Голодная бездна Нью-Арка (СИ) - Демина Карина
Ныне же одежда Джонни пребывала в некотором беспорядке.
Пиджак был расстегнут. И галстук ослаблен.
Часы выглядывали из кармашка жилета, и Джонни нервически постукивал по ним пальцем.
— На минуту… — он сглотнул, глядя на Мэйнфорда с таким ужасом, что тот сразу заподозрил неприятности.
Что ему надо? Сообщить о том, что он нашел теплое местечко? И теперь жаждет уволиться, переехать поближе к Острову? Скорее приступить к работе, более соответствующей прямому профилю Джонни…
Хрена с два Мэйнфорд ему позволит уволиться!
— П-по личному в-вопросу, — слегка заикаясь, добавил Джонни. При этом он не сводил взгляда с Кохэна.
— По личному, так по личному. Идем, — Мэйнфорд пропустил дока вперед.
…каким бы этот самый личный вопрос ни был — Мэйнфорд все же искренне надеялся, что речь пойдет о штрафах за стоянку или родственнике, попавшем в неудобное положение, ибо штрафы и родственник в сумме своей были предпочтительней перспективы увольнения — но оный вопрос избавлял Мэйнфорда от необходимости объясняться с масеуалле.
И видеть его насмешливую физию.
И вообще…
Пропустив Джонни перед собой — надо же, а от дока едва уловимо пахло виски — Мэйнфорд прикрыл дверь.
— Садись.
— Я… спасибо… я просто не знаю, к кому еще обратиться… у меня родственников здесь нет… и как-то получилось, что друзей тоже не особо…
Джонни не стал садиться.
Он встал за креслом, вытянулся вцепившись левой рукой в манжет правой. А манжет-то не сиял белизной, как сие было обыкновенно.
— И… я понимаю, что вы не должны заниматься моими проблемами…
— Рассказывай, — велел Мэйнфорд, чувствуя, что эти стенания могут затянуться надолго. И Джонни вздохнул, провел рукой по волосам, отчего те, взъерошенные, вовсе встали дыбом.
— Я ведь… я ведь с побережья… Луни-Айд… маленький городок… там ни работы, ни перспектив… отец рыбачил… мать домохозяйка… пятеро братьев и сестра… она маме помогает, а братья — с отцом в море ходят. Каждый день. Ставят ловушки на крабов. Мидий собирают… рыбачат потихоньку. Я ненавижу рыбу. У нас дома только она и была. Там все рыбу едят. Остатки. Основное-то на завод сдают. Вы извините, что я так… просто… вот…
Он отпустил манжет и погладил спинку кресла.
— Утром рыба. Днем. И вечером. Иногда — с кашей. Чаще с хлебом… запах этот повсюду. Меня от него по сей день воротит. Меня-то не брали по малолетству. Потом, конечно, заставили бы, но… случилось, что брат подрался. На пристани. С приезжими зацепились и… его ножом пырнули. А я так перепугался… думал только, что если он умрет, то мне придется в море выходить. И спонтанный всплеск случился. Пробой… когда рана затянулась, то я понял, что Боги дали мне шанс.
Улыбка Джонни получилась кривоватой.
— Мать радовалась. А отец… он сказал, что денег нет меня учить… я знал, что это неправда. Есть. Он был скупым… все, что зарабатывали, отбирал. Прятал. И говорил, что это на черный день. Будто иные имелись. И тогда… тогда я решился. Взял деньги из тайника. Не все, две трети где-то… написал записку, что верну… я вернул… я сбежал из города. А дальше… мне везло. Попасть в Гарпентер. Там имелся колледж. И целителей принимали по заявлению… подписываешь договор. Согласие на отработку. И учишься за государственный счет. Дали койку в общежитии… кормили даже. Не рыбой.
Он вздохнул.
— Когда я поступил, то написал отцу… ответила мама. Сказала, что отец запретил со мной общаться. Проклял даже… что знать не желает сына-вора… и вообще дети должны быть покорны родительской воле, а я вздумал искать свой путь. Я тогда обиделся жутко. Подумал, что добьюсь всего…
— И как? — поинтересовался Мэйнфорд. Эта история, признаться, мало его тронула. Он вообще уродился на редкость черствой сволочью, и теперь лишь пытался сообразить, как это прошлое дело связано с нынешнею просьбой Джонни.
— Добился. Вы ведь знаете, что я был в колледже первым. И заслужил право на университет… и отсрочку по договору. Если бы не договор, я бы уже работал в хорошей клинике. По праву. И меня ждут… в трех местах ждут.
— Рад за тебя.
— Синтия хочет, чтобы я занялся пластикой. Это перспективно. И платят хорошо…
Мэйнфорд кивнул: за пластику и вправду хорошо платили.
— Но меня больше привлекает нейрохирургия… я потому и не пытаюсь выкупиться, что собираю материал. В обычной клинике, чтобы получить доступ к телу, нужно подписать десяток документов… да и никто не отдаст новичку перспективный труп.
— А здесь трупов достаточно?
— Именно. Я тренируюсь… воздействие на нервную ткань требует высочайшей степени концентрации… если бы вы могли видеть силовые потоки мозга! Даже у животных… у мертвых каналы начинают распадаться моментально, но я разработал методику… замедление распада… да и… не важно… я написал несколько статей… и подал запрос на апробацию… у меня и добровольцы имеются… вы не понимаете, какие открываются перспективы. Болезни Альцгеймера, Паркинсона… прогрессирующий паралич… последствия мозговых травм. Возможности воистину безграничны.
Теперь он говорил с жаром, и Мэйнфорд от души позавидовал его пылу. Когда-то он и сам горел на работе, свято уверенный, что в одиночку справится если не с миром, то с проклятым этим городом.
— И я кое-что опробовал… с согласия пациентов, естественно. И родственников… и результаты удивительные! Мне удалось достигнуть долговременной стабилизации нервных каналов в продолговатом мозгу… извините, я опять увлекся. Главное, что… я хотел, чтобы вы поняли… я в любой момент могу выкупить свой контракт.
Это было новостью не то, чтобы ошеломляющей, но неприятной.
Мэйнфорд кивнул.
— Но… я пока не хочу уходить… доработаю…
— Спасибо уж.
— Пожалуйста, — Джонни вновь ссутулился. — Я писал родным… я посылал чеки, но они возвращались. Мой отец упрям, и ладно. Плевать. Но есть же мама… я хотел, чтобы она купила себе… не знаю, новое платье. Или там шляпку… или еще что-то… и братья… у них, скорее всего, давно собственные семьи имеются. А значит, у меня есть племянники и племянницы… и я знаю, что на рыбалке много не заработаешь. Деньги не были бы лишними, а они… но позавчера я получил письмо. От мамы.
Джонни все же присел, пусть и на самый краешек стула.
— Моя сестра… она моложе меня на пять лет… мы не особо дружили, но я помню Нэсс… девчушкой помню. Рыжеволосой. И конопатой. Обыкновенной. А оказалось, что она выросла и тоже сбежала… светлячок. Оставила записку, что в Нью-Арк поедет… ко мне…
— Как понимаю, она не доехала.
— Нет. И мама… она просила ее найти… она никогда за пределы Луни-Айд не выбиралась. Ей кажется, что Нью-Арк похож… что те же три улицы и все со всеми знакомы. А я, если в полиции работаю… я писал ей… ответов не получал, но просто писал, чтобы знала, что у меня все хорошо. Чтобы они все знали, что у меня хорошо… вот… и она думает, что я просто так возьму ее и найду.
Он выдохнул и продолжил уже спокойней.
— У Нэсс имелся мой адрес. Мама сказала. Она не прятала письма… попросила за Нэсс присмотреть. Я бы рад… я отправился на вокзал. Ей пришлось бы добираться с Луни-Айд до Градстора. А оттуда уже пересаживаться на поезд до Нью-Арка… но ее не запомнили. Мне мама прислала снимок. Я показывал его носильщикам. И еще проводникам. Полицейским, которые дежурят…
— Безрезультатно?
Джонни кивнул.
Интересно, а чего он ждал? Что найдется кто-то, кто запомнит рыжеволосую конопатую девицу провинциального вида? В Нью-Арк съезжаются тысячи девиц. А помимо их — десятки тысяч людей и нелюдей. И в той толпе, которая заполняет чашу вокзала, вероятность, что обратят внимание хоть на кого-то, ничтожна.
— Я рассказал Синтии… ее отец… вы, может, не знаете, но он входит в городской совет… и мог бы помочь… а она не захотела.
Ну да, удивительно, почему это рафинированная Синтия, которая в Управлении побывала лишь однажды, делая жениху огромнейшее одолжение, не захотела возиться с бедною родственницей этого самого жениха.