Галина Романова - Выбор наследника

— Ой, чего это там? — Карадор остановился, перевесившись через резные перильца вниз. — Ух ты… Это стройка, да? Ударными темпами догоним и перегоним? Пятилетку за три дня? Так?

Его конвоир стиснул зубы и покрепче вцепился в древко копья.

— Шагай давай, — процедил он.

— А что? Неужели нельзя полюбоваться ударным трудом?.. Э, смотри, знакомые все лица! Эге-гей!

Пробежав немного вперед, он замахал руками, громко окликая двух орков, один из которых грузил в тачку осколки горной породы, в то время как второй, орудуя киркой, отсекал их от цельной скалы. Как самых рослых и сильных, Кутха и Хроста приспособили к самой тяжелой работе на этом участке — они должны были вырезать в породе каверны, которые остальные после будут отделывать, шлифуя пол, потолок и стены и украшая их резьбой и мозаикой. Вместе с ними трудились еще два человека и какой-то альфар. Вся пятерка носила кандалы на ногах, цепочкой соединявшиеся с ошейником на горле. Рядом с ними неотлучно находились два альфара-воина с копьями и клевцами наготове. Они аж подпрыгнули, когда по шлему одного из них звонко щелкнул камешек, прилетевший откуда-то сверху.

— Извиняюсь, — развел руками обнаружившийся на мостике эльф, — я вообще-то вон в того здоровенного орка целился… А ну-ка, дай мне чего-нибудь, — пихнул он локтем своего стража. — Я в него еще раз кину! Он мне есть не давал!

Акка о-Якко судорожно вцепился в копье, выставив его перед собой.

— Нет! Нельзя! Смирно стоять! — воскликнул он. — Вперед идти!

— Ты уж определись, друг! То ли идти, то ли стоять!

— Идти! Идти быстро! Вперед! — Гном ткнул его копьем.

— Что, и с приятелями нельзя поболтать?.. Эй, парни! Ау! Привет! Давно не виделись! — Карадор беззаботно помахал рукой удивленным оркам. — Как жизнь? Вам, я вижу, не скучно… Э, а вы чего это? — забеспокоился он, заметив, что альфары-воины тут же набросились на его собеседников, осыпая их ударами и ругаясь на смеси своего и орочьего наречий. Люди попытались было встрять, но с другой половины участка на подмогу стражникам примчались еще несколько альфаров. Вместе они принялись избивать орков и людей. Перепало даже единственному в этой пятерке альфару.

— Что это? — Карадор попятился, переводя взгляд на своего конвоира. — За что это они их?

— Не болтать! — крикнул тот. — Идти живо!

— Ну и ну, — только и сказал эльф, покачав головой, и двинулся дальше по мостику. Внизу мало-помалу восстановился порядок, и рабы снова принялись за работу.

Они то пробирались по узким туннелям, то входили в пещеры-комнаты, то шагали по балюстрадам, то опять оказывались на висячих мостиках, то шли по недостроенным галереям, где колонны высекали прямо из цельного куска породы, шлифуя и придавая им причудливый вид. Сооружение обещало стать грандиозным. Оно было призвано одновременно внушать уважение и ужас, восторг и зависть, гордость и уверенность в собственной никчемности перед величием тех, кто создавал такую красоту. Рабы — люди, цверги, орки — использовались на самых простых и тяжелых работах, а на долю темных альфаров оставалось потом лишь навести глянец и красоту на их творения.

Притихший эльф послушно топал куда приказывали, но Акко о-Якко все время был настороже. Никому, даже своей родной матери, он не признался бы, что отчаянно трусил. Ибо для альфара не было ничего страшнее, чем не суметь оправдать возложенное на него доверие. Тем более для альфара из старинного и всеми уважаемого рода Якко!

Короткий (меньше четверти часа!) путь показался ему ужасно длинным. Когда за витыми колоннами коридора обнаружилась широкая лестница, ведущая куда-то наверх (оттуда лился оранжевый свет), он испустил такой явный вздох облегчения, что эльф оглянулся через плечо и неожиданно улыбнулся:

— Чего, трусишь? Ты высоты боишься?

— А т-ты? — От волнения Акко чуть не укусил себя за кисть. — Боишься?

— Жуть!

И хотя хитрое выражение его лица не соответствовало сказанному, это неожиданное признание несколько успокоило темного альфара.

— Нам наверх?

— Угу.

Внизу лестницу охраняли четыре стражника. У их ног свернулись два пситтака — белые ящерицы с выпученными глазами. Пситтаки славились тем, что их невозможно было сбить со следа — они чуяли не только запах, но и тепло жертвы, как на земле, так и в воздухе, и могли идти по следу несколько дней без сна и отдыха. Их выносливость и скорость на «охоте» просто поражали, и мало кто знал, что выложившись в такой погоне, каждый пситтак потом несколько дней валялся пластом, восстанавливая силы. Впрочем, в природе этому было логическое объяснение — каждая такая погоня заканчивалась ловлей добычи, так что валялся в отключке пситтак отнюдь не голодным. Эти были явно голодны — при приближении эльфа и гнома обе ящерицы подняли узкие морды, чем-то похожие на клювы хищных птиц, и зашипели, пробуя раздвоенными язычками воздух.

— Ой, какие милые зверюшки! А погладить можно? — Карадор сделал попытку присесть на корточки и дотронуться до одного пситтака, но Акко вцепился ему в локоть, оттаскивая назад.

— Нельзя!

— Ага, понятно! Они сторожевые. Могут укусить?

Переглянувшись, два альфара, державшие пситтаков на поводках, слегка ослабили сворки, и ящерицы подобрались к эльфу, внимательно обнюхивая его со всех сторон. Одна даже сделала попытку откусить от него кусок, но была остановлена хозяином.

— Чача! — шикнул тот на ящерицу, и та недовольно отступила.

— Правильно, Чача, сидеть! — наставительно промолвил Карадор, погрозив ящерице пальцем.

— «Чача» значит «назад», — объяснил Акко.

— А-а, это по-вашему! — обрадовался эльф. — А как будет «вперед»? «Ачча»?

Оба пситтака зашипели, дергая привязь, и Карадор понял, что почти угадал.

— Они тебя запомнить, — объяснил ему гном, жестом указывая, что эльф должен подняться по лестнице. — Теперь ты убежать — они тебя ловить!

— Ловчие псы? Ловко придумано! Небось ядовитые?

Акко кивнул. Укус пситтака оказывался смертельным практически для любого обитателя пещер, хотя яд не всегда действовал сразу — ведь многие подземные твари были холоднокровными и могли долго сопротивляться его воздействию. Правда, у большинства сторожевых пситтаков ядовитые зубы были вырваны, чтобы ящерицы ненароком не покусали хозяев. Но кто же будет рассказывать об этом заключенным?

Лестница была высокой, ступени — крутыми, так что в конце подъема Карадор демонстративно уселся на ступеньку, переводя дух.

— Устал, — объявил он топтавшемуся рядом гному. — Дай дух перевести!

— Нельзя! — Тот замахнулся копьем. — Идти вперед! Быстро!