Ричард Байерс - Нечисть

Внизу послышался звон металла, и через мгновение бард рухнул на жесткую, неровную поверхность. Когда шок от удара прошел, юноша осознал, что при падении почти не пострадал, не считая легких ушибов. Он и его оружие оказались на одном из пролетов спиралевидной лестницы, ведущей в глубины земли. Тревожащая пустота, которая была его призрачным проводником, колеблясь, зависла чуть ниже.

Ему стало интересно, не попытался ли только что призрак прикончить его этим падением? Если так, то следовать за ним и дальше будет сумасшествием.

Но, если бы дух хотел смерти барда, то он мог бы просто напасть на него с мечом или позволить баньши проделать за него всю работу. Более вероятно, что он ожидал, что Барерис заметит шахту до того, как свалится с её края.

В любом случае, у юноши не было иного выбора, кроме как спуститься вниз. Сейчас к тому горному хребту наверняка слетелось ещё больше охотников Ксингакса.

Он встал на ноги, поднял меч и проворчал:

— Предупреждай в следующий раз.

Существо поплыло дальше, и юноша последовал за ним.

Они нескоро достигли первого смежного с колодцем подземелья. Эти покои оказались чем-то вроде склепа, в котором навзничь лежали сделанные из бледного камня изможденные фигуры со скрещенными руками. Они могли оказаться и скульптурами, но интуиция Барериса подсказала ему, что это были трупы, покрытые камнем, керамикой или каким-то другим способом полностью обращенные в камень. Очевидно, что люди прошлого вырыли это место не в качестве жилища или укрепления. Это были могильные катакомбы.

При виде мертвых тел призрак замерцал. Он то исчезал, то становился видимым, на мгновение принимая облик того или иного лежащего тела и тут же теряя сходство с ним.

По мере того, как Барерис со своим проводником спускались вниз, склепы становились все больше. Каменные саркофаги, на которых изредка были высечены изображения усопших, прятали своё содержимое от нескромных взглядов. Выцветшие, осыпающиеся фрески на стенах описывали достижения погребенных и их религиозные церемонии. Призрак на мгновение обретал сходство с некоторыми из изображенных на фресках и рисунках людей и тут же терял его.

Низ колодца был уже виден, когда дух вывел Барериса со ступенек в один из склепов. Моментом позже из-за какого-то погребального ложа выползло серое, разбухшее, состоящее из сегментов существо длиной в половину роста барда. Тварь подняла безволосую и безглазую голову, которая все же имела сходство с человеческой, и, повернулась к барду.

Тело Барериса словно оказалось в тисках, в руках и ногах барда вспыхнула боль. Он сделал усилие, чтобы наполнить легкие воздухом, и пропел заклинание, повышающее жизненную силу.

Агония и почти полный паралич исчезли. Юноша поднял меч, чтобы уничтожить похожее на слизняка создание до того, как оно атакует его ещё раз, и сделал первый шаг, но призрак преградил ему путь. В его темной руке возникла тень клинка.

Тем временем ползучая тварь развернулась, отползла глубже в склеп и произнесла что-то на языке, которого Барерис никогда не слышал.

Бард заколебался. Несмотря на неприятные ощущения, охватившие его чуть раньше, червеобразное создание вроде бы хотело говорить с ним, а не сражаться, а юноша совершенно не испытывал желания без нужды затевать драку с ним и призраком одновременно.

Он запел, чтобы наделить себя даром понимания языков, а затем произнес:

— Я не мог понимать тебя раньше, но теперь могу.

— Я сказал — держись на расстоянии, — ответила безглазая тварь. — Я не хочу превращать тебя в камень — пока ты не желаешь мне зла — но я не могу остановить исходящую от моего тела силу, как и ты не можешь остановить кровь, что течет по твоим венам.

— Я пришел сюда не для того, чтобы навредить тебе, — сказал Барерис. — Я попросил твоего… здесь присутствующего товарища, чтобы он отвел меня в какое-нибудь безопасное место, потому что за мной охотится и другая нежить. Должен предупредить, что они могут проследить мой путь до колодца. Они уже пронюхали про мои остальные укрытия.

— Сомневаюсь, что они найдут это место, — сказало существо. — Те, кто построили катакомбы, боялись, что некроманты потревожат покой их усопших, так что приняли кое-какие меры, чтобы этого избежать. Их мертвецы находили свой последний приют далеко от их жилья, и также они договорились со мной, чтобы я поселился здесь и превращал тела покойных в камень, чтобы волшебники не могли их поднять. И, что в твоих обстоятельствах самое важное, они установили стражей, из-за которых немертвые прислужники магов не могут обнаружить эти могилы.

Барерис почувствовал, как напряжение уходит из его тела, оставляя вместо себя опустошающую слабость.

— Рад это слышать.

— Сядь. Зеркало и я не можем предложить тебе больше никаких удобств, подходящих для смертного, но ты, по крайней мере, можешь отдохнуть.

Бард рухнул, привалившись спиной к стене.

— Полагаю, это имя, Зеркало, вполне подходит твоему другу. А меня зовут Барерис Анскульд.

— Я — Быстрый Удар. Могильный ползун, как ты можешь видеть.

Барерис покачал головой.

— Придется поверить тебе на слово. Я никогда не встречал таких, как ты, и даже не слышал о вас.

— Правда? Интересно, возможно, остальные мои сородичи уже исчезли из этого мира, — тон Быстрого Удара говорил о том, что он был не встревожен, а скорее заинтригован такой возможностью. — Люди так же называли нас червями-пращурами.

— Интересно, — произнес Барерис. Так и было — немного. Несмотря на гнетущее его все последнее время отчаяние, новые товарищи его заинтересовали. Любопытство было главной чертой характера любого барда. — Могильные ползуны — это нежить?

— Вроде того, но не из тех, что были когда-то людьми или нападают на людей, пока те не дают для этого повода.

— Уверяю, у меня и в мыслях ничего подобного не было. А Зеркало — это призрак?

— Призрак очень храброго и умелого воина, я думаю. Как ты уже наверное догадался, это я назвал его Зеркалом из-за его привычки принимать чужие обличья. Он больше не помнит ни своего имени, ни лица — на самом деле, ничего не помнит.

— Почему?

По телу Быстрого Удара от хвоста до головы пробежала дрожь, словно у потягивающегося человека.

— Он пал жертвой силы, уничтожившей весь его народ. Это печальная история, но я могу поведать тебе об этом, если ты захочешь меня выслушать.