Александра Лисина - Дорога смертников

Стрегон сжал челюсти, старательно подавляя желание коснуться своей щеки в том месте, где недавно дотронулся Белик, и незаметно понюхать пальцы, на которых (он точно знал!) еще остался аромат эльфийского меда. ТОТ САМЫЙ аромат! ЕГО неповторимый запах, от которого быстрее по жилам бежала кровь и начинало заполошно дергаться ненормальное сердце. Магия... это просто какая-то магия... наверняка эльфийская, иначе не смотрел бы Тиль сейчас так виновато. Проклятая ушастая магия, от которой всем им не по себе. И от которой у эльфов до сих пор беспокойно горят глаза и то и дело нескромно подрагивают чуткие ноздри.

- Терпите, - построжал голос Белки, правильно расценившей выражение чужих лиц. - Это всего на три дня, а потом можно будет смыть. Если кому станет совсем невмоготу, скажите - уберу. Лан, ты как?

- Справлюсь, - пробормотал неловко порозовевший эльф. - Хотя это нелегко. Очень нелегко: прав был отец. Не знаю, как тебя столько времени выносит Хозяин... и даже боюсь подумать, чего ему это стоит.

Она заметно помрачнела.

- Мне тоже нелегко, Лан. Я этого не просил. Меня таким создали. Изменили. И не дали никакой возможности выбирать.

- Я помню, - Лан он. - Прости, я не это имел в виду. Просто твоя способность нравиться может свести с ума кого угодно.

- К сожалению, другой защиты в этом Лесу для вас нет.

- Ничего, - устало растер виски Ланниэль. - Мы потерпим. Но если что не так... пожалуйста, не церемонься.

Белка невесело улыбнулась.

- Не волнуйся. Двину так, что мало не покажется.

- Спасибо, Бел. Может, пойдем уже? Когда двигаешься, становится полегче.

Она без лишних слов отвернулась, сделав вид, что не заметила признательных взглядов троицы эльфов и наемников, которым тоже приходилось несладко. Особенно от навязчивых, совсем неуместных в этом суровом месте мыслей, странных эмоций, желаний, догадок, коих в их головах сейчас бродило великое множество. Конечно, им все было объяснено. Конечно, их предупредили, что именно случится. Заранее успокоили, что ничего постыдного в этом нет, потому что магию рун почти невозможно перебороть. Но люди все равно тревожно переглядывались, пытаясь узнать, что царит на душе у соседа, непонимающе принюхивались, беспокоились, нервничали, не понимая, в чем дело. Разумеется, стали менее внимательными и более уязвимыми, но стойкий запах эльфийского меда был способен защитить их от большинства напастей Проклятого Леса. И ради этого стоило рисковать, позволяя им заглянуть под полог той тайны, которой окружила себя скрытная Гончая.

- А почему ты обустроил себе Тропу недалеко от Кордона? - вдруг поинтересовался любопытный Лакр. - Почему не здесь? Не напрямик через Лес?

- Так короче, - ровно отозвалась Белка. - Примерно раза в два.

- Зато и намного опасней.

- Верно. Но мне иногда нужна опасность.

- Зачем?! - изумился ланниец, незаметно втягивая ноздрями воздух, чтобы убедиться, что запах меда шел именно от Белика.

Гончая на мгновение повернула голову, обдав его ледяным взглядом позеленевших глаз, секунду изучающе смотрела, а потом тихо сказала:

- Так надо, Лакр. Время от времени мне нужно кого-нибудь убить, чтобы удержать свою звериную ипостась от срыва. С некоторых пор она осталась без истинной владелицы, поэтому мне приходиться сдерживать ее за нас обоих. До тех пор, пока хозяйка не вернется и не избавит меня от этой ноши. А это, знаешь ли, весьма непросто.

- Какая хозяйка? - не понял он. - Имеешь в виду Проклятый Лес?

- Да... и нет... сложно объяснить. Просто поверь: порой мне нужно побыть одному. Наедине со своими мыслями и самыми голодными тварями Проклятого Леса, которые не помнят, кто дал им жизнь, и которые не побоятся схватиться со мной ради куска сладкого мяса или пары капель моей крови. Когда они кидаются, я могу хоть какое-то время побыть собой. Могу перестать сдерживаться и ненадолго ослабить цепи. Тогда остаются только они и я. И никого больше, кто мог бы помешать нам выяснять отношения. Сила на силу. Кровь на кровь. Коготь на коготь. И никакого оружия. Просто бой - до победы или до смерти. Честный и непредвзятый, равный. Всего лишь потому что с некоторого времени я стал таким же зверем, как и они. И, как мне кажется, с каждым годом это сходство становится все заметнее.

Тирриниэль кинул на невестку беспокойный взгляд, но Белка уже отвернулась - по-прежнему спокойная и несгибаемая, как эльфийская сталь. Она не сгорбилась, не сверкнула повлажневшими глазами. Голос ее по-прежнему оставался ровным, почти мертвым. Спина прямая, гордая. Движения все так же остры и невероятно точны. Однако он все-таки ощутил слабый отголосок той боли, которую слышал этой ночью, и мысленно поклялся, что избавит ее от тяжелой ноши. Потому что, кажется, родство с Траш все-таки подточило ее несгибаемую волю и медленно, но неумолимо заставляло скатываться к звериным инстинктам. Да и немудрено: четыре века без кровной сестры, когда ее тело оказалось заперто в камне, а истинная сущность до сих пор пряталась в душе маленькой Гончей, не могли не сказаться. И Белка, как ни старалась, все-таки начала поддаваться. Не зря Тир так встревожился, когда после той ссоры она почти на три года исчезла в недрах Проклятого Леса. И не зря переживала Мелисса, прекрасно знающая о том, как трудно приходится матери в отсутствии любящего мужа. Быть может, после ухода Таррэна, вторая ипостась Белки уже тогда попыталась вырваться? Захотела свободы в отсутствии истинного Хозяина?

Правда, потом Белка все-таки вернулась - исхудавшая, с лихорадочно блестящими глазами, раздраженная и невероятно ослабленная. Показалась у Золотых на пару часов, успокоила Милле, проигнорировала попытку Эла извиниться и, не дождавшись появления Тира, снова ушла. И с тех пор хорошо, если раз в год заглядывала в Золотой Лес - видимо, неожиданное исчезновение мужа и тот глупый обман подкосили ее гораздо сильнее, чем она хотела показать.

Хотя, может, за этим стояло что-то еще?

Владыка Л'аэртэ не знал. Вообще ничего не знал, потому что больше десяти лет ее не видел. Но неприятно поразился произошедшим с ней переменам и теперь безумно тревожился, понимая, что ее силы могут быть на исходе. Белка просто не могла без конца разрываться между Домом и долгом, страхом и неуверенностью, между собой и дремлющей в ее сознании дикой хмерой, которая с каждым годом все чаще поднимала голову, заставляя лихорадочно искать тех, на ком можно сорвать кровожадный нрав.

Кажется, они не обо всем подумали, когда открывали этот проклятый Портал. Кажется, даже Таррэн не подозревал, что ей станет настолько трудно бороться в одиночестве. Кажется, он не рассчитывал, что придется уйти так надолго. И, кажется, совсем не догадывался, что сейчас с ней творится.