Александр Больных - Железный замок

Опять содрогнулась земля и глухо загрохотало впереди, там, где шевелились в мареве тумана грузные очертания Железного Замка. А потом там вспыхнуло мутное багровое свечение. Туман начал быстро таять под воздействием огня.

Когда наконец гранитная скала и высящаяся на ней крепость предстали перед взорами изумленных людей, то всеобщее удивление возросло еще больше. Огромный утес дергался и шевелился, словно кто-то пинал его. Несокрушимый гранит дрожал и трясся, точно студень. На стенах метались черные силуэты — внутри обеих крепостей бушевали пожары, вздымались языки красно-желтого пламени. Зубчатые стены дрожали и трескались, выпавшие камни градом летели вниз и мячиками прыгали по склонам.

Передние ряды воинов невольно попятились. Не из страха быть раздавленными — обломки стен застревали в вязкой глине, едва слетев на дно ущелья. В людях проснулся страх перед сверхъестественным. Во время похода им не раз привелось видеть схватки магий, но силы, вовлеченные в битву сегодня, во много раз превосходили виденные раньше.

Постепенно стало ясно, что в замке не просто полыхает пожар, там происходит безумная борьба двух разноцветных пламен — красного и желтого. Пронзительно-светлое, желтое пламя наступало, а мрачное багровое с черными прожилками отчаянно отбивалось. Долетали свист огня, крики, рев и вой диковинных зверей. Иногда языки пламени приобретали причудливую форму, и тогда людям казалось, что они видят поединок двух великанов. Желтый походил на горного гнома, но ростом в двести локтей. Растрепанные соломенные лохмы торчали из-под круглого шлема, воинственно топорщилась кудлатая борода. Гном-исполин был одет в золотую кольчугу, в руках держал маленький круглый щит и боевой молот. Ему противостоял медно-красный одноглазый циклоп в кирасе, с огромной секирой в волосатой лапе. И еще казалось, что гном не столько стремится поразить своего врага, сколько старается ударить молотом по башням и стенам замка, циклоп же, наоборот, пытался убить противника. Когда молот гнома ударял по стене, железные плиты отлетали, словно шелуха, камень лопался, и трещина рассекала стену до самого основания. Если же циклоп наносил ответный удар, языки желтого пламени на мгновение опадали, и гном становился меньше ростом. Но в следующий миг желтый огонь вновь вспыхивал с прежней силой.

— Ты разожгла каменный пожар? — с волнением спросила принцесса Рюби.

— Да, — коротко ответила та.

— Золотой Факел для подобного слабоват.

— Конечно. Ведь Факел тоже был изготовлен в мастерских Каменного царства и уже оттуда попал к волшебникам Тан-Хореза. Только мы, рожденные из камня, полностью владеем его силой, только нам он подчинен целиком.

Впервые Хани не видел насмешки и заносчивости на лице Ториль. На нем проступили восхищение и страх.

— Ты великая волшебница.

Но Рюби не обрадовала эта победа над вечной соперницей. Она тяжело вздохнула и опустила глаза.

— Мы прокладываем путь тому, что предсказал… мальчик.

— Зато перекрываем дорогу куда большему злу.

— Может быть…

Ториль пораженно смотрела на нее и не находила, что ответить.

Но вот вершина донжона осветилась ярчайшей бело-голубой вспышкой. Будто голубое копье ударило в грудь гнома, он зашатался и отступил на два шага. Циклоп усилил натиск.

Встревоженная Рюби беззвучно зашевелила губами, и гранитная скала задрожала еще сильней. Стало заметно, что теперь циклоп не столько сражается, сколько отчаянно пытается удержаться на ногах. Земля ускользала у него из-под башмаков, а вновь отправленное хозяином замка голубое копье безвредно улетело в небо. Гном на какое-то время оставил в покое стены замка и набросился на циклопа, нанося удар за ударом. Багровое пламя начало слабеть, никнуть, постепенно желтый цвет стал поглощать красный.

Люди ощутили новый, особенно сильный подземный удар. И та часть скалы, на которой стояла малая крепость, с оглушительным треском разлетелась на куски. На мгновение ее окутал шар прозрачного желтого огня. Гном-исполин разинул клыкастый рот в торжествующем крике — на месте малой крепости осталась лишь груда обломков и щебня. Этот же удар опрокинул навзничь багрового циклопа. Гном проворно подскочил к поверженному врагу и принялся наносить ему удар за ударом своим ужасным молотом. Каждый раз, когда молот опускался, желтое пламя вспыхивало и разворачивалось широким парусом. Перекошенный, полуразрушенный донжон безмолвствовал.

Вдруг ослепительный красный свет залил все вокруг. В небо, крутясь, устремился черный дымный столб… Багровое свечение пропало. Теперь только чистое, солнечно-желтое пламя колыхалось над закопченными стенами Железного Замка. Точнее, над тем, что от него осталось.

— Вот и все, — устало произнесла Рюби, вытирая со лба крупные капли пота.

— Что это было? — спросила Ториль.

— Ты помнишь, о чем мы говорили не так давно? Другим оказывая помощь, себе поддержку создаешь.

— Значит, — прищурился Хани, — сейчас нам помог помилованный великан?

— Да. Именно ему подвластны гранитные скалы.

— Почему же он не разрушил до основания это гнездо мрака? — недовольно поинтересовалась Ториль.

— Потому что любое могущество имеет свои пределы. Он слишком далеко отсюда, чтобы все видеть и знать, а потому опасается разрушить лишнее.

Тем временем желтое пламя погасло так же внезапно, как и красное. Только серые струи дыма поднимались над почернелыми каменными глыбами. Теперь-то наступило время Дъярва. По его знаку с дикими криками северяне пошли на приступ. Впереди бежали бывшие ульфхеднары. Она рвались искупить свою вину.

— Идем, — вздохнул Хани.

Ворваться в замок не составляло труда. Его стены зияли многочисленными проломами, недавно неприступные крутые склоны горы избороздили многочисленные трещины, а груда щебня на месте малой крепости оказалась удобнее любой дороги. Кроме того, огненный смерч, долго круживший по двору замка, изрядно уменьшил количество его защитников, и теперь они помышляли скорее о том, как спасти свои жизни, чем об обороне развалин. Во всяком случае, когда передовые отряды северян вошли во двор крепости, их встретили разрозненные кучки перепуганных солдат.

В отличие от них хозяина замка страшные разрушения не сломили. Едва ступив на закопченные, оплавленные плиты двора, Хани ощутил присутствие злой воли, стало труднее дышать. Может, от едкого дыма, сочившегося буквально из каждой щели, а может, потому, что и камни, и железо, и сам воздух здесь испускали волны лютой ненависти. Под ее воздействием руки сами опускались, ноги наливались свинцом, на спине выступала испарина. Подстегиваемые этой же ненавистью, остатки защитников замка кое-как сплотились и ринулись в бой.