Ольга Громыко - Год крысы. Путница

— Да уж, — вздохнула тетка. — Говорят же: развилки Хольга придумала, а выбор на них — Саший. Через полгода налетел коровий мор, все наше богатство так там под горой и полегло. А муж как принялся горевать — то из канавы его домой волоку, то из чужой постели, не знаю, что и хуже. Война началась — он будто даже обрадовался, мечтал: «Притащу из Саврии телегу добра, пригоню новое стадо…» Говорят, в первом же бою и полег. А наш поселок савряне с лету взяли: ограды нет, замка нет, защитников и тех нет — кого в тсарское войско не замели, по лесам разбежались. Одни старики, сироты да бабы с малыми детьми остались, которым идти некуда. Ну, белокосые нас тоже не тронули, даже домов жечь не стали — устроились на постой. В моей избе тоже один поселился. Велел готовить на себя, обстирывать, ну и ночью ублажать по-всякому.

Рыска молчала, не зная, что тут и сказать.

— Как же вы такое пережили-то? — наконец пробормотала она, чувствуя себя очень неловко.

— Сначала противно было. А потом привыкла даже… эх. — Тетка с усмешкой махнула рукой. — Ну мужик и мужик, все они иже пояса одинаковые. Еще и дите мне заделал, мерзавец, только скинула до срока. Тогда радовалась, а сейчас жалею: было бы подспорье на старости лет. Больше-то я замуж так и не вышла… А через неделю наши вернулись, посреди ночи напали и всех белокосых под корень вырезали. Я даже проснуться толком не успела — огни, звон, крики, вся кухня в кровище…

Хозяйка допила вино и пригорюнилась, подперев рукой щеку.

Девушка уже собиралась вежливо распрощаться и удрать, но тетка внезапно вздохнула и глухо сказала:

— Я его хоронила потом, в овраге. Тайком, чтоб соседи не увидели. Завернула в покрывало и поволокла. Десять шагов протащу — постою, отдышусь, а дождь так и сыплет. Ох ре-ве-е-ела…

— Почему? — опешила Рыска. — Он же вас…

— Да потому что дуры мы, бабы, — горестно, с глубокой убежденностью заявила тетка. — Сами не знаем, чего нам надо. Иди-ка ты спать, девонька. Что-то заболтала я тебя ерундой всякой, а завтра вставать рано.

Рыска поспешно вскочила, радуясь окончанию тягостного разговора:

— Спокойной ночи, тетенька, спасибо за угощение! Хозяйка благодушно кивнула.

— А саврянина своего, — тетка подняла кулак, — во где держи. Пусть знает наших баб!

Когда Рыска закрывала дверь, хозяйка все сидела за столом, грея в руках пустую кружку и глядя на закрытые ставни, словно надеялась, что кто-то в них вот-вот постучится.

Нет, у этого саврянина совсем ни стыда ни совести!!! Пока Рыски не было, Альк выдвинул щи на шесток[6], снял крышку и теперь неспешно черпал ложкой прямо из горшка, вылавливая кусочки повкуснее. Свесившаяся через плечо коса почти макала в варево кончиком — а может, уже разок и макнула!

— А в миску трудно было налить?!

— Тебе ж, бедненькой-слабосильной, меньше мыть. — Альк поболтал ложкой в горшке и выудил ободранную голову, здорово напоминающую крысиную, только размером с кулак. Рука саврянина предательски дрогнула. — Ты б их еще из собачьих ушей сварила!

— А бобровая голова чем тебе не нравится? — обиделась Рыска — Она ж вкуснющая, наваристая. И дешевая, две штуки на медьку. Я целую дюжину купила, завтра еще с картошечкой потушу!

Саврянин брезгливо уронил «мясо» обратно в горшок и закрыл крышку.

— А мы с отцом после охоты их собакам отдавали, — тоскливо протянул он. — И что ждет меня послезавтра? Уха из рыбьей чешуи? Жаркое из куриных перьев?

— Готовь сам! — Девушка сердито задвинула горшок обратно, чтоб не остыл до прихода Жара. — Или у вас в Саврии это тоже жуть какой позор?

— Смотря в каких случаях. — Альк неожиданно заухмылялся. — Гуся, так уж и быть, могу испечь. Хочешь?

— Где ж я тебе гуся возьму? — растерялась девушка, присаживаясь на лавку. Он же большой, дорогой… Хотя за удовольствие поглядеть, как белокосый будет у печи корячиться, можно и отжалеть!

— Ты согласна на утку? — вкрадчиво уточнил Альк.

— Да меня в общем-то и курица устроит, — осторожно сказала Рыска, чуя какой-то подвох.

Саврянин уже еле сдерживал смех:

— Ну купи тогда завтра. Приготовлю, пока твоего дружка не будет.

Жар, будто услышав, что речь зашла о нем, выбил задорную дробь на входной двери и сам же ее открыл.

— Наконец-то! — обрадовалась Рыска, радостно вскакивая ему навстречу. Парень с удовольствием чмокнул подругу в Щеку, от него слегка попахивало легким молельным вином — надо ж проверить, что прихожанам наливаешь! — Слушай, мне тут хозяйка про конец света рассказывала — правда?!

— Все в Хольгиной власти, — напыщенно отозвался Жар и тут же рассмеялся: — А, очередной пророк объявился, ходит и людей будоражит — в плохое-то верить проще, чем в хорошее. Из столичной молельни отписали, чтоб его не слушали, а лучше поймали и выпороли за дурь.

Рыска успокоилась и захлопотала вокруг стола. Друг от ее щей нос не воротил, съел полную миску и добавки попросил, саврянин тоже не спешил уходить на печь, сидел за компанию, пощипывая ломоть хлеба.

— А Альк обещал мне завтра курицу приготовить, — похвасталась девушка.

Вор позеленел и закашлялся, выказывая знакомство с пикантной саврянской традицией. Альк бессовестно расхохотался, вскидывая руку к лицу — на случай если ревнивый Рыскин «братец» все-таки попытается посадить ему синяк.

— А что тут такого? — пискнула мигом смутившаяся и сжавшаяся девушка.

Жар метнул на саврянина злобный взгляд и попытался помягче объяснить подруге то, что ему с таким же смехом рассказывала знакомая «цыпочка», большой знаток чужеземных купцов, в пути истосковавшихся по женской ласке.

— У них принято… ну, когда с девушкой… ее потом накормить надо. На свадьбе быка ради этого забивают, а если просто так — овечку там, гуся…

Судя по Рыскиному лицу, она все поняла и гуся, а тем более курицы расхотела.

Драться Жар не полез, но решительно потребовал:

— Кончай над девочкой издеваться, нашел забаву — в краску ее вгонять!

— Да ей палец покажи — покраснеет, — лениво возразил саврянин.

— Неправда! — возмутилась та, нервно комкая поясок. Альк показал. Рыска немедленно покраснела, хотя больше, казалось, уже некуда.

— Ну, что я говорил? — торжествующе обернулся к Жару саврянин.

— Он на меня при этом так смотрел! — запротестовала девушка.

— Ладно, — согласился Альк. — Могу и не смотреть. Саврянин зажмурился и оттопырил другой палец. Тоже на редкость похабный.

Рыска в сердцах ударила его по руке.

— Теперь-то что?

— Ты думал!!!

— Срочно замуж, — заключил Альк, вставая.