Николай Романецкий - Утонувший в кладезе

— Это неправильная поговорка, стрижик мой ясный. Ведь жизнь-то вам дала я. Не будь меня, вы бы не достались этой своей Ясне. И потребуйся моему сыну урок любви, я бы тоже стала вашей первой любовницей… Но ведь вам, как я понимаю, такие уроки не требовались. И Ясна вовсе не сделалась вашей любовницей. Чего мне, к слову, очень жаль!..

— В последнее время я тоже иногда жалею об этом, — признался Свет. И не столько ей, сколько самому себе. — Но тут же ловлю себя на мысли, что, случись тогда такое, я бы жалел и о нем. И эта двойственность не дает мне покоя…

Она вздохнула:

— Вам не дает покоя вовсе не эта двойственность, сыне. Вам не дает покоя то, что ждет вас в будущем. И то, что вам не на кого опереться и не с кем посоветоваться. Потому вы и позвали меня!

— Неправда, — сказал Свет. — О чем я могу с вами посоветоваться? Вы ведь ничего не понимаете в колдовстве и взаимоотношениях между колдунами!

Она вновь вздохнула:

— Сыне, сыне… Потребность в совете вовсе не означает потребность получить оный совет. Чаще всего человеку нужно, чтобы кто-то поддержал уже принятое им решение. А ведь вы свое решение приняли…

Она была права, и вместо ответа Свет лишь потерся ланитой об ее ланиту, такую же гладкую, как у Забавы. И, наверное, как у Снежаны…

— Ну а раз вы приняли решение, то самое время спать. — Она легла рядом, просунула шуйцу под его шею. — Спите, стрижик мой ясный. А я буду охранять ваш сон. Ведь ваша служанка на это не способна…

— Откуда вы знаете, — пробормотал Свет.

— Да уж знаю… Я ведь была такая же, покудова не родила. Девушки не способны охранить сон мужчины. Наоборот, они способны токмо на то, чтобы его отнять.

Она мягко привлекла его к себе, и давно забытая персь коснулась его ланиты. Свет сразу вспомнил ее и удовлетворенно вздохнул: это был его дом, его трапезная, его колыбель… А колыбельная уже звучала.

— Баю-баюшки-баю… не ложитесь на краю…

— Мама, — пробормотал он, уже засыпая, — простите меня… Я не смог тогда пойти на погост. Не знаю, что со мной вдруг случилось…

— Баю-баюшки-баю… не ложитесь на краю…

Вокруг были тепло и уют — как в детстве.

— Я простила вас еще… до того, как умереть…

Вокруг были правда и честность — словно в юности.

— Баю-баюшки-баю… не ложитесь на краю…

Вокруг были ответственность и справедливость — будто в зрелости.

— Придет серенький волчок… схватит Света за бочок…

Вокруг были вера и надежда — точно в старости.

Вокруг была мама.

И мамина любовь…

21. Взгляд в былое. Лейф Солхейм

Однажды учитель Андерс сказал Лейфу:

— Вечером у тебя будет гость.

— Какой еще гость? — испугался Лейф. — Зачем? Я не хочу гостей! Что я с ним буду делать?

— Так надо! — В голосе учителя зазвучала привычная твердость. — А что делать, ты, думаю, разберешься быстро. Вспомни книжки, которые читал. Уверен, разберешься…

Весь день Лейф ждал обещанного гостя. И оказалось, что ждать — это очень трудное занятие. Гораздо сложнее любых магических упражнений!..

Но вот, незадолго перед ужином, отворилась всегда запертая дверь, и в Клетке появился весьма странный человек.

Поначалу Лейф и сам не понял, чем именно гость показался ему странным. Человек как человек… Длинные светлые волосы, похожие на волосы самого Лейфа, — правда, перетянутые на затылке синей ленточкой, так что получался хвостик. Подобные хвостики носили некоторые берсерки, те, кто был уверен, что враг в схватке никогда не сможет схватить тебя за шевелюру… И одет гость был подобно Лейфу — рубашка и штаны. Но что-то в нем было необычное.

Тем не менее гость есть гость. Его следует поприветствовать и предложить сесть. Обычно викинги угощали своих визитеров мясом и вином, но у Лейфа, увы, не было ни того ни другого. Пришлось ограничиться разговором…

— Привет, уважаемый господин! — сказал альфар. — Садись, пожалуйста. Чувствуй себя, как дома!.. Меня зовут Лейф Солхейм. А тебя?

Гость вдруг засмеялся, и смех его тоже показался Лейфу необычным.

— А меня Труда Гульбрандсен. И я вовсе не господин. Это ты, наверное, господин. И немалый, раз тебя держат в замке Стуре. Или дворянин или маг… Я же самая простая девушка.

Девушка! — изумился Лейф.

Он читал о девушках. Викинги занимались с ними «любовью», после которой у девушек рождались новые викинги. Смысла этой самой «любви» он не понял, а учитель Андерс ничего не стал объяснять, сказал, что в свое время Лейф все узнает. Неужели «свое время» наступило?..

— Зачем ты здесь?

— Зачем я здесь? — Девушка Труда улыбнулась. — Наверное, для любви. Я живу этим.

Последнюю фразу Лейф не понял, но переспрашивать почему-то не стал. Возможно, помешало неизвестно откуда возникшее в груди волнение…

— Не знаю, правда, почему меня нарядили в мужскую одежду, — продолжала Труда. — Тебе не кажется, что она мне не очень идет?

Этого вопроса Лейф тоже не понял. Разве одежда может куда-то идти?.. Поэтому он легонько пожал плечами и промолчал.

— Я бы лучше надела юбку, но они мне не позволили…

Точно, девушки в книгах носили юбки, вспомнил Лейф. Это такая разновидность брюк…

— А разве сейчас на тебе не юбка? — спросил он.

Глаза Труды сделались большими и круглыми.

— Ты не знаешь, чем юбка отличается от штанов? — расхохоталась она. — Ну, ты меня уморил… — Она вдруг перестала смеяться. — Нет, пожалуй, ты не дворянин и не маг. Те прекрасно знают разницу между мужской и женской одеждой… Не зря мне сказали, что ты очень странный!

— Кто сказал?

— Люди, которые меня нанимали. Заплатили хорошие деньги, но предупредили, чтобы я не задавала вопросов. — Она вновь засмеялась. — А мне что? Я могу и без вопросов… Начнем?

И вновь Лейф ее не понял. Но сообразил: если он сейчас что-нибудь скажет, Труда опять станет смеяться. Поэтому он лишь кивнул и сделал приглашающий жест.

Девушка, лукаво поглядывая на него, сняла брюки и рубашку.

Лейф замер: тело Труды не совсем походило на человеческое. Во-первых, оно оказалось необычно круглым, белым и не очень мускулистым. А во-вторых, на груди у нее покачивались две штучки, каких не имелось у Лейфа. Зато среди волосиков внизу живота у нее не было того, что у Лейфа всегда имелось.

— Как же ты ходишь в туалет? — потрясенно воскликнул он.

Девушка не менее потрясенно вытаращилась на него:

— Очень просто… — И снова расхохоталась: — А-а, ты имеешь в виду, что у меня нет пениса?.. Какой ты смешной, господин! В туалете я вполне могу обойтись и без него. — Труда подняла округлые руки и поправила волосы. — Главное, пенис есть у тебя. И предназначен он не только для туалета.