Джо Аберкромби - Герои

— Хороший день! — Стодорог скалился на огонь.

— Айе, хороший день, — сказал Долгорукий.

— Который мог бы стать ещё лучше, — произнёс Железноглав, кривя губы на Золотого, — если б мы только перебрались через броды.

Глаза Золотого загорелись в синюшных глазницах, вздулись мышцы на скуле, но он сохранял спокойствие. Наверно потому, что возражать слишком больно.

— Меня вечно убеждают, что мир не тот, каким был. — Доу воздел меч, ухмыляясь так, что кончик языка высунулся между зубов. — Значит, кое-что всё ж не меняется, а? — Лязгнул новый дружный хор одобрений, взметнулось столько острых клинков, что только чудом никого не проткнули по неосторожности. — Тем, кто говорил, что северные кланы не смогут биться воедино… — Доу свернул язык и с присвистом плюнул в огонь. — Тем, кто говорил, что Союз слишком большой, чтобы его побить… — Он аккуратно отправил в пламя ещё один плевок. Затем поднял голову, в глазах отражался оранжевый блеск. — И тем, кто говорил, что я не тот человек, для этих свершений… — И со злобным рёвом он всадил меч в огонь, вокруг рукояти взметнулись искры.

Хвалебный гром, грохот работающей кузницы, настолько громкий, что Утробу прекосило.

— Доу! — истошно выпалил Стодорог, хлопая шелудивой ладонью по навершию меча. — Чёрный Доу!

В такт вступили и остальные, отбивая ритм его именем и своими кольчужными кулаками. — Чёр-ный! Доу! Чёр-ный! Доу! — Имя вождя на устах у Железноглава, его шепелявит разбитым ртом Золотой, а с ними и Долгорукий. Утроба хранил молчание. Принимай победу тихо и осмотрительно, говорил Тридуба, ибо скоро, может статься, точно так же придётся принимать поражение. С другой стороны костра Утроба выхватил из тьмы отблеск глаза Трясучки. Тот тоже не принял участие в воспевании.

Доу уселся на Трон Скарлинга, совсем как в прежние времена Бетод, нежась в обожании, как ящерица на солнцепёке — а затем оборвал его королевским жестом.

— Ладно. Что досталось нам? Все ключевые позиции долины. Что досталось им? Отступать, либо двинуть на нас — и не так много мест, откуда они в силах напасть. Поэтому, особо умничать мы не будем. К тому ж, с вами умничать — только зря тратить время. — Переливы смешков. — И значит, завтра, как и сегодня, я стребую с вас кровь, кости и сталь. — Ликование. — Долгорукий?

— Айе, вождь. — Пожилой воин выступил на свет, губы сжаты в твёрдую линию.

— Я хочу, чтоб твои бойцы удержали Осрунг. По-моему, завтра они крепко на вас набросятся.

Долгорукий пожал плечами.

— Справедливо. Сегодня мы набросились на них страсть как крепко.

— Не дай им пересечь мост, Долгорукий. Железноглав?

— Айе, вождь.

— Тебе я поручаю отмели. Пусть твои люди займут рощу. Пусть твои люди охраняют Детей. Пусть твои люди будут готовы к смерти, причём лучше всего к чужой. Это единственное место, где они могут навалиться большим числом, так что если рискнут, нам надо твёрдо перекрыть им путь.

— Так и будет. — Железноглав послал издевательский взгляд через костёр. — Вспять меня не повернуть никому.

— Тты прашто? — брызнул слюной Золотой.

— Всех вас коснётся слава, — сказал Доу, приструнивая обоих. — Золотой, сегодня ты упорно и тяжело сражался, поэтому отойдёшь с передовой. Займи позицию между Железноглавом и Долгоруким, и будь готов оказать помощь любому из них — кого будут тискать сильнее, чем ему нравится.

— Айе. — Облизывая опухшим языком опухшие губы.

— Скейл?

— Вождь.

— Ты занял Старый Мост. Держи Старый Мост.

— Есть.

— Если придётся отступить…

— Я не стану, — произнёс Скейл со всей решимостью молодости и нехватки мозгов.

— …стоило бы заиметь вторую линию за той старинной стеной. Как её называют?

— Клейлова стена, — ответил Полноги. — Её построил какой-то чокнутый хуторянин.

— Может нам повезло, что он её построил, — сказал Доу. — У тебя всё равно не выйдет с толком расставить всех, кто есть, на пятачке за мостом, поэтому часть войск расположи подальше.

— Сделаю, — ответил Скейл.

— Стодорог?

— За честь и славу, вождь!

— У тебя под присмотром Герои и Скарлингов Перст, что означает, тебе не следует сходу встревать в любую зарубку. Коли Скейлу или Железноглаву нужна будет помощь, ты им её поищешь.

Стодорог ехидно ухмыльнулся через костёр Скейлу, Кальдеру, и, будем надеяться, лишь потому, что он стоял с ними, Утробе.

— Посмотрим, что выйдет нарыть.

Доу выдвинулся вперёд.

— Мы с Полноги будем здесь, на вершине, за известняковой стеной. Кажись, завтра я поведу вас сзади, по примеру наших союзных друзей. — Очередной круг грубого смеха. — Итак — вот так. У кого есть мысли получше? — Доу медленно обвёл усмешкой собрание. Утроба в жизни не испытывал меньшего желания говорить, и похоже, остальные тоже не мечтают выставлять себя на показ…

— У меня. — Всегда мечтавший выставить себя на показ Кальдер поднял руку.

Глаза Доу сощурились.

— Вот так сюрприз. Растолкуй-ка нам свой план, Принц Кальдер.

— Повернуться к Союзу спиной и убежать? — спросил Железноглав, с последующей волною смеха.

— Повернуться к Союзу спиной и нагнуться? — спросил Стодорог, с новой волной. Кальдер всё это время лишь улыбался, и ждал, пока смех выдохнется и уступит место тишине.

— Мир, — промолвил он.

Утроба скривился. Это всё равно, что в публичном доме забраться на стол и призвать к целомудрию. Он почувствовал сильнейшую тягу отступить в сторону, как, быть может, от облитого маслом, когда повсюду вокруг — открытое пламя. Вот только кем надо быть, чтобы отступиться от друга просто потому, что его не любят? Даже если он под угрозой превратиться в живой факел. И Утроба остался стоять с ним плечом к плечу, гадая, в какую фигню тот играет на этот раз, уверенный донельзя, что у Кальдера в голове всегда какая-нибудь игра. Небывалая тишина тянулась достаточно долго, чтобы успел хлестнуть внезапный порыв ветра, захлопали плащи, заплясали огни факелов, отбрасывая бешеный свет на круг смурных лиц.

— Ну ты и мудак, ссыкло ебаное! — Презрение так скривило лицо Бродды Стодорога, что казалось, оно запросто треснет.

— Ты моего брата ссыклом обозвал? — прорычал Скейл, выпучивая глаза. — Я твою паршивую шею сверну, блядь, к хуям собачьим!

— Хорош, хорош, — сказал Доу. — Если будет нужно, чью шею свернуть, выберу я. Известно, Принц Кальдер за словом в карман не лезет. Разве я позвал его сюда не для того, чтобы послушать, есть ли ему что сказать? Так давай послушаем, Кальдер. Почему мир?

— Осторожно, Кальдер, — пробормотал Утроба, стараясь не шевелить губами. — Осторожно.