Роман Терехов - Авантюрист

Когда сквернавку стошнило летучей чернотой, браслет был наготове, и Слеза испустила поток очищающего света.

Движимый любопытством, сорвал с ее головы шлем и… оторопел. Выделялся черный провал рта — более похожий на сфинктер, хаотически обсаженный острыми желтыми зубами. Высокий лоб, выбритый для лучшего контакта кожи с гамионами в шлеме. Полуседые сальные пучки безжизненных волос, обрамляющие череп. Хищное, искаженное агрессией лицо, бледную кожу которого испещряли синие вены и розовые рубцы искусственных шрамов. Пришло знание, — это не следы пыток. Поклоняясь Хаосу, колдунья уродовала сама себя, многократно стимулируя выход силы собственными страданиями. Достигни своей цели хоть десятая часть заряда ее «кровавых гамионов», и моя нервная система «выгорела» бы в считаные секунды.

Жалость? Сожаление? Ничуть не бывало! Не женщину я убил, а отвратительный гибрид нежити и киборга, жестокого врага, питавшего свои силы болью и жизнями несчастных жертв. Туда ей и дорога.

Я неуклюже отвалился в сторону, стремясь разорвать с мерзкими останками физический контакт и ощущая себя нырнувшим в городскую канализацию. Ральф же, напротив, не успокоился, а продолжал свои чародейские экзерсисы. Поглотив остатки энергии из накопителей павшей, он сотворил хитрый фокус, без помощи моих рук выдрав частью из ее снаряжения, а частью из бездыханного тела разнокалиберные гамионы. Трофейные камни притянулись к пулезащитному амулету на моей груди, покрасневшему от проглоченной негативной энергии, и в яркой вспышке слились в уродливый артефакт. Когда моим глазам вернулась способность видеть, они узрели эдакий кочан цветной капусты бордового окраса размером с два мужских кулака, с блуждающими внутри искорками и крайне нехорошей аурой. Я аккуратно снял с шеи цепочку с тяжеленным и отталкивающим результатом опыта Ральфа. Внезапно маг признался, что работал с таким количеством гамионов впервые. В числе «добытых» из баронессы «стекляшек» оказалось немало так называемых «кровавых», созданных в результате жертвоприношений и далеко «не безобидных, но любопытных конструкций». На этой характеристике маг захлебнулся от восторга, категорически запретил мне прикасаться руками к «кочану», транспортируя его исключительно за цепь, и сразу же заперся в своем смертнике, неведомым образом собираясь изучать то, якобы зачем и прибыл в Скверну.

Левая, правая, левая, правая, бросок вверх и увесистый шлепок рукояти о ладонь. Левая, правая. Наконец поднял взгляд и вздрогнул, столкнувшись почти нос к носу с Арагорном, наблюдавшим за кульбитами ножа в моих руках.

— Хватит в игры играть, дело есть, — голос его не источал недовольства.

Дело так дело, развел руками я и… закончил движение уже в новой локации. На миг показалось, что мучитель вернул меня в пещерную гауптвахту. Оказалось, нет. Мы стояли на куче щебня у подножия скалистой гряды, поднимавшейся вверх на высоту двух десятков метров. Прямо перед нами скальный массив был рассечен идеально ровным проходом, пол которого устилали мелкие камешки и крупные песчинки. Потолком ему служило серое небо.

— Уф-х! — Фантомная боль в груди резко выбила из меня дух, бросила коленями на острое крошево.

За считаные секунды пронеслась перед глазами сцена: вот конвой выводит меня из пещеры и буквально тут же ставит спиной к скале в ущелье Рока. Подслеповато щурюсь на ласковое утреннее солнышко, стараясь не глядеть на шеренгу синемундирных усачей с ружьями в человеческий рост. Думать в позитивном русле, как советуют психологи, отчего-то никак не получается, плакать и биться в истерике — тоже, хотя совершенно ясно: вот он, конец пути. Лиц в толпе не видно, одни светлые пятна. Офицер быстро читает приговор. Сержант тоже на русинском, что особенно неприятно, зычно командует: «Товсь! Целься! Бей!» — черные зрачки стволов расцветают тусклыми вспышками, и полдюжины тяжелых пуль проламывают мне грудь и выворачивают спину бордовой изнанкой с сахарными пятнами костей. Тело неуклюже оседает и падает на живот, демонстрируя пышно одетым зевакам кровавое месиво и мускульные судороги.

— Боишься смерти? — насмешливо поинтересовался Арагорн.

Сердце в который раз уже за день оборвалось, трепыхнулось и вернулось к норме.

— Глумишься, да? А вот фиг тебе! Ну, сдохну завтра, ну очнусь в мягком офисном кресле, смахну со лба испарину и продолжу бумажки перекладывать, — храбрился я.

Лицо собеседника перекосила брезгливая снисходительная усмешка.

— Нет. Пора бы понять, что ты не в сказку попал, не в «стрелялку». Смерть — это навсегда.

— Чего-чего? Этого пункта в договоре не было!

— Как и самого договора, — хмыкнул мне в лицо негодяй. — Я помог тебе, чтобы ты помог мне.

— Как-то хреново помог. Давай лучше помогай! А то мне завтра высшая мера корячится. И твои далеко идущие планы далеко и пойдут.

Арагорн отвернулся, внимательно разглядывая, чем заканчивается коридор, пробитый в скалах.

— Ну, чего молчишь, мастер-хренастер? Ты ж меня в одних трусах сюда десантировал! Людей вон годами готовят к операциям на чужой территории, и то они не застрахованы от провала! Устроил мне тут хардкорное прохождение и сейв-лоад похерил, блин.

Арагорн продолжал хранить молчание.

— А что, если меня обменяют на какого-нибудь из этого мира? Наверняка в главной Омской психушке здешних засланцев к нам солидный запас! Арагорн Батькович, мы ж это, в одной лодке! Уж посодействуй… те, а?!

— Скучно с вами, с землянами. Каждый мнит себя умнее других. Наезды, истерики, подколки ослоумные, — по-стариковски посетовал он.

— Так я не один такой «избранный»? — Мое нахмуренное чело озарили догадка. Следом в памяти всплыли смутные образы людей, мелькавших в клубах тумана и у костра.

— Всему свое время.

Пришлось изобразить недоумение, развести руками еще раз, правда, клинок к этому времени занял свое место за голенищем.

— Теперь по пунктам. То, что ты, Богдан, оказался в своем мире голый и босый, сам виноват. Ты на МОЮ ИГРУ приехал неготовым! Ни костюма, ни роли, ни хрена! И не надо мне мычать отмазки! Не готов, и точка!

— Лады, — согласился я с доводами только для того, чтобы сохранить лицо. А ведь действительно по привычке собирался озвучить заведомо бессмысленные возражения.

— Домой тебя вернуть вполне реально.

— Но есть одно «но». Типа «помоги мне, чтобы я помог тебе»?

— Не перебивай! — сверкнул черными глазами Арагорн. — За шалость твою с костром руки бы тебе оборвать, да только сегодня они тебе понадобятся. Сейчас идешь прямо, никуда не сворачиваешь. Найдешь останки своего предшественника и поступишь по совести. Не возбраняется поразмыслить о бренности бытия. Правда, времени у тебя на это не будет.

Последнюю фразу я слушал, набирая скорость в указанном направлении.

Юмор свой мастер ролевок, похоже, шлифовал в компании отборных комедиантов. Пробежав по прямому, как стрела, проходу до конца, ни малейшей возможности свернуть не обнаружил. Еще не давали покоя слова про бренность бытия и отсутствие времени. Вот это точно не шутка. Арагорн пока ни разу не сотрясал воздух попусту, поэтому в его словах наверняка имелся какой-то смысл, от меня ускользающий.

Скелетированный труп предшественника лежал на серой гранитной плите довольно компактно и практически не смердел. Только за это парню следовало сказать спасибо. Окинув взглядом каменный мешок, осознал, что похоронить или сжечь тело здесь никак не смогу. Следовательно, необходимо вытащить его отсюда. У плиты обнаружилась скатка, обломок древка или посоха и погнутая двустволка слонобойного калибра. Гамионы в своих футлярах отчего-то превратились в пыль, которая большей частью просыпалась через лопнувшие швы на землю.

Я расстелил пыльный, но довольно крепкий плащ у плиты и принялся бодро перекладывать на него все «запчасти» покойника вплоть до самых мелких, включая куски экипировки. Пока руки трудились, мозг фиксировал факты. Мужчина когда-то носил кожаный жилет с длинными полами без рукавов и штаны из толстой прочной ткани, а также клепаные наручи, подбитые гвоздями сапоги и шлем с гребнем, вроде конкистадорского мориона. Жилет был усилен ровными рядами некрупных металлических пластин. Благодаря знаниям Ральфа появилась догадка, что такая мода бытовала в Юниленде в раннюю колониальную эпоху. Теперь же экипировка неизвестного являла жалкое зрелище, а все крупные кости скелета оказались раздроблены. Парня сдавили, словно тисками, и бросили здесь гнить много лет тому назад… Как верно подметил мой суровый работодатель, «смерть — это навсегда».

В мешанине костей, ржавых железяк и тряпок обнаружился большой, но тощий тряпочный мешочек с веревочной петлей. Похоже, при жизни мужчина носил его под одеждой на шее. Внутри сиротливо звякнули монетки, намекая, что у меня в руках кошелек. Не удержался, заглянул внутрь. Н-да, одни медяшки, зато бедолаге будет чем с лодочником рассчитаться. Высыпал на ладонь в тщетной надежде увидеть блеск золотого. Правда, вслед за пригоршней зеленых «пуговиц» в ладонь сами прыгнули две игральные костяшки привычного вида. Монеты ссыпал назад, кошелек положил к останкам, а кости поместил в карман камзола. Можно будет время скоротать, когда Арагорн вернет меня в темницу. Помня о времени, быстро перекидал в узел с остальными костями все до последней фаланги, даже пару серебряных колец, обрывки цепочки, пряжки и пуговицы.