Олег Борисов - Рассвет над Майдманом

— Отдыхай, я пока бульон тебе сделаю, напою.

— Оставь, не надо. Мне уже чуть-чуть осталось, скоро родных и близких увижу. Так что не суетись зря.

— Неправильно это. Может, я не смогу тебя спасти, но хоть провожу тебя достойно, без мучений.

— Не суетись, с проводами мы успеем, уже скоро. Кто бы мог подумать, что найденный нами полумертвый слепец будет мою поминальную молитву читать.

Старик умолк. Он слабел с каждой минутой, теряя остатки сил. Глэд с печалью сжимал его руку в ладонях, не в силах чем-либо помочь.

— Жаль, я тебе ничего в наследство не оставлю. Все потерял, что можно было. Вот и беспутную жизнь теряю. Обидно, что ни детей, ни внуков не оставил после себя…

Рыбак впал в забытье и затих. Еще через час Глэд накрыл навсегда замолкнувшего старика тряпками и, ссутулившись, побрел в другой конец маленькой пещеры копать могилу.

Когда последний камень лег на плотно утрамбованный песок, осиротевший человек замер во мраке и зашептал молитву.

Эти напевы учились не ради заработка или проформы — для обыденных просьб к богам. Эти слова шли от самого сердца, мешая между собой наречия древних языков, подбирая наиболее близкие по смыслу — для выражения заполнившей его скорби. Три разных голоса медленно переплетались в одно целое, вознося просьбу к богам пожалеть души несчастных, отвергнутых людьми и сожранные равнодушным подземельем. И лишь тишина возвращалась ответом одинокому склоненному во тьме силуэту. Тьма, скрывающая от него нависающие низкие каменные своды и события недавних дней. Ему остались в наследство лишь скудное имущество и яркие образы чужих жизней, приходящие ночами…

Старый ящер с покрытой старческими желтыми пятнами шкурой подслеповато щурился на падающий в окно свет. Сидящий напротив него человек сосредоточенно водил пальцем по маленькой карте, покусывая ус.

— Три Креста, ты ничего не перепутал? Пять дней, как орки от вас ушли? Точно?

— Я слишком стар, чтобы чужие слухи собирать. Но на память не жалуюсь. Пять дней ровно. А на следующий день за ними и баламуты подались. Все наши головорезы детишек отправили. Сколько точно не скажу, но больше тысячи наберется, это точно.

— Ну и свинью мне твои родственнички подложили, больше тысячи зубастых ящериц будут бродить на границе, а то и того дальше потопают.

— Не позорь меня родством с этими кровожадными негодяями! Я мирный селянин, торгую потихоньку на благо деревни и не желаю иметь ничего общего с теми, кто в степь пошел!

— Ладно тебе, все вы хвостатые на один голос поете. Пока железку в глотку не воткнешь. Только и ждете момента, где бы кусок мяса вырвать. От речных крокодилов отличаетесь лишь болтовней.

Ящер недовольно завозился, шумно вздыхая.

— Не пыхти, я не сопливая девица, чтобы твои вздохи меня напугали или разжалобили.

Мужчина сложил карту и спрятал ее в вышитый бисером мешок.

— Держи, здесь полсотни золотых, как и договаривались. Твои слова я немедленно передам сотнику, а уж он решит, что дальше делать.

— Это мне полсотни, а Малому Кошелю? Мы с ним вместе рисковали! Если мои неразумные соседи узнают об этой поездке, ты можешь лишиться хорошего друга. Не думаю, что тебе нужен лишний коврик для ног вместо умных глаз и ушей!

Человек запахнул плащ и недобро усмехнулся.

— Мои друзья со мной в лагере живут и с дозорами на границу ходят. А ты сюда по кочкам прискакал вовсе не ради моих красивых глаз. Так что не трать слова понапрасну. Поделишь золото, как сочтешь нужным. Хотя, если хочешь, можешь оставить мне.

Три Креста оскалился в ответ.

— Я тебе лучше большую ложку из коры подарю, чтобы ты первым с обеденного котла мясо снимал, шустрый какой! А золото и без тебя найду, куда пристроить.

Человек вышел на крыльцо домика, укрытого на краю болота, и проводил взглядом вперевалку уходящего собеседника. Хмыкнул себе под нос и пошел за дом, к привязанной там лошади.

Больше двадцати лет тому назад власти озаботились появившимися на границах орочьими охотничьими разъездами. Дикие племена встали на границах растущего Поххоморана, чем вызвали немалый переполох при дворе Гардолирмана. Царь приказал усилить гарнизоны в четырех крепостях, а так же выделил деньги для создания нескольких лагерей степных разведчиков, в обязанности которых входило следить за соседями и контролировать слабо прикрытую границу. В этот жаркий сентябрь больше четырех сотен вольнонаемных охотников и сорвиголов получали деньги за редкий сон и долгие дальние походы в чужие земли. Правда, вольный народ откочевал вглубь степей, и люди уже давно не видели дымы их костров.

За столом, стоящим у распахнутого окна, собрались командиры нескольких отрядов. Они, не спеша, потягивали вино из широких кубков и слушали высокого худого мужчину, одетого в черную одежду, богато расшитую золотом.

— Я высылаю сразу пять десятков, все, что у меня есть на сегодня. Каждый из вас возьмет с собой необходимые припасы и сменных коней. А так же по дюжине голубей, не меньше. Ваша задача — убедиться, что спятившие ящеры ушли в степь, а не остались на границе. Пусть у Драконов голова болит, когда любители болот доберутся до главного орочьего сборища. Не забывайте — мне нужна информация, а не разоренные кочевья. Уйдете в степь на две недели пути, не дальше. Потом вернетесь к границе. Если хвостатые жабы останутся у наших земель — будете следить за ними. Надеюсь, у вас хватит ума не ввязываться в схватки.

— Но хоть орков пощипать можно будет? У них же все воины в набег ушли, один молодняк остался. А за шкуру орка сейчас стали давать неплохие деньги!

— Сколько вы шкур добудете — меня не интересует! Перетряхните степь — я должен знать, что там сейчас происходит! Ну, а если по дороге кому мохнатую башку сшибете — я на это внимание обращать не собираюсь. Главное, о деле не забывайте.

Через час из укрытого за высоким бревенчатым забором лагеря следопытов потянулись цепочки поисковых отрядов, ведущих на поводах сменных коней. Вооруженные люди собирались проследить за быстро уходящим на восток отрядом ящеров и прочесать приграничные степные холмы в поисках стоянок беспокойных соседей. Активно сколачиваемым войскам срочно требовалась самая свежая информация.

Зашуршала выгоревшая на солнце трава и серая тень возникла на край обрыва. Перед замершим на краю животным открывалась панорама широко раскинувшегося города, залитого лунным светом. Зверь оскалил узкую пасть с острыми зубами и довольно заворчал. Где-то там, в глубинах огромного каменного муравейника, билось сердце желанной добычи. До цели оставалось совсем немного. Скоро можно будет утолить терзающий кровавый голод.