Анна Клименко - Принцип высшего ведовства

– Что-то голова кружится, – соврала я, – можно у тебя посидеть немного?

– Разумеется.

В комнате повила тишина, а мы с Джейн застыли, уставившись друг на дружку, каждая напряженно ожидала продолжения. Ведь и дураку ясно, что внезапное головокружение – не более, чем предлог.

– Красивое кольцо, – наконец сказала Джейн, указав на мой перстень с изумрудом.

– Да, правда…

– Это он подарил?

– Да. – отрицать не имело смысла.

Джейн грустно улыбнулась и замолчала, глубоко задумавшись.

– Ты ведь даже не догадываешься, что это значит, – наконец проговорила она, усаживаясь на стул.

– Может, объяснишь?

Белые, полупрозрачные пальцы Джейн скользнули по волосам, и я поняла, что сидящая передо мной женщина очень волнуется. Кажется, она всегда приглаживала свою огненную шевелюру, когда ее споры с Эриком заходили в тупик, и она пыталась выиграть время.

– Это весьма и весьма сильный талисман, – наконец глухо вымолвила Джейн, – против некоторых видов магии, которыми могут пользоваться и Яков, и Эрик.

Ах, вот оно что. Выходит, господин инквизитор даже пытался беречь мою жизнь? Трогательно, ничего не скажешь. А может быть, мне ничего и не грозило в заброшенной водонапорной башне?!!

Я сунула здоровую руку в карман, нащупала филигранный бочок своей недавней находки.

– Вот, нашла твою сережку. Заберешь?

Джейн мягко приняла из моих рук золотое совершенство, взглянула на меня с укоризной.

– Чего ты хочешь, Лера? Почему сидишь здесь, хотя самочувствию твоему на текущий момент можно позавидовать? Зачем принесла это? Раз уж ты уверена, что она принадлежала мне, то, значит, дверь в прошлое приоткрылась для тебя?

– Я всего лишь хотела узнать, кто есть кто во всей этой истории, – тонкие брови Джейн насупились, лоб пересекла глубокая морщина, – пожалуйста, Джейн… Мария… Я ведь не много прошу! Просто… мне нужно во всем разобраться. И пусть это будет история в истории, как… там.

И я указала на черный томик «Вампира Лестата».

От меня не ускользнуло, как вздрогнула Джейн при упоминании ее же первого, данного при крещении имени. Затем она побарабанила ногтями по полированной столешнице, пробормотала – «что ж, может быть, к лучшему» – и грустно мне улыбнулась.

– Это будет короткая история, Лера. Перевалило за пять сотен лет, но недолгий рассказ. Потому что идея банальна, а все прочее – лишь декорации.

Она придвинулась к столу, оперлась на него руками; бледное лицо с россыпью веснушек и сверкающими, словно изумруды, глазами, больше чем когда-либо напоминало личико коллекционной фарфоровой куклы – а я вдруг поняла, что Джейн в эти короткие мгновения ухитрилась загнать все свои переживания в недосягаемые глубины собственного «я». Плохой рассказчик из того, кто рыдает над каждой фразой, и отличная повесть получается там, где все уже пережито, переболело и покоится в каменном саркофаге прошлого. Наверное, с этим можно было и поспорить, но в тот миг Джейн полагала именно так.

– Я родилась одиннадцатого августа в тысяча четыреста шестьдесят седьмом году от Рождества Христова, – наконец произнесла зеленоглазая ведьма. Медленно, мучительно, спотыкаясь на каждом слове. – Мой отец… он был королем Англии Эдуардом. Эдуардом Четвертым из великой династии Плантагенетов, ныне мертвой. Впрочем, в этом нет ничего странного, все конечно. Династии рождаются, переживают расцвет и угасают, вечный закон эволюции. Матушка моя, Елизавета Вудвилль, была старше отца, ходили слухи, что она околдовала короля, и поэтому он женился на ней – будучи до этого тайно помолвленным с одной благородной леди. Теперь уже никто не скажет, действительно ли мне передался материн Дар, или же он просто гулял в крови Йорков или Вудвиллей – но это не важно. Важно на самом деле проклятие Йорков, истинное проклятие дома Белой розы.

Джейн умолкла и взглянула на меня со светлой, робкой улыбкой на устах. Глаза ее сияли, словно видела она перед собой вовсе не меня, а тех, далеких… Мать и отца, короля и королеву, торжественные анфилады Виндзорского замка, редкие солнечные дни в дождливой стране.

– Тебе ведь известно, что во времена моей молодости, да и гораздо позже, быть женщиной означало постоянно ходить по острию бритвы? – мягко спросила Джейн. Я кивнула, соглашаясь.

– Материнство – это великое испытание, – тихий голос ведьмы зазвучал бодрее, – но тогда… Многие женщины из рода Йорков умирали в родах. Мне рассказывали, что проклятие наслала злая ведьма, которой потом отрубили голову, тело сожгли, а пепел развеяли по ветру. Теперь подобные вещи кажутся несуразной глупостью, но тогда… О, тогда я искренне верила… Да и не только я. Елизавета… Нет, не так. Elizabeth , моя старшая сестра, тоже уверовала в легенду. Бедняжка, она умерла на тридцать седьмом году жизни от родовой горячки, через несколько дней после смерти младенца! И я, я… Я, ведьма, ничем не смогла ей помочь, ибо дар мой стал даром палача.

Она уронила лицо в ладони и застыла. Едва заметный сквозняк шевелил легкие рыжие кудри, и казалось, что только они и живы, а тело наследной королевы обратилось в мрамор… Точно так же, как затвердевали тела древних вампиров в хрониках Энн Райс.

– Джейн, – я протянула руку и осторожно коснулась ее плеча, – если тебе больно, не надо. Я не знала твоей истории, и уж конечно не помру, если она так и останется только твоей.

Ведьма шмыгнула носом, глянула на меня исподлобья. Глаза покраснели от набежавших слез, розовые губы подрагивали… А потом Джейн резко выпрямилась, улыбнулась через силу.

– Да нет же, Лера. Это я… я сама должна дойти до конца и перестать бояться саму себя. Тут немного осталось рассказывать, скоро все станет на свои места, а ты наконец поймешь, где правда, а где ложь во всей этой путанице… Так вот, к чему все это?.. Ах, да. Меня должны были выдать замуж за будущего правителя Дании. Говорили, что он красив, мудр не по годам. Шушукались, что охоч до женщин, но это не казалось ужасным. Какой монарх не был любителем прекрасного пола? Мой отец, Эдуард Четвертый, не пропускал ни одной юбки, а мою мать это не задевало… Девки девками, а она крепко держала его в своих руках. И вот, когда вопрос о замужестве был практически решен, меня начали тревожить сны. Наверное, я слишком много думала о проклятии Белой Розы… А может быть, оно и вправду существовало? Повторялся один и тот же сон, как будто я рожаю, вот уже который день. Ребенок застрял и не хочет покидать меня, ребенок умер, не шевелится, и я… умираю вместе с ним, своим не родившимся малышом. Я пыталась бодрствовать по ночам под предлогом изучения священного писания, но к утру веки смыкались сами собой, и – снова он, мой кошмар, мой бред. Как-то я не выдержала и решилась поговорить с отцом. Все-таки он был королем, а моя несчастная судьба оставалась в его власти… Я разыскала его вечером, в обществе двух развратных женщин – отец был сильно навеселе и, надо признать, что лучше бы тогда я ему ничего не говорила… Но в тринадцать лет в душе живет надежда! Господи, как же я верила, как надеялась на то, что слезы мои разжалобят монарха. И как я жестоко ошиблась.