Оксана Демченко - Убить эльфа

– Родная.

– Именно. Вернемся – возьмем в оборот твоего адъютанта. У нее роман с генералом Хорном, ведь так?

– Ну ты и крыса!

– Информация – мой хлеб. Точнее, мой сыр, не фыркай, усвоил я твой простенький юмор. Так вот. Генерал своим решением может отменить уничтожение забарьерного конфиската и передать его на нужды приютов. С одобрения вышестоящих структур, само собой. И под полным контролем полиции. Кто еще есть из нормальных людей под рукой? Рики пусть тряхнет ваш военторг, там полно списанной формы, белья, посуды и прочего, даже мебель имеется. Гниет без дела, а нам сгодится. Жан, ты его не знаешь, даст транспорт… Барги можно слегка пошантажировать, я ему нужен, пусть юридически аккуратно оформит нам фонд без волокиты и без взяток. Ну миллион стартовых пожертвований я обещал, обеспечу. Нора! Но-ра!

Ведьма очнулась, проглотила кофе, застрявший в горле, закашлялась и стала усердно искать платок, нагнувшись к сумочке. Ну что за тип! Не успеешь составить о нем мнение, обосновать и обсудить с самой собой, как все рушится. Вроде вчера к ночи было ясно: Крыса сыплет обещаниями и нагло врет. А теперь как понимать его рассуждения? Поверить, что не лгал и сделает? Бескорыстно? Да вряд ли. Миллион – сумасшедшие деньги! И не доверять нет ни единой причины. Нора нервно кашлянула. Ей вдруг подумалось, что Крыса может просто украсть деньги Ррына и сгинуть. Так все будет смотреться логично с ее точки зрения, так все встанет на привычные места, она даже не расстроится. Нормальное поведение, предсказуемое и типичное. Гораздо более естественное, чем возня с фондом.

– Приехали, – решительно сообщил Руни. – Идем, приободрись. Представь, что ты последнюю неделю хромаешь в военторговских колодках. Эньо, старый друг! Я нашел для тебя очень красивые ножки. Будешь гладить и стонать от восторга.

Нора покинула салон машины и огляделась. Пригород, тихая пустая улочка, дом в два уровня с аккуратным палисадником и густой, прямо сплошной сетью сухих ниток плюща на фасаде. О, почки уже крупные… Значит, весна улыбнулась городу.

В доме возник шум, хлопнула ставня. Скрипнула дверь наверху.

– Я проткну тебя саблей моего славного отца, если ты солгал и разбудил меня напрасно, Крыса, – с заметным южным акцентом сообщил сонный голос с балкона. – Веди ее. И учти, не старше тридцати! Исключение только для донны Рики. Блондинка, надеюсь?

– Ей нет и двадцати четырех. Блондинка, платиновая, – пообещал Руни. – Сам Ррын ею доволен.

– Тогда бегу, – куда более бодрым голосом заверил мастер. Скрипнули доски, видимо, на лестнице. Голос зазвучал тише и невнятнее: – Донна мио! Платиновая… Как по заказу, я вчера получил бесподобную замшу от Даниэло. Ровно на одну пару сапог. Я смотрел на это чудо и плакал: у меня на примете нет достойных ножек! А для хорошей замши имеет значение все. Лицо, фигура, походка, цвет глаз, настроение… Что ж, открываем и смотрим, стоило ли искать тапки и ключ.

Толстая, явно старинная дверь из рассохшегося резного дуба со скрипом качнулась. В широкую щель, ограниченную длиной цепочки, выглянула круглая, совершенно лысая голова маленького пожилого человека. Его грустные темные глаза с опущенными наружными уголками век пристально вгляделись в ведьму. Задорно блеснули. Редкие усики встопорщились самым решительным образом, полные губы расползлись в улыбке, демонстрируя прекрасное состояние зубов. Круглые щечки порозовели от возбуждения.

Цепочка звякнула и упала, широкая мясистая ладонь вынырнула, вцепилась в запястье ведьмы. И Нору поволокли в дом. Шума было столько, что, скорее всего, квартал проснулся весь, без единого исключения.

Опомнилась Нора в обширной зале. Уже будучи босиком. Она сидела в низком глубоком кресле, а толстенький подвижный мастер распоряжался ногами клиентки по своему усмотрению. И, как обещал замерший в углу и всеми забытый Руни, гладил их и смешно стонал, закатывая глаза и цокая языком.

– Прекрасный подъем! Почти идеальный, вот эта линия особенно греет мне душу. Что здесь? Колено посредственное, но сойдет. Бедро лучше. А голень вообще восхитительна. И пятка…

– У нас мало времени, – сухо уточнил Крыса.

Нора ощутила, как неприязнь снова шевелится, пробуждается на дне души. Напрасно – за нее все высказал мастер:

– Тогда пойди и выпей яду, но не забудь предварительно оплатить заказ! Мне некогда тебя убивать за оскорбление великого мэтра обувного дела, я занят. Донне следует заказать сапоги. Да, высокие сапоги. Обязательно. Что еще, пока ты жив?

– Туфли рабочие и парадные, по две пары. Ботинки и, наверное, босоножки.

– Ты что, женишься на ней? – заинтересовался Эньо, оборачиваясь всем корпусом к Крысе.

– Пока она так не думает.

– У женщин нельзя спрашивать, чего они хотят, – возмутился мастер, измеряя ноги и не забывая их гладить. – Я стар и мудр, мне виднее. Думаешь, они знают, что им понравится? Да никогда! Хорошие ноги. Достаточно красивые, чтобы украсть ее целиком. А потом разберетесь, со временем. Посмотри на меня: когда я был молод и глуп, я не сделал так. Я приехал к своей Аните и стал здесь жить. Зачем? Здесь не вызревает виноград, не поют птицы моей юности и не светит настоящее солнце. Но я привык. Она приручила меня, и я стал послушным. Я смирился с зимой и начал носить шерстяные носки… Ужасный конец для свободного художника, мой друг. Трагический.

– Итого, мы спешим. И хватит ухаживать за ее ногами.

– С тебя вот столько. – Сапожник быстро написал несколько цифр на бумажке и сунул ее Руни в ладонь. – Учти, это исключительно потому, что ноги хороши и замша ей подойдет. Две трети можешь оплатить известным способом. Остальное деньгами, с распиской. Я ведь должен платить налоги, понимаешь?

– Тебе завезут деньги и прочее к вечеру. Когда будет готов заказ?

– Ты бандит, вымогатель и гнусный подлец без совести. Донна будет с тобой несчастна, ибо ты еще и неисправим. Я не могу работать, будучи зажат сроками. И не смотри так! Сапоги через неделю. Туфли, из-за которых ты двигаешь бровями, послезавтра. Все, пошли прочь. Я занят.

Нора надела свои «военторговские колодки», в последний раз изучила полки с бесконечными рядами точеных ножек в самых разнообразных и удивительных туфельках. Прищурилась, пытаясь напоследок рассмотреть, чудится ей под одной из них надпись от руки «Марша Хорн» или адъютант действительно уже посетила это необычное место. Судя по тому, что туфли – черный лак на угрожающе высокой стальной шпильке, посетила. Генерал указывает на заказах свою фамилию – мило. А еще интереснее, что сказал смешной обувщик про ножки адъютанта.

Проклятый аналитик снова все заметил и все понял. Шагнул к полке, склонился над туфельками: