Дмитрий Чистов - Время колесниц

— Какова же была наша вина? Дар богов люди восприняли как благодеяние!

— О да, так полагал и я в далёком прошлом. Но ошибался! Выслушай проповедь Вана, и ты всё поймёшь. Боги даровали людям секрет изготовления металла — вскоре из меди был отлит первый клинок. Первое лезвие простучали молотом по краю, чтобы легче входило оно в живую плоть. Воинское ремесло стало уделом немногих избранных, так как недёшевы оказались бронзовые доспехи и оружие...

Не прошло и половины тысячелетия, как люди сами, без чьей-либо подсказки, отыскали на болотах особую руду. Стали добывать её и ковать холодное железо. Они дивились прочности получившихся изделий. Хотя поначалу для всех было очевидно, что новый материал уступает сплавам меди в пластичности и лёгкости обработки, очень скоро выявилось его наиглавнейшее преимущество — доступность. Пройдёт ещё пара веков, и отойдёт в прошлое традиция распределения бронзовых слитков на площадях городов под неусыпным надзором приставленного к ним чиновника. Железа полно повсюду — хватит на всех! Помяни моё слово, Бринн. -- настанут времена, когда даже самый бедный горшечник или углежог будет гордо носить на бедре короткий железный меч. Оружие станет общедоступным. Вот тут-то и начнутся настоящие войны! Отойдут в прошлое воинские роды с их разукрашенными колесницами, изысканными ритуалами поединков и старинными традициями: на поля сражений выйдет закованная в железо толпа. Каждый горожанин станет по необходимости бойцом, в битвах сойдутся новые бесчисленные армии. Сталь потопит в крови человеческий род. На смену благородному длинному мечу воина придёт короткий тесак, которым столь удобно орудовать в сомкнутом строю и вспарывать неприятелям животы в свалке.

Дальше — больше: раз не состоящие в касте воинов займутся войной, каждый начнёт заниматься не своим делом. Любой станет повсюду совать свой нос, и в Пятиградье воцарится хаос. Люди перестанут слушать мудрецов, а те безропотно пойдут на поводу у галдящей толпы, будут потакать плебсу и всячески ублажать его. Так железо неминуемо погубит цивилизацию!

— Твоему взгляду на вещи не откажешь в последовательности. Но разве возможно исправить уже совершённую ошибку?

— Я и не пытаюсь это сделать. Любые подарки богов вечно выходят людям боком; значит, самое разумное — не приносить им никаких даров вообще. Вполне достаточно было и вложенного в них стариками Ллиром, Ллудом и Ллеу. Всё, что могу пожелать, — охранить подвластные мне племена от холодного железа и насилия, которое является вместе с ним в людские души. Любой металл — будь то медь, железо или серебро — лишает человека разума; многие из племён ши давным-давно осознали эту очевидную истину и отказались от принесённых Младшими Богами горнов и литейных форм.

— Ты надеешься на то, что сможешь навеки оградить их, укрывшись в краю озёр и торфяных болот? Будешь любить и пестовать этот народ, словно своих детей?

— Нет, не надеюсь. Невозможно повернуть время вспять, а людей заставить жить в гармонии с богами, друг с другом и с самими собой, как в пору Благословенного века. Да и была ли она, эра гармонии и всеобщего благополучия? Спустя четырнадцать тысяч лет всё воспринимается не так, как было в действительности во времена, когда Племена были юны, подобно тебе нынешнему, а я пускал в ход свою пращу по любому поводу. С меня достаточно войн, Бринн. Ты ужаснулся бы, узнав, черепа скольких болгов пробиты пущенными моей рукой камнями.

— Что же нужно тебе? Ты не желаешь мести, не желаешь сражаться, но возлагаешь на себя ответственность за людей, которых не сможешь защитить? Ты отнял у них металл, но каков дар, что принесёшь им взамен?

— У меня нет желания становиться на пути ургитов. Их помыслы вполне искренни — чего ещё можно от них ожидать? Воинов в завоеваниях ведёт дух искренности, в этом подобны они степному льву, забывающему о себе и своей сущности в броске на добычу. И лев, и ургит уверены в том, что берут принадлежащее им по праву. Только безумец может препятствовать им. В ответ на вторую часть твоего вопроса скажу: взамен я принесу людям достойное их Учение. Учение, способное в равной степени возвысить дух, разум и волю. С его помощью люди приобретут безупречность в помыслах и делах своих, очистят мысли и чувства и воссоединятся с нами, теми, кого они называют богами.

— В чём же состоит твое учение?

— Ты когда-нибудь узнаешь о нём, — улыбнулся Ван и негромко добавил: — Когда-нибудь придёт время и для него, а до тех пор я буду сидеть в болоте.

Утром Эдан обнаружил, что стражи у дверей нет. Расценив это как молчаливое разрешение свободно ходить по свайному посёлку (да и как сбежишь за его пределы), молодой человек покинул хижину. Жители, которые накануне готовы были растерзать чужаков, сегодня не обращали на него никакого внимания или по крайней мере хорошо притворялись, будто он им совершенно безразличен. Первосвященник Бринна бродил по диковинной деревне, наблюдая за повседневными трудами её обитателей. По его наблюдениям, все без исключения дома не имели внутренних очагов. Огонь в выстроенном над озером посёлке разводили только в специально отведённых местах. Делалось это, очевидно, с целью уменьшить риск пожара, который бы мигом спалил и сам настил, и возведённые на нём хижины. Женщины собирались под навесами вокруг больших каменных очагов, покрытых прокалённой глиняной обмазкой, чтобы посудачить о последних новостях, дожидаясь очереди приготовить еду своей семье.

Планировка поселения была лишена какой-либо видимой разумной основы. Несколько настилов, возведённых на вбитых в дно сваях, располагались не вплотную друг к другу и вдобавок не совпадали по высоте. Между ними были перекинуты лёгкие шаткие мостки, по которым иногда приходилось карабкаться вверх или спускаться вниз. На каждом из отдельных помостов находилось несколько построек различного назначения; Эдан заинтересовался одним из таких рукотворных «островков». На нём возвышалось одно-единственное строение — длинная хижина с крепкими бревенчатыми стенами. Перед её входом в настиле торчали несколько рогатин и копий. Навязанные на их древки разноцветные нити и ленты трепетали на ветру. «Общинный дом», — решил про себя жрец.

Его внимание также привлекли две большие лодки; на них мужчины свозили валуны с берега к одному из подпорных столбов поселения. Было заметно, что для них это привычная работа, — камни с шумом падали в воду, туда же отправлялись ныряльщики, которых провожали и встречали шутками. Вероятно, песчаное дно озера не так хорошо удерживало сваи, потому их приходилось постоянно укреплять камнями.