разве двадцать пять лет назад Империя не доказала, что ей не страшны никакие северяне?