Андрэ Нортон - Кровавый Триллиум

Три — Крылатый Жезл, иначе

Это к единенью ключ.

Раз, два, три — в Одном взлелеяны.

В диких Трех — одна лишь жизнь.

Триллиум, явись скорее нам, Всемогущий, появись!

Я снова смогу все привести в порядок, если только научусь правильно пользоваться талисманом, ключом ко всем остальным. Владыки воздуха, помогите мне, помогите мне!»

— Они помогут, — прозвучал голос Ирианы. — Никогда не теряй веры, и они помогут тебе!

В темноте комнаты возникло голубое сияние, и в воздухе материализовалась плотная фигура Великой Волшебницы Моря. Она улыбалась. В одной руке у нее была накрытая салфеткой корзинка, сплетенная из морских водорослей, а в другой — существо по кличке Гри-Гри.

— Пришло время немного отдохнуть, дитя мое. Ты долго жила в моем мире, и глоток свежего воздуха взбодрит тебя и придаст сил. Следуй за моим маленьким питомцем, и он выведет тебя на поверхность. Там ты посидишь на солнце, отдохнешь и надышишься вволю. В этой корзинке — еда и питье. Можешь воспользоваться талисманом, посмотреть на сестер и зятя и сказать им, что думаешь. Пользуясь примитивной магией, ты никому не причинишь вреда. Если нужно, можешь даже понаблюдать за ним. Я знаю, ты подавлена, но у меня есть ощущение, что ты уже подошла совсем близко к волшебной двери духа, которая никак не желала открываться пред тобой. Теперь мы сможем войти туда вдвоем, ты и я. И мы победим.

Харамис с трудом поднялась с колен — именно в коленопреклоненной позе она должна была заниматься медитацией — и молча взяла корзину. Червеобразная многоножка Гри-Гри, которая, если бы не короткошерстная белая шкура и не красные глаза, была бы очень похожа на воррама, зашипела, спрыгнула на пол и поползла вперед, оглядываясь, чтобы удостовериться, идет ли Харамис следом.

Они вышли из жилища Голубой Дамы в прозрачное помещение искусственного айсберга, и опять морские твари и причудливые рыбешки приплыли поглазеть на них сквозь неровные стеклянные стены. Коридор с пологими ступеньками поднимался все выше и выше, и наконец свет стал более ярким. Харамис поняла, что айсберг, этот волшебный аквариум, освещается настоящим солнцем. Настроение ее улучшилось. Она почти бежала за Гри-Гри, которой солнечный свет, казалось, тоже придал сил. И вот они вышли на открытый воздух. Животное радостно заурчало и встало на задние лапки, закрыв от удовольствия глаза и подставив солнечным лучам голое брюшко.

— Бедная Гри-Гри! Ты тоже скучаешь по солнышку!

Ей показалось, что зверек жалобно вздохнул. Харамис наблюдала, как его шкура стала постепенно темнеть, шерсть стала ярко-зеленой, а двенадцать ножек из белых превратились в черные. Когда многоножка открыла глаза, они оказались не красными, как раньше, а темно-голубыми, совсем как у воррамов, что живут в Туманных болотах.

— Значит, жизнь внутри этого волшебного айсберга и для тебя не совсем естественна, — пробормотала Харамис и погладила животное по спине. — Интересно, почему твоя хозяйка не пожалеет тебя и не выпустит на волю?

Зверек повернулся к ней и с негодованием зашипел. Он уклонился от ее ласк и, злобно проурчав что-то, забавно заковылял в сторону, выбирая место для солнечных ванн подальше от нее.

— Прости меня, Гри-Гри. Мне бы следовало знать, что твоя любовь к Великой Волшебнице гораздо сильнее голоса природы.

Зверек не обратил на нее внимания, но больше не шипел.

С вершины гигантского айсберга открывался чудесный вид. Чистейшей голубизны море было испещрено плавучими льдинами и огромными айсбергами — словно кто-то невидимый выложил на воде огромное мозаичное панно. Далекая линия горизонта, изрезанная белоснежными ледяными вершинами, смыкалась с безоблачным небом. В нескольких милях лежал песочного цвета материк — с полукруглыми гладкими камнями, без единого дерева. Он обрывался в море отвесными живописными скалами, ровная поверхность которых обнажала разноцветные пласты горной породы — розовые, оранжевые и даже винно-фиолетовые. Такими же яркими красками искрились на солнце и торчащие из воды неподалеку от материка рифы. Может быть, мировой покой и нарушен, но это никак не отразилось на великолепии спокойных северных вод.

Харамис присела на сухую неровную поверхность айсберга. Она открыла корзинку и растрогалась: Великая Волшебница наполнила ее едой, привычной для Харамис с детства, проведенного в Рувенде. А ведь она уже пятнадцать дней из вежливости мужественно питалась только морскими деликатесами. Улыбаясь, Харамис достала из корзинки фрукт ладо и вонзила зубы в его ароматную мякоть.

«О чем я думаю?»

Сконфузившись, она перестала есть, отпила немного морса и положила руку на свисающий с шеи талисман.

— Анигель! Сестричка, ответь мне!

Появилось видение — и Харамис удивленно вскрикнула. Это не было изображение в серебристом шарике, это не был обзор, который лишь позволял ей видеть ту или иную большую картинку, — нет, теперь она как бы сама стояла позади Анигель на корме лабровендского флагмана под балдахином. Корабль несся на всех парусах на восток. Она вдыхала соленый воздух, чувствовала дуновение ветерка и дощатую палубу под ногами. За столом, на котором были разложены карты и документы, вместе с королевой сидели леди Эллинис, лорд Пенапат, Ованон и Лампиар. А рядом, на ковре, играли в шахматы принц Никалон и Джениль.

— Ари! — крикнула побледневшая Анигель, вскакивая на ноги. — Ты здесь?

Остальные тоже страшно удивились, и Харамис поспешила успокоить их, объяснив, что это не она, а ее призрак.

— Я и сама не думала, что получится такое, — сказала она, смущенно усмехнувшись. — Кажется, уроки, которые я беру у Великой Волшебницы Моря, неожиданно для меня самой пошли на пользу!

Все еще взволнованные, королева и ее придворные пригласили Харамис присесть. Принцесса Джениль подобралась поближе и попробовала прикоснуться к ее наряду, но тут же закричала: рука наткнулась на пустоту.

— Тетя Ари, тебя на самом деле здесь нет! — сказала девочка. — Мы что, видим твой призрак?

— Что-то вроде этого, милая, — ответила Харамис. — Простите меня. Мне очень жаль, что я всего лишь призрак. И все-таки, Ани, позволь мне поцеловать и обнять тебя и детей. Хотя вы ничего не почувствуете, я могу прикоснуться к вам! О мои дорогие, как я рада, что вы спасены! И как я рада, что талисман, называемый Трехголовым Чудовищем, спокойно лежит на столе, полуприкрытый королевскими бумагами.

— Еще не все спасены — глядя в сторону, сказала королева. Когда Харамис отнимала ее, она заметила, что губы сестры крепко сжаты. Королева глубоко вздохнула и обратилась к придворным: — Мне нужно поговорить с сестрой наедине. Не могли бы вы покинуть нас вместе с детьми и вернуться, когда я вас позову?