Алексей Чернов - Темный рыцарь Алкмаара

— Что-то ты разговорился, парень, — мрачно заметил Ирг.

— Тебе не нравятся мои речи? Но вы же оставили ряды проклятых, что ж так оскорбляетесь за них при каждой невинной шутке?

Говорил Ренард вроде как насмешливо, но смотрел при этом пристально, в упор, сверлил взглядом.

Дарган не слушал их перепалку, он вновь направился к древнему алтарю, хотя внутри у него все цепенело от ужаса. И в то же время непреодолимая сила влекла его к красному граниту. Алтарь Бетрезена, поставленный до того, как тот стал падшим… первоначальная сила Невендаара. Скрытая сила, не подчинимая богам. Сколько магии в этом алтаре? И как много можно забрать?

Поднявшись по ступеням, Дарган встал на колени, снял нагрудник, а затем распростерся на алтаре, как на плахе. Медальон оказался прижатым к груди — как раз там, где ныне не билось мертвое сердце.

Тут же дрожь пробежала по телу алкмаарца, пальцы принялись скрести древний камень, а сам алтарь стал наливаться густым малиновым светом. Свет этот сиял багрянцем, как небо в закатный час, и просвечивал сквозь мертвую плоть, будто наполнял ее живой кровью. Дарган стонал от боли, но оставался лежать на алтаре, позволяя медальону впитывать древнюю магию, лишь ногти впивались в камень.

Пленные, отныне связанные клятвой с медальоном, застыли в ужасе, не в силах пошевелиться. Магия их не касалась, но даже на расстоянии они ощущали всю ее чуждость Всевышнему.

А медальон пил и пил энергию, как проведший в пустыне неделю заблудившийся путник. Наконец Дарган поднялся и, пошатываясь, сошел вниз. Он был по-прежнему бледен, но каждый ощущал исходящую от него силу.

Алкмаарец прямиком направился к Ренарду.

— Следопыт, — сказал Дарган. — Знаешь дорогу в обход? Так, чтобы миновать долину и не столкнуться с твоими соратниками?

— А если я тебя обману и выведу как раз на наших? — Следопыт запустил пятерню в свои лохмы, отбросил пряди с лица.

Дарган вдруг увидел, что лицо у него совсем молодое, а глаза ясные — прежде Ренард казался алкмаарцу почти стариком.

— Не получится обмануть, мой талисман почует ложь, — заявил Дарган.

— Он всегда чует ложь? Любую?

— Раз ты дал клятву — твою почует.

— Я знаю тропу, на которой нас никто не заметит, — сказал следопыт. — Я знаю очень-очень много дорог, как недавно проложенных, так и самых древних…

— И ты знаешь дорогу к священному колодцу эльфов, к колодцу, который возвращает жизнь даже тем, кто умер давно? — живо спросил Дарган.

— Нет, такого пути я не знаю. А такой колодец есть?

— Говорят, есть… — Дарган не стал уточнять, кто поведал ему о колодце.

— Любопытно будет взглянуть, — пробормотал следопыт. — Но я очень сомневаюсь, что эльфы подпустят нашу разношерстную шайку к своей святыне.

— Не твоя забота! — одернул его Идразель, внезапно очутившийся рядом. — А будешь слишком много рассуждать, следопыт, я украшу твоим черепом тулью моей шляпы, — пригрозил демонолог.

— Да? — Ренард наигранно округлил глаза. — Я всегда думал, что мой череп по размерам все же больше крысиных, которыми ты себя обвесил…

— Это человеческие черепа. Я их просто уменьшил с помощью магии. И твой среди них будет самым маленьким, поверь мне.

Ренард что-то хотел сказать в ответ, даже губы шевельнулись, но промолчал.

Так что последнее слово осталось за демонологом.

Глава 20

В тот день Зитаар потерял след. Все предыдущие дни он безостановочно шел и шел вперед. С каждым днем добыча становилась все ближе. Зитаар чуял магию медальона, которая вела его за собой, как ведет охотничьего пса след шустрого зайца. И вдруг оборвалось. Будто отрезало. Какое-то время рыцарь смерти продолжал ехать в прежнем направлении, потом остановился.

Из его отряда больше никого не осталось. Призрак, посланный на разведку, исчез, и неведомо, что с ним сталось, возможно, сгинул в лапах очередного чудовища, что мгновенно расплодились в разоренных землях. Последние солдаты-скелеты полегли в схватке с волками. Эти огромные твари перекусывали берцовые кости и позвоночники воинов Мортис, как тонкие куриные косточки.

Правда, одиночество нисколько не смущало Зитаара. Напротив, теперь он мог мчаться вперед без помех, не оглядываясь на костлявых пехотинцев. Предвкушая месть, рыцарь смерти порой разражался хохотом, от которого в лесу замертво падали мелкие пичуги, а птицы покрупнее срывались с ветвей и, как безумные, летели прочь, а вслед им устремлялось лесное зверье.

И вот теперь след пропал. Зитаар проехал еще две или три лиги, пока лесная дорога не схлестнулась с имперским трактом, и здесь остановился.

Куда дальше? Двинуться лесной тропой к дальним холмам, среди которых возвышалась двойная серая скала? Или свернуть на тракт, перемолотый колесами телег в мерзкую серо-коричневую кашу — не иначе, совсем недавно здесь прошел большой отряд, а может быть, и целое войско.

Зитаар пребывал в неведении.

Скала? Тракт?

Конь заржал и сам тронулся в путь — лесной дорогой.

«И то правда, — подумал Зитаар. — Кто бы ни прошел здесь, это явно не армия Мортис. Скорее всего, имперцы. Вряд ли Дарган планировал с ними встретиться. И мне они ни к чему…»

Одно было не ясно — почему исчез магический след медальона? Объяснение напрашивалось одно-единственное: его заслонила какая-то другая, куда более сильная магия.

Бежавшего лучника в отряде прозвали Хорем или Хорьком — за острую мордочку и маленькие черные глазки. Он был хитер, трусоват, а в недавнем крестьянском прошлом частенько бит за свою лень и страсть к мелкому плутовству.

Из троих сыновей в семье он был младшим, к тому же рос мелким, узкоплечим, хотя и жилистым. Братьям он досаждал, отца и мать не радовал. То ли характер у него от рождения был подлый, то ли родители сразу же дали ему понять, что он в доме лишний, но Хорька все время гнали за порог. Хозяйство держалось на старших, уже женатых братьях, а Хорь годами равнялся своим племянникам. Но дети не любили его и не брали в игры. Он мстил им мелочно и зло. Его пытались приспособить к какому-нибудь делу в хозяйстве, но нигде не могли найти применения. За что бы он ни брался, все делал из рук вон плохо. Отец даже пытался его женить на такой же затюканной малолетней девчонке, но из этой затеи опять же ничего не вышло, девчонка сбежала из-под венца.

Когда Хорю исполнилось семнадцать, отец отвез его в ближайший город и отдал в лапы вербовщику в обмен на мешочек медных монет.

В казарме его первым делом избили и отобрали зашитые в рубаху медяки. Он попытался монеты вернуть, то есть укрась, снова был бит, причем куда сильнее прежнего. На стрельбище он оказался последним из новобранцев. Поначалу его стрела попросту не долетала до выставленной в двухстах шагах цели, потом плеть десятника и долгие тренировки добавили силу рукам и всему телу. Хорек научился пускать стрелу на большое расстояние, но в цель все равно попасть не мог — деревянная мишень с нарисованным на уровне человеческой груди кругом казалась третьему крестьянскому сыну заколдованной.