Терри Лу - Под крылом дракона

Прижимая Хууба к груди, я быстро перебежала на сухой клочок земли, но и здесь ледяные струи дождя не оставляли в покое, прицельно метя в лицо и обнаженные озябшие руки.

В переулке почти никого не было. Редкие прохожие, прячась под зонтиками, быстро проходили мимо. Я попыталась отогреть мышонка дыханием, но зашлась сухим болезненным кашлем.

Мы замерзнем… Это так глупо, учитывая, что я, вопреки всему, решила жить.

В голове крутилась неясная мысль — какое-то воспоминание. Оно было расплывчатым, но определенно связанным с теплом.

Нет, не так… с огнем! Теперь мысль была четкой.

А, саламандр-р-ра! Выбора все равно нет.

Сложив ладони ковшиком, поднесла к лицу.

«По венам пламя… Зри!» — слова будто бы сами сорвались с губ.

Несколько секунд ничего не происходило — я даже успела отчаяться и три раза проклясть свою лживую память.

Над ладонями вдруг полыхнула искорка… а через мгновение в них, как в пиале с маслом, уже плясал огонь. Я с трудом поборола в себе желание заорать что есть сил и стряхнуть его — все инстинкты кричали, что должно быть очень больно… Но боли не было. Лишь мягкое тепло, разливающееся от рук по всему телу.

Хууб оживился, стал карабкаться поближе к огню, легонько царапаясь коготками и щекоча руку пушистым брюшком.

Я слабо улыбнулась, наблюдая за его манипуляциями. Ну наконец-то от меня хоть какая-то польза.

Прошло несколько минут. Мы уже почти согрелись, и я чувствовала себя совсем как андерсеновская героиня — этакая «девочка со спичками», разве что чуть более удачливая. Хотя, конечно, с какой стороны посмотреть…

— Как ты это сделала, дитя?

Низкий приятный голос заставил сжаться и резко вскинуть голову.

В нескольких шагах от меня стоял высокий темноволосый мужчина лет сорока в длинном черном плаще с раскрытым над головой зонтом. Он опирался на трость с вычурным металлическим набалдашником.

Мне почему-то показалось, что нужно ответить. Не из вежливости. Просто нужно, и все.

— Случайно… — Голос у меня был тихий, срывающийся от недавних рыданий.

— Врешь. — Узкие губы под полоской франтовских усов улыбнулись легко и непринужденно. Но вот глаза, светлые, холодные, были серьезны.

Мы помолчали. Мужчина все не уходил. Да что, василиск подери, ему нужно? Мне хотелось остаться одной — слезы были выплаканы, но горечь и боль все еще клубились внутри, не желая покидать благодатное пристанище.

— В книге одной вычитала, — наконец сказала я неохотно.

— Ты знаешь, что использовать огненную магию в городе запрещено?

Страшная усталость каменной плитой навалилась на Плечи. Захотелось сжаться в комок, превратиться в неприметный гранитный камушек на мостовой.

— Посадите в тюрьму? — почти равнодушно спросила я.

Незнакомец покачал головой.

— Будь ты моей студенткой, отчислил бы сию же минуту. — Он усмехнулся. — Я, собственно, и пришел сюда ловить с поличным… Но у меня возникла другая идея.

Мужчина оказался вдруг совсем близко, так что от невольного испуга я вздрогнула и сильнее вжалась в стену.

— Меня зовут Амадэус Крам, я — ректор Тальзарской академии магии. Полагаю, ты слышала о такой? — Мужчина улыбнулся так, что сразу стало ясно: вопрос риторический. — Я хочу, чтобы ты стала моей ученицей.

Он протянул руку, и несколько секунд я тупо таращилась на широкую ладонь, затянутую в черную кожаную перчатку. Мое удивление было настолько огромным, что я перестала шмыгать носом и даже почти забыла о боли, терзающей нутро.

— Такие предложения не делают дважды, решай скорей.

Стать магом? Одним из тех, кто убил Джалу? Мысли лихорадочно метались в голове, зубы отстукивали чечетку — и вовсе не потому, что мне было холодно.

Хууб завозился, ткнулся в шею влажным озябшим пятачком.

— Ну же! — Голос стал жестче.

Я решительно схватила ладонь.

— Согласна!

Прошлого не вернуть, зато будущее зависит лишь от меня…

Сцепив зубы, я поднялась, не выпуская жесткую ладонь в скользкой перчатке. Дождь все не прекращался, но теперь нас с Хуубом укрывал огромный черный зонт.

В мечущийся под порывами ветра флюгер на крыше невысокого дома ударила молния. Не осознавая, что делаю, я протянула руку, растопырила пятерню, будто пытаясь схватить исчезающую электрическую змею за белый хвост. Магия… Я смогу управлять и такой силой?

Перед глазами всплыла голова — отсеченная, сочащаяся кровью, грубо вздернутая над неистовыми лицами.

Горло сдавило спазмом… уже не слезы, а черная, сухая, как пепел, ненависть волной поднялась изнутри. Клянусь, они оплатят свой долг, как ты, дракон, оплатил свой…

Но это не главное сейчас.

Джалу, ты бы наверняка засмеялся, услышав мои сокровенные мысли. Знаешь, иногда рядом с тобой мне казалось, что я должна была родиться драконом. Крылатым, сильным, свободным.

Теперь ты мертв, но я все еще хочу знать, возможно ли это…

Может ли простой человек стать драконом.

Небо горит.

Бог-Дракон поднимает веки, и лава брызжет из его глаз, окрашивая алым пенные облака.

Дракон летит неровно, то ныряя в огненные волны, то взвиваясь к звенящей, безоблачной синеве.

Остов замка, чернеющий позади, похож на сожженный молнией древний дуб. Над ним столбом поднимается густой дым… Кружит первое воронье, предвкушая пир.

Дракон ранен, ветер срывает со спины темные капли.

Внезапно он дергается и стонет, будто пронзенный невидимым копьем. Падает, теряя поток. Нещадно заламывается кожистое крыло…

Из облаков впереди выныривает лазурное тело. Справа и слева появляются собратья. Летят, почти касаясь друг друга кончиками крыльев. Куда ни кинь взгляд — повсюду их гибкие силуэты.

Он благодарно ловит восходящие от них потоки, выравнивая полет. Драконы движутся по небу ровным клином. Дрожат на чешуе солнечные блики.

Путь их лежит далеко за пределы этих земель — туда, где воздух вырывается из груди серебристым паром…

Где пики ледяных гор сияют, как бриллианты…

А над черным морем, с навечно застывшими бурунами волн, возвышается каменная твердыня Ун Рам.

— Сможешь лететь? — шелестом врывается в его сознание. В голосе собрата тревога.

— Да, смогу. — Он старается не думать о том, что первый привал будет не скоро. И о том, что раны, нанесенные инквизиторской магией, заживают долго и мучительно. — Кто вас послал? — Мысленная связь вытягивает последние силы, но сейчас нет ничего важнее, чем узнать ответ. — Отец?

Собратья молчат. Они все слышали его. Ровно, в унисон стучат ледяные сердца.