Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – лорд-протектор

– Это хорошо, – сказал Барбаросса мстительно, – поживи в нашей шкуре, поживи. А у короля дел еще больше, не догадывался?

– Ох, Ваше Величество, я уже понял, что у королей меньше прав быть личностью, чем у всех остальных людей! И что король может быть самой благородной крови, но на одних благородных поступках свое королевство просто разорит.

Барбаросса послушал, выражение лица смягчилось, проворчал уже почти мирно:

– Перекусить успеешь?

– Если сразу, – ответил я. Бобик насторожил уши и всей мимикой показывал, что перекусить просто необходимо. Вот он, к примеру, перекусит либо запеченного в тесте быка, либо лося… Либо то, что дадут.

Барбаросса хлопнул в ладоши. В кабинет внесли на блюдах горячее жареное мясо, пахнущую специями вареную рыбу. Я не стал выказывать манеры, все свои, хватал торопливо и так же быстро запихивал в пасть, а сэр Уильям сперва бросал куски мяса Бобику, а потом осмелел настолько, что кормил из рук, справедливо рассудив, что руку дающего этот зверь не откусит уже потому, что потом больше не получит.

– Хорошо у вас, – говорил я с набитым ртом. – Ради этого уже стоит быть королем. Правда, если бы только царствовать, но не править… Есть же дураки, что рвутся именно править!

– Одно без другого не бывает, – проворчал Барбаросса. – Любишь кататься, люби и саночки.

Я так торопился, что даже не стал заедать сладким, вскочил и торопливо откланялся. Бобик смотрел мне в спину, надеялся, что передумаю и вернусь, пока я не взялся за ручку двери.

Выскользнул он первым, пугая народ, я прошел через залы все той же быстрой и деловой походкой, что и двигался сюда. Сам смутно дивился легкости, с которой достиг кабинета Барбароссы. В прошлые разы было не так. Значит, уже что-то значу.

Глава 13

На обратном пути из Фоссано я в самом деле сразу же побывал в двух гарнизонах, расположенных вблизи Вексена, и велел всем составом двигаться в Армландию. Нам предстоит небольшая победная война с богатыми трофеями, так что точите мечи, перекуйте коней для дальнего похода, приготовьте мешки для богатой добычи. Всем отличившимся будут пожалованы земли, титулы, звания и ценные подарки.

Поведу их я, коннетабль Фоссано и гроссграф Армландии. По распоряжению Его Величества короля Барбароссы. Куда поведу, конечно, не сказал, только посмотрел многозначительно, мол, рад бы поделиться тайной, но вы ж сами, свиньи поганые, меня уважать не будете, болтуна такого, а ведь фраза «Ты меня уважаешь?» показывает, что человеку уважение важнее любых других благ на свете.

Начальник первого гарнизона, сэр Рейнфельс, рыцарь немолодой, тертый, бывалый, исполненный рыцарского духа и всяческих достоинств, вздохнул с облегчением:

– Наконец-то… Мы совсем застоялись, сэр Ричард!

– Даже кони разжирели, – поддержал с грустью один из рыцарей. – Поверите ли, на моего боевого жеребца даже попона не налезает! Представляете, попона!

Я покачал головой и сказал с сочувствием:

– В самом деле не представляю. Вас как зовут?

– Сэр Штаремберг.

– Сэр Штаремберг, скоро ваш жеребец обретет нужную боевую форму. Обещаю! И все рыцари получат возможность прославить себя доблестными подвигами и рыцарским мужеством на полях… а то и на горах. Возможно, и в лесу. И в оврагах. И за сараями.

Он гаркнул, осчастливленный:

– Спасибо, сэр Ричард!

– Не медлите, – сказал я настойчиво. – Иначе можете опоздать. Я начну кампанию с теми, кто прибудет первым. Промедление смерти подобно… ну, пусть не смерти, но равно потере добычи и возможности блеснуть удалью и первым взобраться на стену вражеской крепости!

Двигаясь зигзагами, я заскакивал в города, где есть войска или расположились военачальники королевства Фоссано, напоминал им, что я их непосредственный начальник, полководец и вершитель судеб, а потом буднично сообщал, что велю срочно двигаться вот сюда, это в Армландии, пройти здесь и здесь, никого не трогая и без грабежей, а вот здесь я их встречу…

– И только там изволю сообщить, – закончил я строго, – для чего все это задумано. Поняли?

На меня смотрели тревожно и уважительно. То, что я уже гроссграф и полный правитель Армландии, каким-то образом знают, у Барбароссы свои секреты, а то, что не раскрываю задумки, говорит о моей зрелости военачальника.

Однако задумал я, судя по всему, что-то очень масштабное…

– Не опаздывать, – предупредил я. – Опоздавшему поросенку – сиська возле задницы!.. Все лучшее расхватают те, кто придет раньше всех. Как добычу, так и почести.

На обратном пути к крепости обогнал вереницу телег, доверху груженных битой дичью, мешками с зерном, а также пришлось проскакать по обочине, обгоняя огромное и бестолковое стадо овец.

Ворота все еще на земле, но, судя по всему, отделка закончена, осталось только повесить на уже вбитые и замурованные в камне толстые крюки.

Я с облегчением перевел дух, наконец-то перестанет раздражать это непотребство. Любая крепость начинается с ворот, и голый проем на их месте создает впечатление, что крепость захвачена и подвергается разграблению. Но войска, прибывшие из Фоссано, должны видеть ее величие и несокрушимость.

Во дворе Бобика сразу как ветром сдуло, ко мне поспешили рыцари, все больше незнакомых лиц, за время моего отсутствия прибыли как безщитовые, так и баннерные, с виду бывалые и все еще жаждущие новых побед и свершений.

Первым подбежал сэр Жоффруа де Шарни, опередив молодых рыцарей, ухватил Зайчика за повод.

– Прошу вас, сэр Ричард! Вас заждались.

– А что, – осведомился я, – меня с годик не было?

Он сдержанно улыбнулся.

– Кого-то и за год бы не заметили.

Я соскочил на землю и сразу сказал всем, они уже окружили меня плотной толпой:

– Просыпайтесь, просыпайтесь! Нас ждут великие дела!

Сэр Жоффруа охнул:

– Правда? Скоро в поход? Неужто пойдем Иерусалим освобождать?

– У нас тут своих иерусалимов хватает, – ответил я. – И мест, где можно покрыть себя славой и побахвалиться воинскими подвигами и славой. А также заслужить благосклонность дам, что еще важнее.

Сэр Жоффруа протяжно вздохнул.

– Ну, не скажите… Иерусалим – это… Под вашими бы знаменами… Я жил в святом Иерусалиме! И я скажу, что…

Он прервал себя на полуслове. Мимо двигается отец Ульфилла, за ним валит народ, сэр Жоффруа учтиво склонился перед священником и попросил благословления, прерывающимся от гордости голосом упомянув, что в молодости бывал в самом Иерусалиме.

Ульфилла повернулся и вперил в него недоверчивый взор. Сэр Жоффруа, судя по тому, как, не дрогнув, выдержал осмотр, в самом деле был когда-то в Иерусалиме или в городе, который ему назвали Иерусалимом, а то и за долгие годы сам поверил, что когда-то в нем был.