Елена Усачева - Откровение

Я медленно опустилась на корточки, стараясь не смотреть на застывшего около двери Грегора. От длинной нитки остался небольшой хвостик с бусинами. Я медленно накрутила его на запястье. Решим, что бус не было. Вернее, были, но они мне надоели, и я из них сделала браслет.

— Жемчужное ожерелье порвать — к несчастью, — напомнил о себе Грегор.

А они, оказывается, неплохо разбираются в приметах. Наверное, Смотрителям не так уж легко строить свои арканы.

Макс ссыпал бусины в коробку, обхватил мое лицо руками.

— Ничего страшного не произошло, я все собрал. — Зрачок еще немного пульсировал, но чернота уходила. — Ты напугала Грегора. Он чуть обратно в свою Австрию не убежал! — Сказано было смешно, но мне почему-то не улыбалось. — Маша…

— Не уходи больше, — прошептала я в подставленные губы.

Прежде чем поцеловать меня, Макс успел кивнуть.

За спиной недовольно зашипели. Грегор смотрел на нас с явным желанием превратиться в змею.

— Зависть не самое лучшее чувство, — легко поднялся на ноги Макс, и я тут же оказалась сидящей на стуле. Затем он бросил выразительный взгляд на выставленные в длинный ряд тарелки. — Ну что же, Маша достаточно поработала. И ты, Грегор, не стой столбом! Либо ты мне помогаешь, либо катись отсюда куда подальше. Еще сможешь кое-кого догнать.

Грегор скользнул к выходу слишком быстро для простой просьбы. Я готова была поклясться, что он сейчас сбежит. И уже через полчаса окажется вблизи границы какой-нибудь далекой страны…

— Сами их будете расставлять? — К Грегору быстро вернулся его хамоватый тон. В руках у него была огромная охапка крупных белых астр. Цветы жались друг к другу и недовольно скрипели от неосторожного обращения. Но Грегора эта красота не волновала, он сбросил их на пол и пошел наполнять водой две огромные вазы. В комнате стояло напряженное молчание.

Чтобы успокоиться, я стала перебирать жемчужины. Макс нашел почти все, бусы потом можно будет перенизать.

— Дьявол! Грегор, хоть ты не начинай! — Макс поднял опрокинутый стул, присел рядом со мной, и только сейчас я поняла, до какой степени он сам и напряжен. — Кое-кому тоже пора меняться. Сам предложил свою помощь, а теперь…

— Zum Teufel![30] — выдохнул Грегор, впихивая часть цветов в вазу. — Жить рядом с человеком… Рядом со Смотрителем… Der Fieberwahn irgend-welcher![31] — Он поднял вверх руки. — Все, на мне музыка. Я понял, пришли новые времена. — Парень направился к музыкальному центру. — «Перемен требуют наши сердца! Перемен! Мы ждем перемен!»

Цоя в исполнении Грегора я точно не готова была услышать, поэтому от изумления распахнула глаза.

— Он даже на охоте не расстается с плеером, — прошептал Макс и осторожно взял мою руку в свою, провел пальцами от локтя к запястью. — Я слышал его песенки. Симпатичные. Не забудь его похвалить. Он трепетно относится к своим творениям.

Макс ласкал мою руку, гладил ладонь, и я чувствовала, как расслабляются мышцы, как ноги перестают больно переплетаться вокруг ножки стула, как успокаивается сердце.

— Я хочу быть с тобой. Хочу быть с тобой всегда, а не только в редкие минуты утра или вечера, — шептал он мне. Его голос звучал в ушах, растекаясь по телу приятной волной.

— Я хочу быть с тобой, — повторило внутри меня эхо. Или это я вслух говорила? — Хочу быть с тобой всегда, а не только в редкие минуты утра или вечера.

— Не знаю, как такое может быть, что ты со мной делаешь, какие волшебные слова были сказаны, но каждая минута без тебя — вечность в аду.

Он склонился ко мне, касаясь губами уха. Слова пронзали меня насквозь и возвращались ко мне на губы, так что я тоже шептала вослед:

— Не знаю… что ты со мной делаешь… слова были сказаны… вечность в аду…

Это были мои мысли! Именно я хотела так сказать, и меня нисколько не смущало, что Макс меня опередил. Ведь он такой быстрый, такой сильный.

— Никто не смеет больше вставать на нашем пути. Нравится это кому-то или не нравится. Назови это помолвкой.

— Что? — Действительность мгновенным осознанием обрушилась на меня.

Мои руки сами столкнули с колен коробку. Жемчуг веселым дождем опять разбежался по полу. Я быстро присела и начала собирать горошины заново.

Макс отошел к вазе с цветами, выдернул один из букета и начал обрывать у него лишние листочки. Больше он мне не помогал.

— Есть такое упражнение — рассыпать на полу коробок спичек, а потом подбирать, наклоняясь за каждой. Говорят, нервы успокаивает. Можно еще вязать. Ты умеешь вязать?

Ну, знаете ли! Я вскочила, отбросив собранный жемчуг, но сказать ничего не успела.

— Астра в переводе с греческого означает «звезда». Считается, что астра выросла из пылинки упавшей звезды. А еще это был символ любви. Когда выросла первая астра, Афродита смотрела на небо и плакала от счастья.

Я смотрела на качающийся белый цветок в руках Макса и сама была готова разреветься от того, что душа у меня разрывалась между любовью и тревогой. Любовь победила. Я глубоко вздохнула и улыбнулась. Макс повернулся ко мне. Он отлично понимал, что со мной происходило, — это было видно по глазам. Почему-то я раньше не замечала, как много выражают глаза. Сейчас в них были звезды, те самые, упавшие с неба.

— А вы не можете поговорить о чем-нибудь другом? — напомнил о себе Грегор. — Тема смерти здесь была уместней.

— А символ смерти был нарцисс. — Цветок вернулся в вазу. — Но цветет он весной. И сейчас он ну просто никак не может появиться.

— Все с вами ясно. Теперь я расскажу! — Грегор остановился посередине мастерской. — О смерти. Тогда в Мёдлинге трансильванцы разошлись не на шутку. Городок маленький, а тут еще все эти революции. Под шумок многое можно сделать.

Я смотрела на Макса: длинные крепкие пальцы — щелк, щелк, щелк — дергали листочки, вздрагивали от каждого прикосновения астры. Стебель нырнул в вазу, взлетел в воздух следующий звездный цветок. Оборванные листочки падают вниз.

— Вот трансильванцы и развернулись. Про них даже в газетах писали. Всего пятнадцать тысяч населения было в городе, а тут по три убийства за ночь. Но вдруг, в один день, все закончилось. Мы ИХ почувствовали сразу. Но ОНИ не объявлялись, ходили по пятам, путали планы, перекрывали дороги. — Грегор старательно избегал называть Смотрителей их именем. — Я видел, как они работали. Ни один вампир не обладает такой методичностью. Действовали, как роботы. Трансильванцы сбежали, оставив меня заметать следы. Главное — не бежать. Бегущего очень легко поймать.

Веселое было время, ничего не скажешь!

Хрустнула под тяжелой ногой жемчужина, но я не отвела взгляда. Я поняла, чего хотел Макс: либо мы с ним обречены всю жизнь бегать, либо заручимся поддержкой хотя бы одной стороны. Со Смотрителями не договоришься, а вот с вампирами…