Голодная бездна Нью-Арка (СИ) - Демина Карина
— Я имею право знать, что произошло, — сказал Джонни, глядя в глаза.
— Хорошо, — Мэйнфорд потер переносицу. — Тельма в Архиве… спустись за ней сам. И объясни там, что к чему… вкратце. Скажи… скажи, что хочешь знать, кто приходил к твоей невесте в твое отсутствие. И что я не возражаю…
— Спасибо.
— Отработаешь, — Мэйнфорд вытащил серую папку. — Договоритесь на вечер. А пока… на вот, глянь. Что скажешь?
Глава 32
Решила отказаться от названий глав. Будет лишь нумерация.
* * *Кохэна Тельма встретила на лестнице. Она не могла бы сказать определенно, была ли эта встреча случайной, или же Кохэн, повинуясь каким-то своим представлениям, за нею приглядывал, но следовало признать, что появился он как нельзя кстати.
Тельму распирало желание сделать хоть что-то.
— Как настроение? — светским тоном осведомился Кохэн, и пилочкой по ногтям провел.
Тогда Тельма, пожалуй, и обратила внимание, что ногти эти покрыты лаком, и не бесцветным, который еще подошел бы мужчине, но ярко-розовым.
— Что? — Кохэн проследил за взглядом. — В этом сезоне, между прочим, в моде оттенки топленого коралла…
— Если коралла… — Тельма смутилась, впрочем, смущение переборола быстро. В конце концов, пусть хоть целиком себя разрисует, ей какое дело? Нет, дело было, но не до ногтей, а весьма конкретное, спрятанное на дне сумочки вместе с блокнотом и плюшевым медведем. — Скажи, у тебя есть знакомый алхимик?
— Есть, — пилочку Мэйнфорд убрал в нагрудный карман и подул на ногти. — А тебе зачем?
— Вот, — она вытащила бумажный сверток, в который отсыпала с полдюжины пилюль. — Хочу понять, что это такое.
Кохэн сверток развернул, поднес к носу.
— Откуда счастье?
— Приятель принес… сказал, успокоительное.
— Тебе?
Тонкий момент, и ложь он почует.
— Нет.
Ноздри дрогнули, а в темных глазах блеснуло пламя. У змей отменное чутье, а он еще и крылатый.
— Кому — не скажешь?
— Не скажу, но… подозреваю, что это не улучшит состояние здоровья… этого человека.
Она не сказала ни слова неправды. И это, кажется, не понравилось Кохэну. Впрочем, возвращать сверток он не стал, но аккуратно сложил, убрал таблетки в тот же кармашек, в котором исчезла пилочка, и любезно предложил руку.
— Как прошел вчерашний обед?
Надо же… а Тельме казалось, спрашивать он станет о другом.
— Примечательно.
— Будь осторожней с Гарретом. Он любит играть, — Кохэн поднимался по лестнице медленно, явно подстраиваясь под шаг Тельмы. — А еще женщинам сложно отказать ему…
— Не знаешь, с чего бы?
Должно же быть внятное объяснение этому нечеловеческому обаянию.
— Не знаю… женщин сложно понять… почему вы так любите уродов?
— Он не уродлив.
— Я большей частью о моральных…
Какая содержательная беседа! Но уж лучше так фразами перебрасываться, чем обсуждать то, что обсуждать не хотелось бы.
— Я лишь предупредить хотел, — примиряюще сказал Кохэн. — А заодно поинтересоваться… обедать будешь?
— Буду, — Тельма руку забрала. — Но сама. Без вас. Понятно?
— Чего уж не понятного, — масеуалле не настаивал, то ли повода не было, то ли… просто почувствовал, что Тельме надо побыть одной. — Зонт тогда возьми. А то дождина такая…
Небо и вправду разверзлось, словно накопилось в нем за последние дни обид несказанных, а может, просто устало оно от города, вот и решило разом смыть.
Или хотя бы вычистить.
Серый дождь.
Плотный.
Стеною. И Тельма, кляня себя за упрямство — можно было спуститься в столовую при управлении — пробирается сквозь эту стену. Она шагает по лужам, которые уже не лужи — озера воды, которые того и гляди станут морями, а после сольются друг с другом в ласковых объятьях, превращаясь в океан. И прибой уже лижет пятки старых туфель.
Кружит желтоватую пену грязи и мелкого мусора.
А небеса грохочут медным громом.
И даже молнию вон вычертили. Красиво…
— Позвольте, — зонт, который вывернуло порывом ветра, подхватили. И Тельму, едва не ушедшую за этим зонтом следом, придержали. Она дернулась было из рук, но тот же голос, обманчиво мягкий, произнес: — Я не желаю вам зла. Я хочу поговорить о нашем общем друге… надеюсь, что мистер Найтли считал меня другом…
За дождем не разглядеть лица.
Вообще ничего не разглядеть, кроме серой же, словно сотканной из струй воды, фигуре. Плащ. Шляпа. И зонт, любезно одолженный Тельме Кохэном.
— Прошу, — он не представился, человек дождя, но протянул руку, помогая перебраться через очередной поток. — Не стоит опасаться. Клянусь Ашуэнн-землей, что не причиню вам вреда ни словом, ни делом, ни молчанием, ни бездействием…
И на раскрытой ладони вспыхнула зеленая руна клятвы.
Все же не человек.
Люди не клянутся землею.
— Что вам…
— Не здесь, умоляю, сиятельнейшая… я так долго вас ждал, что совершенно неприличным образом вымок, — он, Тельма готова была поклясться, улыбался. — А потому, не соблаговолите ли вы довериться тому, кто рисковал здоровьем своим, дабы удостоиться высочайшей чести лицезреть вас… и проследовать в одно уютное местечко… неподалеку. Уверяю, наша беседа не отнимет у вас много времени, однако будет крайне полезна…
— Идем.
Тельма согласилась не из-за клятвы. Альвы издревле славятся умением давать правильные клятвы. И не из-за приступа смелости — все же было страшновато, мало ли куда заведет случайный знакомый, но потому что у нее имелся долг.
Найджел Найтли.
И дом его, который все еще скорбел по хозяину. Она ведь обещала о нем позаботиться, и слово сдержит, хотя пока не представляет, как именно.
— Тогда, о достойнейшая из женщин, прошу вас проследовать…
— Следую…
Он улыбнулся.
Снисходительно, будто забавляло его нетерпение Тельмы, или ее раздражение — вот не любила она словесных игрищ, сразу чувствовала собственную неполноценность. Как бы там ни было, альв больше не произнес ни слова. Он шел сквозь дождь, и водяные стены расступались перед ним.
Альв привел ее к кирпичному дому, точнее, к лестнице, что вела в подвал.
И спускался, не выпуская ее руки, будто опасаясь, что в последнее мгновенье Тельма передумает. Испугается. Закричит. Сбежит… еще какую глупость сделает.
…а ступеньки сухие.
И не в козырьке деревянном, лестницу прикрывавшем, дело, но в магическом пологе, который защищал от дождя и козырек, и ступеньки, и дубовую дверь с уродливой ручкой, больше похожей на лапу сказочного чудовища.
— «Нора» — место всецело достойное вашего внимания, о драгоценнейшая… — альв с поклоном коснулся ручки.
И дверь открылась.
Беззвучно.
Изнутри пахнуло теплом и еще сдобой, кажется, горячим грогом, да не простым, а на альвийских травах заваренном. Такой не затуманит разум, но наполнит тело теплом и звенящею силой первозданных ручьев.
Так писали в проспектах, и, кажется, у Тельмы появился шанс попробовать этот самый чудо-грог.
Альв, сложив зонт, скользнул следом.
— Ваше пальто… его высушат и вычистят. Если желаете, здесь есть и сменная обувь… присаживайтесь.
Он был любезен, как… как альв.
Тельма же вертела головой. О «Норе» она, в отличие от маяка, не то, что не читала, и слыхом не слыхивала. Впрочем, данное обстоятельство не значило ровным счетом ничего: в городе имелась тысяча укромных мест. И «Нора» была одним из них.
Арочный потолок из переплетенных корней. Кружевные корзины с магическими светляками. Альвы не любят электричества, хотя оно и дешевле.
Но да… пожалуй, это место имело характер.
Стены, затянутые пышным моховым ковром. Тельма провела по нему рукой и хмыкнула: не иллюзия. Или такая, раскусить которую, ей не под силу.
Мох и на полу.
Сухой и горячий, что, как ей казалось, мхам не свойственно, но у альвов свои секреты. И тот, который привел ее сюда, не торопит, позволяя Тельме освоится.
