Внутренний дворец. Книга 1 (СИ) - Архангельская Мария Владимировна

– Ваше высочество, – я решительно подобрала юбку, шагнула вперёд и опустилась на колени рядом с Кольхог. – Если мои чувства для вас хоть что-то значат… Будьте милосердны!

И я по всем правилам поклонилась до земли, коснувшись лбом сложенных рук.

– Тальо… – принц вздохнул. – Ты даже слишком добра. Я должен соблюдать закон, а это преступление карается смертью. Если в императорском доме не будут соблюдать законы и прощать нападения старших для младших, чего же тогда ждать от подданных?

– Ваше высочество, – я выпрямилась и снизу вверх заглянула ему в глаза, понизив голос, – не так уж часто я у вас что-нибудь прошу. Смягчите наказание, умоляю.

Тайрен сжал губы. Отвернулся.

– На Скрытый двор, – сказал он. – И хватит! Я и так уже выпустил лошадь из упряжки. А что до тебя, – он посмотрел на всхлипнувшую Кольхог, – я не желаю больше тебя видеть! Убирайся. В монастырь, к родственникам, к Девяти истокам – но чтоб в Восточном дворце тебя больше не было!

Та разрыдалась. Я покосилась с неё почти с сочувствием, понимая, что лимит милосердия его высочества на сегодня исчерпан, и больше выпускать лошадей, то есть делать послаблений, он не намерен.

– Пусть все запомнят, – Тайрен обвёл взглядом всех остальных наложниц. – Если подобное повторится… Если вы не способны жить в мире друг с другом и не можете держать в руках собственных слуг, я найду тех, кто сможет, – он повернулся к жене: – Надеюсь, впредь ты проследишь за порядком в гареме.

– Я была небрежна, – Мекси-Цу поклонилась. – Прошу прощения у вашего высочества! Впредь приложу все силы!

Тайрен кивнул. Евнухи волоком вытащили из комнаты служанку, в один миг превратившуюся в рабыню, следом более почтительно, но столь же непреклонно вывели всё ещё трясущуюся в рыданиях Кольхог. Неужели они и впрямь настолько преданы друг другу, что служанка была готова пойти на смерть ради госпожи? Ведь не заступись я, и действительно отправилась бы она к тем самым Девяти истокам, что находятся в местном не то раю, не то аду, я толком не разобралась пока… Однако нельзя не верить своим ушам. Вот уж не думала, что Кольхог способна внушить кому-нибудь столь сильную привязанность.

Однако что я знаю об отношениях этих двоих? И вообще о своей бывшей «сестре»?

– Пойдём, – Тайрен взял меня за руку и потянул за собой во внутренние покои. Когда дверь за нами закрылась, он остановился и обнял меня.

– Больше никто из них ничего тебе не посмеет сделать, – прошептал он. – Будь спокойна. Они усвоят этот урок.

Я только вздохнула и прижалась к нему покрепче.

На этот раз осень решила с самого начала показать, что она именно осень, и дожди пошли уже в сентябре, или, по местному календарю, в месяце белых рос. Возможно, поэтому ни на какие источники двор не поехал, предпочтя остаться в Таюне. Но случались и солнечные дни, и тогда я с удовольствием бродила по парку Восточного дворца в полном одиночестве, отослав даже Усин. Мне не докучали – после всего происшедшего гарем окончательно притих. Бывшая клика Кольхог продолжала пошипливать по углам, но при виде меня спешно разбегалась. Остальные стали ещё приветливей, а уж прислуга стала услужлива и почтительна до приторности. Оказалось вдруг, что долг евнухов – услужить каждой, вот прямо каждой наложнице наилучшим образом, что они были готовы продемонстрировать со всем усердием почему-то мне одной. Странное, смущающее, но не сказать чтоб неприятное чувство, когда тебе смотрят в рот, пытаясь предугадать любое твоё желание или хотя бы намёк на него. Даже немного обидно, что желаний у меня было немного. Зато теперь мне не было нужды гадать, выдадут мне тёплую одежду. Стоило лишь заикнуться о том, что по утрам становится прохладнее, как у меня тут же появились ватный халат, халат на меху, отороченный мехом плащ и даже самая настоящая шуба из куницы, правда, сшитая мехом внутрь. Как я потом убедилась, все здешние шубы были мехом внутрь. Кроме того, в моей комнате поменялись занавески, перина стала заметно мягче, а новенькая этажерка розового дерева украсилась большой фарфоровой вазой, в которой регулярно появлялись свежие цветы. После моего дня рождения безделушек на этажерке прибавилось, а Тайрен преподнёс мне самое настоящее стеклянное зеркало. Оно было круглым, мутноватым, чуть искажающим отражение по краям, но всё же это было настоящее зеркало, а не полированные железки, которыми мне приходилось довольствоваться прежде.

Отношения с Тайреном превратились в подобие американских горок. Видимо, он, несмотря на все уверения, что больше ко мне никто и пальцем не притронется, всё-таки за меня испугался, потому что всю следующую после изгнания Кольхог неделю не отпускал от себя ни на шаг. Все намёки, что как ни радует меня его общество, мне всё же хочется быть наедине с собой, а также пообщаться с другими людьми, им игнорировались. В конце концов я попыталась увильнуть от оказываемой мне чести, сославшись на плохое самочувствие, но мою уловку быстро раскусили – не зря лекари прямо-таки вились вокруг. Последовала новая ссора, после чего принц исчез на несколько дней. В конце концов я, не выдержав, пришла мириться первой, была с готовностью прощена, и всё повторилось. Похоже, Тайрен знал лишь две формы любовных отношений – либо превращение в парочку неразлучников, либо полный игнор. К тому же он опять начал строить планы на будущее, включавшее совместную жизнь до гроба и кучу детей. Поддерживать эти разговоры мне не хотелось, но попытки отмолчаться или перевести разговор на другую тему опять встречали обвинения в бесчувственности и холодности.

– Ты вообще детей хочешь?

– Не знаю.

– Что значит – не знаю? Либо хочешь, либо нет.

– Ваше высочество, об этом ещё рано говорить.

– Я понял, тебе просто не нужна ничья любовь. Даже моя, наверное.

Что тут можно было ответить? Тем более что, положа руку на сердце, его любовь всё же сделала мою жизнь приятнее. Лучше быть наложницей, чем прислугой, так что я не могла сказать, что любовь принца мне совсем не нужна. Вот только было бы её хоть чуть поменьше, той любви…

В один из тех дней, когда Тайрен держал меня при себе, его в очередной раз навестил Гюэ Кей. Цокнул языком при виде уже заживающего пореза на моей щеке и тоном знатока сообщил, что именно этим всё и кончается, если не держать своих женщин в строгости. Я в ответ сказала, что происшедшее действительно могло быть инициативой комнатной девушки. Не то, чтобы я действительно в это верила, но его тон вызвал непреодолимое желание возразить.

– Думаешь, девчонка подлого происхождения додумалась бы до такого? – скептически поинтересовался Кей. – А если б и додумалась, то решилась бы?

– А почему нет? Она была предана хозяйке, а значит, принимала её обиды близко к сердцу. Можете мне поверить, офицер, слуги не слепы и не глухи, и у них есть свои чувства, предпочтения, своя воля и мнение обо всём происходящем. Они знают всё о своих господах, делают выводы и действуют, исходя из них. Вы, может, и привыкли смотреть на слуг только как на послушные орудия, но я сама не так давно была прислугой, так что могу судить по собственному опыту. Если достанет храбрости, слуга может стать как помощником хозяина, так и врагом. Ценным помощником и опасным врагом.

Кей лишь пренебрежительно фыркнул, однако после минутного размышления выдал:

– Ну, помощь этой девицы для хозяйки обернулась отнюдь не благом.

– Да, и такое тоже бывает. А вы думали, что глупости и ошибки совершают только люди благородные?

– Уж слишком она у тебя любит поучать, – со вздохом сказал Кей Тайрену.

– Не нравится, не слушай, – Тайрен в тот день был не в духе. Отношения между нами снова начали накаляться, я то и дело пыталась от него сбежать, а он в ответ раздражался всё больше и больше. В конце концов на мою просьбу дать мне возможность хоть денёк посвятить себе он в сердцах бросил «Делай что хочешь», и вот уже три дня я его не видела. Зато у одной из наложниц вчера появилось новенькое ожерелье.