Вера Петрук - Индиговый ученик

Запоздало сообразил, что проклятый сорняк можно удалить с помощью мотыжки, которую одолжил ему Беркут, пыхтевший поблизости над собственной грядкой, Регарди нащупал инструмент и с размаху рубанул им по грядке – там, где, по его расчетам, растение впивалось в спекшуюся от жары землю. В лицо полетели мелкие камни, песок и комки глины, послушался характерный хруст ломающегося стебля, а в воздухе одуряющее запахло... свекольным соком.

С упавшим сердцем Арлинг выронил мотыгу и нащупал убитое им растение. Пышный куст свеклы, переживший засуху и нашествие саранчи, не смог пережить драгана, решившего избавить его от сорняков-соседей. Растение было срезано под корень идеально ровно – словно Регарди целился специально в него. Это была седьмая свекла, которую он уничтожил за сегодняшний день.

– Дьявол! – в сердцах выругался Арлинг, сопротивляясь желанию вгрызться зубами в сорняк, который, как ни в чем не бывало, торчал из земли в четырех пальцах от погибшей свеклы.

– Все равно ты сдохнешь, – прохрипел он и, вооружившись мотыгой, принялся пилить острым краем мясистый стебель.

Шла зима, но лучше погода в Балидете не стала. Днем по-прежнему невыносимо пекло солнце, а по ночам приходилось кутаться в одеяла и закрывать ставнями окна. Обещанный иманом самум пока не появлялся, но Арлингу хватало и ветров, которые дули с такой силой, что могли опрокинуть ребенка. Лишившись зрения, он не мог похвастаться особой устойчивостью, поэтому чувствовал себя калекой каждый раз, когда, заслышав шум приближающегося ветра, хватался за косяк дома или дерева, чтобы не свалиться.

Приход зимы он запомнил особенно хорошо. В тот день, когда Беркут уныло сообщил ему о том, что наступила зима, иман добавил к трудовым обязанностям Регарди еще одну.

– Молодец, справляешься, – похвалил его мистик, когда Арлинг торопливо тащил кадку воды Джайпу. Он немного опаздывал, потому что хотел успеть к приходу Сахара, чей голос уже раздавался из Дома Утра. Мальчишка обещал взять его с собой на скотный двор покормить птиц. Регарди совсем не питал симпатии к пернатым, однако уже вторую неделю пытался безуспешно выучить крик индюшки и пользовался каждым случаем, когда Сахар ходил к животным. Одного Арлинга туда не пускали.

Слова имана застали его врасплох. Они могли означать, что угодно, но только не похвалу. В последнее время кучеяр редко отзывался о нем хорошо, ругая за малейшую провинность или невнимательность.

– Думаю, ты готов присоединиться к другим ученикам.

– Учитель?

Сердце скакнуло, потому что фраза, произнесенная иманом, прозвучала как те заветные слова, которые он надеялся услышать летом.

– Ты когда-нибудь работал с землей? – спросил мистик, и нехорошее предчувствие Регарди усилилось. Оно полностью оправдалось, когда кучеяр привел его на небольшое поле, начинающееся за садом.

– Здесь все овощи мира, какие мне удалось собрать, – торжественно заявил иман, ведя Арлинга по узкой меже. – Капуста, морковь, лук, помидоры, тыква... Все ученики Школы Белого Петуха участвует в том, чтобы эти растения смогли выжить под нашим солнцем. За каждым закреплен определенный участок – грядка. Отвечает за все это великолепие Пятнистый Камень, он из нарзидов, но дело свое знает. Работу будешь спрашивать у него. Эта грядка со свеклой будет твоей. Кажется, ее надо полить.

С тех пор времени у Регарди стало еще меньше, хотя Беркут позавидовал ему и на этот раз.

– Везет же тебе, – протянул он. – Вот у меня – шибанские кабачки. А у них ботва так ботва, это тебе не свекольные листики. Пока до сорняков докопаешься, все руки исцарапаешь. Еще и корни у них такие хилые, что чуть заденешь, сразу отрываются. Одно хорошо – наши грядки рядом, не так скучно будет. Сейчас из работы только прополка, а я ее ненавижу.

Соседство Шолоха порадовало впервые, так как обычно его болтовня Арлинга раздражала. Но он никогда не работал в огороде и понятия не имел, что такое прополка. Ношение воды на кухню неожиданно показалось приятным и легким занятием.

Внимательно ощупав листья отданного ему под присмотр растения, он пришел к выводу, что о свободном времени придется забыть. Свекла ничем не отличалась от ростков другой травы, обильно покрывающих грядку. Измерив ее длину и насчитав тридцать шагов, Регарди почувствовал, что краснеет от гнева. Неужели для того чтобы заслужить доверие имана и получить право на Испытание Смертью ему нужно было уподобиться крестьянину и поселиться на этом огороде? Впрочем, злость вспыхнула и пропала так же быстро, как падающая звезда. Когда-то они с Магдой любили считать их сквозь щели в крыше старой мастаршильдской церкви.

Любая мысль о Фадуне действовала на него освежающе.

– Да, Беркут, это хорошо, что мы рядом, – уже спокойно сказал он, заставляя себя принять волю имана. – Ты познакомишь меня с Пятнистым Камнем?

Хозяин школьного огорода оказался неприветливым, тучным, пахнущим сахаром и сладостями человеком. Он тяжело дышал и много потел, но для своего веса оказался очень подвижным человеком – Арлинг едва за ним поспевал. Пятнистый Камень говорил на смеси кучеярского и нарзидского, а так как язык нарзидов Регарди не знал, то понимал его через слово. Впрочем, то, что они вряд ли поладят, стало ясно сразу.

– Если свеклу на этой грядке сожрут червяки, я велю Джайпу сварить тебе из них суп, – мрачно заявил Пятнистый Камень после краткой лекции о том, что такое свекла, как за ней ухаживать, и почему она считается одним из самых целебных растений мира. Из его слов Арлинг уяснил две вещи. Во-первых, нарзид был помешан на овощах и еде. Во-вторых, до супа из червяков лучше было дело не доводить. Регарди слышал, как Пятнистый Камень огрел одного ученика ведром по спине за то, что тот слишком обильно полил грядку с маками, и всерьез задумался, сможет ли он сдержаться, если нарзид сделает подобное с ним.

– А почему его так странно зовут – Пятнистый Камень? – спросил он Беркута вечером. От непривычной работы болели руки, спина и ноги, а результат был смешной. За час работы от сорняков был освобождено всего пять кустиков свеклы, причем три из них он закопал обратно, случайно выдернув вместе с молочаем, который обильно рос на грядке.

– У нарзидов свои причуды, – протянул мальчишка. Он был расстроен, потому что один кабачок с его грядки погрызли мыши, однако возможность поговорить всегда улучшала его настроение.

– Я знал этого типа, когда его еще звали Райтом, – охотно поделился Шолох, – но после того, как умерла его дочь, выпив слишком много моханы, он взял себе имя «Пятнистый Камень», никому не объяснив, что это значит. С другой стороны, что спрашивать с нарзида? Иман предположил, что пятнистым был камень, о которой расшибла себе голову его дочурка, когда возвращалась домой из кабака, но, по мне, это как-то слишком просто. Хотя, возможно, учитель пошутил. Временами у него бывает дурацкое чувство юмора. Кстати, Пятнистый Камень уже грозил тебе супом из сорняков с жуками?