Александр Лидин - Операция "Изольда"

Однако капитан прошел мимо клетки на свободную часть палубы, словно и не замечая пленников. Там, куда он направлялся, на досках была расчерчена пентаграмма, отчасти напоминающая те, что порой использовал Григорий Арсеньевич.

Капитан преклонил колени и, вскинув руки к небесам, начал читать заклятие на странном, колдовском языке. Наверное, если бы на месте Василия был Григорий Арсеньевич, он наверняка понял бы, о чем идет речь, но для Василия речь человекокрысы представляла собой всего лишь набор странных звуков, совершенно непроизносимых человеческим языком.

Речь капитана «Медузы» становилась все быстрее, звуки все выше… И тут Василий заметил, что одна из звезд в небе стала расти. Она росла все быстрее и быстрее, а потом, к ужасу Василия на яркой, до боли сверкающей поверхности огненного шара проступили черты лица — странного лица, больше всего напоминающего морду жабы. А когда лик в небе обрел четкие очертания, капитан заговорил с ним, и лик отвечал ему. Он приказывал, а человекокрыса согласно кивал.

Сколько длился их диалог, Василий не мог сказать. Время для него словно остановилось. Наконец, звезда вновь стала уменьшаться, а капитан, широко улыбаясь, подошел к клетке с пленниками. Не обращая внимания на Василия, он начал внимательно разглядывать Катерину.

— А ты ничего… — наконец заговорил он. Голос его доносился до Василия словно издалека, как будто капитан говорил сквозь толстое одеяло. — Жаль, что мой господин велел доставить тебя в целости и сохранности в столицу Иных. Иначе мы бы с тобой повеселились. Ты знаешь, какие шустрые мы в постели? — и человекокрыса широко улыбнулся, а потом неожиданно нахмурился. — Так нет! Он хочет, чтобы ты досталась жрецам Иных целой и невредимой. А жаль… Очень жаль…

Но Катерина словно не слышала его слов, словно не замечала похотливого голоса капитана. Она прижалась к прутьям клетки, насколько позволяли ей связанные за спиной руки, и спросила:

— Куда вы нас везете?

Капитан улыбнулся.

— На другую сторону Луны, которая сокрыта от взглядов как Ктулху, так и мудрецов Неведомого Кадата. Туда, где собираются силы, готовые сокрушить человеческую реальность.

— Но как такое может быть? — удивилась Катерина. — Григорий Арсеньевич не раз говорил мне, что Мир снов — мир воображаемый. Его фрагменты генерируются мозгом человека, и…

— … И в разуме каждого из вас есть черный уголок, где сокрыты образы, вам не подвластные. Можно сказать: в глубине разума каждого из вас сидит предатель — враг. Это как предохранитель, с помощью которого можно уничтожить разум любого из людей… Но сейчас дело не в этом. Вы, а особенно твой спутник, уже который год мешаете планам наших повелителей — Иных. Но теперь вы проиграли. Вы сели не на тот корабль. И когда вы окажетесь на обратной стороне Луны, жрецы подвергнут вас пыткам, которые не просто превратят ваши грезы в кошмар, а уничтожат ваши тела. Вот так-то, милая моя. Иногда, умерев во сне, можно погибнуть и наяву, — и капитан рассмеялся, наслаждаясь беспомощностью своей пленницы, а потом, повернувшись к матросам-крысам, столпившимся на корме и внимательно наблюдавшим за манипуляциями капитана, приказал: — Вытравить крылья! Курс на Луну.

Тут же матросы, быстро перебирая маленькими розовыми лапками, побежали по вантам. Где-то заскрипели канаты, а потом из бортов корабля, словно крылья, выдвинулись две длинные мачты, и на каждой затрепетал треугольный парус.

Корабль несколько раз дернулся, а потом с громким всхлипом оторвался от воды и, описав в воздухе широкий полукруг, устремился к тонкому серпу Луны, только-только появившемуся на небосводе.

Василий попытался пошевелиться, но не смог. Тело по-прежнему не желало ему подчиняться. Даже если бы ноги и руки у него действовали, что бы он смог сделать: человекокрысы связали его на славу.

Что же делать: ни говорить, ни двигаться он не мог. Однако возможность мыслить у него оставалась. Что, если… Василий попытался припомнить точный текст заклятия, однако в какое-то мгновение остановился. А что случится, если он ошибется? Впрочем, хуже не будет… Придя к этому выводу, Василий попытался мысленно сосредоточиться, и как только это ему удалось, попытался призвать Ктулху:

— О, Ты, кто лежит мертвым, но вечно грезит, внемли, слуга Твой взывает к Тебе. Внемли мне, о могучий Ктулху! Внемли мне, снов владыка! В башне Твоей в Р'льехе заточили они тебя, но разорвет Дагон проклятые оковы Твои, и царствие Твое возвысится вновь. Обитателям глубин ведомо тайное имя Твое, Йидре ведомо логово Твое; дай же мне знак Твой, дабы мог узнать я волю Твою на Земле! Когда смерть умрет, час Твой настанет, и да не уснешь Ты более! Надели меня властью успокаивать волны, дабы смог я услышать зов Твой!..[3] — Василий снова и снова мысленно повторял эти строки. Иногда мысли его начинали путаться, и тогда в текст вкрадывались новые слова, или старые слова начинали путаться, меняться местами.

И вдруг совершенно неожиданно он услышал:

— Остановись! Прекрати! Достаточно было и одного раза! Подожди. Помощь уже идет.

Василий перестал мысленно твердить заклятие вызова и вновь попытался пошевелиться. В этот раз ему это удалось. Похоже, действие отравы голубого вина ослабевало. Но сколько еще времени понадобится на то, чтобы окончательно освободиться от колдовских уз, а ведь оставались еще и простые веревки. А крысолюди, судя по всему, знали свое дело.

Так что Василию ничего не оставалось, как лежать и ждать, пытаясь сжимать и разжимать пальцы в ожидании, когда к его телу вернется подвижность. Катерина сидела в противоположном углу клетки и плакала, мысленно ругая себя за то, что позволила Григорию Арсеньевичу уговорить ее бежать из Р'льеха! Ах, как прекрасны были коралловые дома, как чудно горели далекие огни подводных кварталов! И самое главное, там все относились к ней с уважением, там она была в безопасности. Нет, поддавшись некоему порыву, она позволила увлечь себя на родину. В эту безумную, залитую кровью Россию. В конце концов, какая ей разница, под чьей пятой стонет народ: под коммунистическим быдлом или под сапогом интервента?

Корабль же, все больше набирая скорость, на всех парусах летел в сторону Луны. Узкий серп светила становился все больше и больше, и вот уже стало возможным разглядеть темную половину спутника Земли, закрывавшего часть россыпей огоньков звездного неба. И тут «Медуза» словно налетела на мель. Корабль дернулся всем корпусом, раздался препротивный скрип, корабль развернуло. Матросы разом бросились на мачты, сворачивая прямые паруса и разворачивая узкие треугольные.