Керстин Гир - Изумрудная книга

— Теперь-то ты понимаешь, Гвенни, что я просто не мог этого допустить? Только поэтому я решился на эту глупую игру и притворился, что солгал тебе, и что чувства мои были лишь подделкой.

Тут-то до меня наконец дошло.

— И чтобы мне в голову не пришла идея умирать из-за любви к тебе, ты на следующий же день позаботился о том, чтобы я тебя возненавидела? Это был действительно… очень… как бы это сказать… рыцарский поступок с твоей стороны.

Я наклонилась вперёд и убрала с его лица эту непослушную прядь.

— Да уж, настоящий рыцарский поступок.

Гидеон слабо улыбнулся.

— Поверь, это было самое тяжёлое, что мне довелось сделать в жизни.

Сейчас, коснувшись его кожи, я уже не могла убрать свои пальцы с его лица. Я медленно провела рукой по щеке. До бритья у него, очевидно, дело не дошло, но щетина казалась такой соблазнительной.

— Давай останемся друзьями — это был поистине гениальный выпад, — пробормотала я. — Я возненавидела тебя в ту же секунду.

Гидеон застонал.

— Но я-то этого не хотел, я действительно хотел, чтобы мы были друзьями, — сказал он. Гидеон взял мою руку в свою и крепко сжал её. — Если бы я знал, что эта фраза тебя так сильно разозлит… — он не закончил предложение.

Я наклонилась к нему ещё ближе и обхватила его голову ладонями.

— Ну да, возможно, на будущее это станет тебе хорошим уроком — такую фразу никогда, никогда, никогда не говорят тому, кого ты поцеловал.

— Погоди, Гвен, это не всё, я должен тебе ещё кое-что рассказать… — начал, было, он, но в мои планы дальнейшее промедление не входило. Я осторожно прикоснулась губами к его губам и начала его целовать.

Гидеон ответил на мой поцелуй, сначала осторожно и нежно, а затем, когда я обвила руку вокруг его шеи и прижалась к нему, его поцелуй стал более страстным. Левой рукой он гладил меня по волосам, а правой провёл по шее и начал постепенно опускаться вниз. Когда дело дошло до верхней пуговицы на блузке, раздался звонок телефона. Точнее говоря, заиграла начальная мелодия из фильма «Однажды на Диком Западе».

Я нехотя отодвинулась от Гидеона.

— Лесли, — сказала я, поглядев на экран. — Её звонок я пропустить не могу. Я должна ответить, пусть даже на секундочку, иначе она будет волноваться.

Гидеон улыбнулся.

— Не бойся, я не собираюсь растворяться перед тобой в воздухе.

— Лесли? Можно я перезвоню тебе чуточку попозже? И спасибо за новый рингтон — очень смешной.

Но Лесли не обратила внимания на мои слова.

— Гвен, слушай сюда, я прочитала «Анну Каренину», — выпалила она. — И мне кажется, я знаю теперь, что именно граф задумал с этим философским камнем.

Философский камень был мне абсолютно безразличен. По крайней мере, сейчас.

— А, вот как, отлично, — сказала я и поглядела на Гидеона. — Мы обязательно это потом…

— Не волнуйся, — сказала Лесли. — Я уже в пути.

— Правда? Я…

— Точнее говоря, я уже тут.

— Где ты?

— Ну, тут. Я стою у вас в коридоре. За мной как раз идёт твоя мама, а за ней по лестнице поднимаются твои брат с сестрой. А за ними ковыляет твоя двоюродная бабушка. Вот, теперь они меня перегнали и в любой момент могут постучать в дверь…

Но Кэролайн решила не утруждать себя такими условностями. Без колебаний она распахнула дверь и радостно крикнула:

— Шоколадный торт прибыл! — а затем, повернувшись к остальным, она добавила: — Вот видите, вовсе они не тискаются!

Глава одиннадцатая

День сегодня действительно выдался самый что ни на есть странный (вкратце основные происшествия: Гидеон меня любит! Ах да, ну и конечно, это происшествие со шпагой и смертью-понарошку), но эти вечерние семейные посиделки в моей комнате показались мне самым необычным событием дня. Почти в полном составе у меня на ковре собрались все самые дорогие для меня люди, они болтали и смеялись, перебивая друг друга, мама, бабушка Мэдди, Ник, Кэролайн, Лесли — и Гидеон! И у всех лица были перепачканы в шоколаде (тётя Гленда и Шарлотта объявили, что больше не голодны, а леди Ариста в принципе не признавала сладкого, поэтому весь шоколадный торт достался нам). Может, виной тому был именно шоколадный торт, но Гидеон и моя семья чувствовали себя превосходно друг с другом, а может, потому что Гидеон был таким непринуждённым и весёлым, как никогда раньше. И это несмотря на то, что мама и бабушка Мэдди забросали его многозначительными и даже нескромными вопросами, а Ник упрямо продолжал называть Гидеона Голлумом.

Когда была проглочена последняя крошка, бабушка Мэдди, кряхтя, поднялась с пола.

— Сдаётся, мне пора спускаться вниз и поддержать Аристу — мистер Тернер всё-таки проник в дом вместе с маленьким поклонником Шарлотты, так что там наверняка разгорелся уже нешуточный спор о бегониях, — она подарила Гидеону одну из своих розовых улыбок с ямочками на щеках. — А знаете, для де Виллера вы необычайно симпатичный юноша, Гидеон.

Гидеон тоже встал.

— Большое спасибо, — радостно ответил он и пожал бабушке Мэдди руку. — Как приятно было с вами познакомиться!

— У-у-у, — Лесли ткнула меня локтем под ребро. — Какой воспитанный молодой человек. Как только дама встаёт, тут же спешит и сам поднять зад. Как жаль всё же, что он оказался подонком.

Я недовольно нахмурилась.

Мама стряхнула с платья крошки и помогла встать Кэролайн и Нику.

— Вы двое идёте со мной. Уже поздно и вам пора в постель.

— Мама! — обиженно протянул Ник. — Сегодня ведь пятница, и мне уже двенадцать лет!

— Я тоже хочу остаться ещё немножко, ну пожалуйста, хоть капельку! — Кэролайн доверчиво подняла глаза на Гидеона. — Ты мне нравишься, — сказала она. — Ты правда милый и очень симпатичный.

— Да, правда, — прошептала мне Лесли. — Глазам своим не верю, да он покраснел!

Да, кажется, Лесли была права. Как мило.

Локоть Лесли снова упёрся мне в бок.

— Когда умный и невероятно красивый демон возвратился из своего путешествия, полный надежд и чаяний, он с сожалением отметил, что девчонка так и не сменила блузку цвета коровьей мочи, и не набралась совести… — процитировал строки из своего ненаписанного романа вернувшийся Химериус.

Я прошептала беззвучное «Заткнись!» в его сторону.

— Я только хотел сказать, — обиженно продолжал он, — что представилась отличная возможность. Ты ведь больше не самая молодая, и кто знает, не будешь ли завтра ненавидеть парнишку так же сильно, как и вчера.