Анна Клименко - Принцип высшего ведовства

«Отец мой», – сказала я, поклонившись, – «позвольте мне посвятить себя служению Господу нашему. Позвольте оставить мир и удалиться в тихую обитель, где в трудах и молитвах я обрету покой».

«Что такое?» – он глянул на меня как на сумасшедшую, – «что еще за блажь?»

Взмахом руки король отослал шлюх, затем торопливо наполнил бокал вином и также торопливо осушил его до дна. Только тогда я поняла, что отец был сильно навеселе, и что следовало бы поговорить с ним чуть позже. На следующий день, к примеру.

Тяжело переваливаясь на отекших ногах он пошел ко мне, взял пальцами за подбородок и развернул мое лицо к свету.

«Ну-ка, дочь моя, рассказывайте. Что за дурь ударила вам в голову, вышибив остатки мозгов? Какая еще тихая обитель?»

Меня затрясло. Я всегда побаивалась отца, он был таким огромным, тучным в своем приближающемся сорокалетии… И совершенно непредсказуемым. Как-то я видела, что он ударил матушку, по лицу наотмашь, тогда мать проклинала его самыми ужасными словами и кричала «ты за все заплатишь». И мне показалось, что если он меня ударит, то я непременно умру. Ноги отнялись, меня прошиб ледяной пот, голова закружилась…

«Позвольте мне уйти в монастырь», – просипела я, не смея взглянуть в лицо королю.

«К чему вам в монастырь, дочь моя?» – вкрадчиво поинтересовался он, – «уж не предпочитаете ли вы монашескую келью ласкам датского короля?!!»

Я ничего не смогла ответить, потому что в этом и была правда. А через мгновение почувствовала, как отец подхватил меня под мышки и поволок к окну. На вид он был спокоен, даже слишком, но я кожей чувствовала его обжигающий гнев.

«Посмотрите вниз, дочь моя».

Под окном развлекались гвардейцы. Они были пьяны настолько, что не держались на ногах, мочились на стену и богохульствовали.

«Я отдам вас этим людям», – прошептал мне король, обдавая винным духом, – «если вы не выбросите из своей глупой головы мысли о монастыре. И вы будете рожать ублюдков от них, а не от сына и внука королей».

Тогда я потеряла сознание.

Джейн сидела, упершись острым подбородком в сцепленные пальцы рук, и задумчиво смотрела перед собой, даже теперь продолжая взвешивать все «за» и «против» давно принятого решения.

– Знаю, сейчас это звучит совершенно по-дурацки,– спокойно продолжила она, – но тогда я была абсолютно уверена, что не переживу появления на свет первенца. Наверное, виноват был все тот же кошмар, он возвращался и возвращался, сводя с ума, заставляя молиться денно и нощно о том, чтобы датчане изменили свое решение… Я пробовала поговорить с матерью, но что она могла сделать?

«Дитя мое», – сказала матушка, – «монархами рождаются не для счастья, но для блага государства, и ты должна это понимать».

Вот и все. Надежды таяли как дым, а клочья ночных кошмаров кружили надо мной как воронье над трупом. Вот тогда-то я и решилась… Раз уж мне было суждено умереть при рождении ребенка… А так – быстро, без мучений. Просто уснуть…

Ведьма встряхнула шевелюрой, медные колечки рассыпались по плечам, затянутым в черный бархат.

– На самом деле в то время было просто добыть яд, Лера. И не нужно так на меня смотреть, не забывай, что в тринадцать лет девушка еще совсем ребенок, а в эпоху юности человечества я искренне верила в то, что Господь меня простит, и Его ангелы заберут меня на небо, откуда я буду смотреть на матушку, отца, сестер и братьев. Я понимала, что Elizabeth будет горевать обо мне, но знала, что скорбь ее не будет долгой, она выйдет замуж, родит детей и забудет свою малышку Mary. Так что… Однажды я просто проглотила несколько щепотей серого порошка. Женщина, у которой я его приобрела, обещала, что я просто усну, а проснусь уже на небесах. Я поцеловала матушку, поцеловала сестру, а затем легла в постель и стала ждать. И, знаешь ли, это стало едва ли не самым большим моим разочарованием. Я ждала ангелов Господних – но никто не пришел за моей душой. Если они и существуют, Лера, то мы им не нужны. Совершенно. А там, где начинается смерть, всего лишь завершается жизнь. Я не увидела там ничего. Ровным счетом ни-че-го!

Джейн вдруг запнулась, быстро вытерла покрасневшие глаза. Покачала с сомнением головой.

– Но, быть может, я ошибаюсь. Ведь на самом деле я не умерла тогда, внезапно проснувшийся Дар удержал меня на краю жизни… И, верно, именно поэтому я не увидела ангелов. Странное это было состояние: я слышала голоса вокруг себя, узнала мать и отца, узнала мою любимую Елизавету. Но сознание оказалось будто запертым в черную коробку. Я все слышала, все понимала, чувствовала, как прикасаются ко мне… Но не могла ни шевельнуться, ни подать знак о том, что я их слышу. До сих пор я помню, как меня перевозили в Виндзорский замок, где я родилась, божественное пение хора в церкви… Я еще надеялась увидеть ангелов, Лера, я так хотела, чтобы они прикрыли меня своими лучистыми крыльями, согрели. И потом… стало очень холодно. Меня положили в каменный саркофаг и накрыли каменной плитой. А еще позже… я очнулась. Совершенно одна, живая, захороненная рядом с великими предками.

Джейн помолчала несколько минут, затем тихо спросила:

– Бывал ли у тебя кошмар о том, что тебя похоронили живьем? Если нет, то ты счастливый человек. Я сорвала голос, я изломала ногти, царапая мраморную плиту. Ангелы отвернулись от меня, Лера, а Господь наказывал за страшный грех самоубийства. Видишь, как забавно получилось? Хотела умереть без мучений, а обрела все страдания Ада. Легкие разрывались от нехватки воздуха, мышцы сводило судорогой, юбки промокли – от ужаса я обмочилась… Я кричала и кричала, словно бесы вселились в меня, я неистово хотела жить! А когда надежды не осталось, я в последний раз позвала Бога, позвала его ангелов… И он пришел. Нет, не Христос сошел с небес. Всего лишь монах, всего лишь… ведьмак, который смог отодвинуть плиту и вытащить меня из могилы.

Зеленоглазая ведьма глубоко вздохнула, повела плечами, словно пытаясь сбросить невидимый груз. Потом едва заметно улыбнулась мне.

– На этом, Лера, закончилась жизнь Марии Йоркской и началось существование Джейн. И на этом же заканчивается история моя, и начинается история двух чересчур ретивых инквизиторов.

– Ты уехала из Виндзора сразу же? – спросила я, невольно вспоминая свои видения.

– Ах, нет. Джейн еще долго жила там, обычной кухаркой, донельзя похожей на покойную Марию. Жестокосердная Джейн побывала у смертного ложа собственного отца, и он, одной ногой стоя в могиле, узнал дочь. Сострадающая Джейн была и рядом с умирающей Елизаветой, но ничем не помогла родной сестре… Но история наша не о том, правда? Тот, кто спас меня от мучительной гибели, возложил на меня миссию палача. Я должна была отправиться в Базель и убить некоего Генриха Крамера, поправшего все мыслимые законы ведовства. Да, таково было мое задание.