Тридцать один. Огневик - Роман Борисович Смеклоф
– Он не может рассказать, заклятье не позволяет ему открыть правду, – снова объяснил голем, а я снова кивнул, пережевывая бутерброд.
– А сам как думаешь?
– Не знаю, – скромно ответил Евлампий. – За последнее время произошло столько всего противоречивого и совершенно не вписывающегося в понятную мне картину мира, что я больше не уверен в совершенстве собственных знаний.
Оливье даже крякнул, явно недовольный ответом голема.
– А ты попробуй, – предложил я.
– Ты какой-то особенный оборотень, – предположил Евлампий.
Я чуть не подавился. Даже невероятно грустный хранитель не выдержал, кисло хихикнув.
– Но как же, – продолжал настаивать голем. – Тебя нельзя убить. Ты владеешь какой-то странной магией. Умеешь изгонять хранителей. Самые мощные заклятья, такие как истинное пламя, едва могут причинить тебе вред. Люсьен, ты особенный!
– Особенный болван, – съязвил хранитель. – Ты не видишь очевидное. Они все такие. Как они, по-твоему, справились с поглотителями?
– Не знаю. Об этом в истории ничего не говорится.
– Конечно, – согласился Оливье. – Потому что ее написали маги, чтобы все думали то, что им надо, и даже представить не могли, на что похожа правда.
– Что ты хочешь сказать? – завёлся Евлампий.
– Что ты ростом не вышел…
– Тихо! Тихо! – вмешался я. – Я вот тоже не понимаю, как так получилось. Почему ты не стал прежним.
Над головой голема проскочила крошечная молния, но он всё же ответил:
– Процесс объединения очень сложный. Поскольку я условно неживой, объединяющий камень не использовали. Меня уменьшили до нужного размера, а тебя немного увеличили. Нас раздвоили, изменили, а потом собрали вместе. Боюсь, теперь я верну свой истинный размер только после того, как ты станешь прежним.
– И как это сделать? – без особого воодушевления спросил я.
Меня мой нынешний рост устраивал, и я, если честно, не особо-то хотел его менять.
– Провести ещё один обряд в Тринадцатом Тёмном Объединённом мире.
– О! – присвистнул я. – Меня туда обедом из тысячи блюд не заманишь.
– Понимаю, – насупившись, ответил Евлампий.
– Маленький, маленький, ну не будь таким угрюмым, – еле слышно пропел хранитель, но голем то ли не услышал, то ли сделал вид, что не слышит.
– Надеюсь, отец всё прояснит, – протянул я, поедая очередной бутерброд. – Вот только как нам попасть на Скалу Советов?
Меня перебил стук в дверь. Протиснувшись в проём, на кухню бочком залез архивариус.
– Невольно слышал последние слова, – потупился он. – У меня есть предложение.
– Вот это наглость! – заявил Оливье.
– Он, он, живой! – вскрикнул Мровкуб, отскочив обратно к двери.
– Вы его видите? – удивился Евлампий.
– А! – махнул серой рукой хранитель. – Скажи нам, мерзкий кусок мёртвой плоти, как ты смел припереться со своим предложением, после того, как хотел свалить, прихватив мой артефакт?
– Я, я ис-с-спугался… – заикаясь, с трудом выговорил архивариус, – юноша превратился в… – он замолчал, натолкнувшись на злобный взгляд Оливье, но всё же продолжил, – я не сразу даже понял, что это он. Поэтому схватил символ свободы и бросился бежать, а когда попал в трюм, решил переждать в безопасном месте.
– Складно поёшь, – рявкнул хранитель.
– Если бы я врал, то, конечно бы, придумал что-то более захватывающее и правдоподобное, – обиженно забрюзжал Мровкуб. – Можете не верить, но я не для себя старался…
– Тот, кто ничего не хочет для себя – всегда врёт!
– Перестаньте, – прервал их голем. – Глотки друг другу будем грызть потом, а пока нам надо пробраться в самое сердце Чёрной империи.
– Согласен, – проговорил я, поймав себя на том, что режу ещё один бутерброд, – но мы будем за вами приглядывать, господин архив.
– Опять меня не слушаете, – надулся Оливье.
Архивариус немного приободрился.
– Как говорила одна обвинённая в проклятьях ведьма: «Я докажу, что не замышляла ничего дурного». Предлагаю плыть в центральный порт Черногорска.
– Почему? – удивился Евлампий. – Там же самая надёжная магическая защита.
– Вот именно, – воскликнул Мровкуб.
Он уже настолько осмелел, что отошёл от двери, а в голосе снова прорезались менторские нотки.
– Защита от магии на пристани, без сомнения, лучшая в тридцати мирах, но мы магией пользоваться не будем. Замаскируемся по старинке. Я побрею голову и лицо, а вы, юноша, наденете чалму. Мы обмажемся сажей и будем выдавать себя за путешественников из Вишнустана.
– Какая чушь, – фыркнул хранитель.
– В Благоградской тюрьме сработало, – не согласился я.
– Да, да, да и ещё раз да, – обрадовался архивариус. – Как говорят контрабандисты: «Легче проплыть сквозь сердце Стародола, чем пройти проверку в порту Черногорска». Все ищут обходные пути. Через порт в город никто не суётся, только волшебники и честные торговцы. Нас не раскусят!
– А артефакт? – вскочив с тарелки, выкрикнул голем.
– Да! – подхватил Оливье.
Мровкуб широко улыбнулся.
– Как говорят мороки с чёрного рынка: «Чтобы что-то спрятать, нужно выставить его на самое видное место!», – заговорщически сообщил он. – Пусть юноша на одно мгновение откроет ошейник, повесит на него символ свободы и закроет. А саму цепь, мы покрасим золотистой краской.
– Даже не знаю, – задумчиво произнёс Евлампий.
Я тоже колебался. На первый взгляд в плане архивариуса всё выходило гладко, но я ведь обещал за ним следить.
– На золотую цепь никто не обратит внимания. Как говорят во всех мирах: «Уже один вишнустанец – это целая лавка драгоценных побрякушек». Артефакт тоже не вызовет вопросов, что странного в том, что путешественник носит развеявытель чар.
– Так-то оно так, – протянул я, дожевав последний бутерброд, и облизал пальцы.
– Вылитый дикарь, – нехотя согласился хранитель.
Похоже, даже он не мог найти в предложении Мровкуба никаких изъянов. Оно выглядело очень-очень простым и поэтому почти идеальным. Собственно это, меня и беспокоило.
– Давайте не будем спешить, – не стал настаивать архивариус, – у нас ещё есть время подумать, – и добавил, бочком выходя с кухни. – С вашего позволения.
– Не нравится мне пронырливый семисветский угорь. Он что-то затевает, – проворчал Оливье.
– Завидуешь? – грохотнул голем. – Тебе такой потрясающий план в голову не пришёл.
– Опять начинаете? – вздохнул я. – Лучше расскажите что думаете?
Евлампий повысил голос и даже подпрыгнул, будто это помогало ему опередить хранителя:
– За! За! Полностью за!
– Не знаю, – настороженно проговорил Оливье. – Возразить вроде нечего, но предатель хотел сбежать с символом свободы. На корабле гремлин не позволит ему расшалиться, а там, на берегу, – он выпустил воздух через сжатые губы. – Кто его знает, куда он нас заведёт.
Я опёрся о стол, выстукивая по столешнице напряженный ритм костяшками пальцев:
– Надо придумать, как его перехитрить.
– Но план то хороший! – снова подскочил напряженно молчавший голем.
– Согласен, – недовольно выдавил хранитель.
Остаток дня я бродил по палубе, но ничего путного в голову не лезло. Попробуй помешать чьим-то планам, если их не знаешь. Я на всякий случай предупредил
