Алина Лис - Маг и его кошка

Отродья Изнанки. Никогда не знаешь, какая магия на них подействует и насколько серьезно.

Над головой противника взмыл хвост, нацеливая жало. Я выждал для того, чтобы в последнюю секунду уклониться, убирая щит, и рубануть шпагой.

Вой оглушил. Его должны были слышать в домах за три квартала вокруг. Отрубленный кусок хвоста упал на пол, бешено извиваясь, будто был способен продолжать свое существование отдельно от тела. А тварь рванула вперед, ощерив кривые зубы.

Разряд молнии заставил ее рухнуть. Я не стал больше экспериментировать с магией, просто отсек голову и пронзил сердце. Разрубленное тело еще долго продолжало дергаться. Из ран сыпалась густая черная пыль, похожая на угольную.

Все время, пока тварь перебирала лапами, я стоял над ней со шпагой. Наконец вложенная в химеру ненависть истаяла в воздухе, и я оставил монстра, чтобы склониться над трупом мужчины у входной двери. Судя по одежде, это был слуга. Немолодой, полноватый, с густыми рыжими бакенбардами. На обрюзгшем лице навеки застыло выражение ужаса, губы приоткрыты в предсмертном крике.

Я отправился осматривать дом.

Картина на кухне была столь выразительна, что захотелось дать ей поэтичное название в духе современных художников. Например, «Кровавый полдень». Для концептуального единства не хватало какой-нибудь мелочи вроде гирлянды кишок под потолком, но и без того зрелище… ну, скажем, впечатляло. До желания расстаться с завтраком. Я прошелся меж ошметков плоти, стараясь не наступать в лужи. Осмотрел останки. Покойная химера любила полакомиться ливером и поиграть с едой, но головы отчего-то не трогала.

Дородная кухарка и девчонка-горничная. Совсем молоденькая и хорошенькая.

Была молоденькой и хорошенькой, пока не превратилась в кучку кровавых кусков и обглоданных костей.

Растерзанное тело Просперо Гарутти лежало в кабинете. Если людей просто было жалко, то тут захотелось сделать с хозяином химеры то же, что я немного раньше сделал с его выкормышем. Ублюдок сильно осложнил мне работу.

Я поднял за волосы оторванную голову. Мейстер Гарутти оказался типичным разеннцем. Смуглым и кучерявым, с кожей нежной, как у девушки, глазами-маслинами и пухлыми губами. Смазливым. И удивительно молодым. Последнее было ожидаемо, не зря Просперо дружил с Джованни Вимано в Фельсинском университете.

Кто же виноват, что мне при словах «алхимик, бакалавр философии» представляется убеленный сединами бородатый старец?

Положив голову на стол, я оглядел кабинет. Кипы, тонны бумаг. На просмотр этого богатства уйдет не одна неделя. Остается только молить богов, чтобы среди записей доктора сыскались хоть какие-то ниточки, ведущие к прочим культистам.

Просперо Гарутти был моей лучшей зацепкой. Единственной зацепкой, если уж начистоту. Со смертью мейстера я опять утыкаюсь в стену. Что делать, если в бумагах не найдется подсказки? Ехать в Фельсину?

Да я бы поехал туда! С радостью. Нужно выжечь змеиное гнездо. Можно в самом прямом смысле. Черная с университетом (а Черная и правда с ним, если задуматься) — отстроят новый.

Слишком много развелось этой пакости, самое время проредить.

Но идиотская верность Франчески делала поездку бессмысленной. Девчонка выпустила Джованни. И, чтоб я сдох, конечно он побежал к руководству Ордена. Не бывает бывших культистов.

А те уже приняли меры, можно не сомневаться.

Я вернулся к телу химеры. Оно уже подернулось серым налетом и сейчас больше всего походило на разломанную статую из серого гипса. Материя, из которой состоят все изнаночные твари, от жутких, почти иммунных к магии монстров до разумных и забавных брауни, однородна и имеет мало общего с плотью.

Кто-то взрастил эту тварь. Выкормил болью и ненавистью, чтобы натравить на обитателей этого дома. И вряд ли целью этого кого-то была молоденькая горничная или рыжий слуга.

Ее создавали по душу Просперо Гарутти, и она имеет отношение к Изнанке мира. Значит ли это, что хозяин химеры — враг Ордена? И что ему известно о культистах?

Точно знаю одно: он опасный дурак, если не сказать крепче. Потому что оставить изнаночную тварь свободно гулять по миру людей может только идиот или подонок.

Стоп! А кто сказал, что он собирался ее оставить?

Ответом на эту мысль стал робкий стук со стороны входной двери.

О, конечно, это мог быть кто угодно. Сосед, привлеченный визгом химеры. Или зеленщик из лавки напротив… Хотя нет, зеленщик бы воспользовался черным входом…

Но если случайный визитер — хозяин химеры, он не уйдет так просто.

Я хищно ухмыльнулся. Отлично! Даже просто замечательно!

Отпихнув тело рыжего слуги, одним движением накинул иллюзию. И даже не забыл про одежду — мой костюм мало походит на то, что закон о сословиях предписывает носить незнатному алхимику.

Меж тем стук прекратился. Я торопливо откинул засов и рванул дверь. Так спешил, что чуть не пришиб стоявшую за ней молодую женщину.

— Ой, — она отшатнулась. — Мейстер Гарутти, это вы? Сами открываете?

Я кивнул и подумал с досадой, что никогда не слышал голос покойного, значит, не смогу создать иллюзию.

— А почему не Джордж?

— У него выходной, — хриплым шепотом ответил я.

Незнакомка изучала мое лицо с подозрительным вниманием, точно не была уверена, что я — тот, за кого себя выдаю. Я старался держаться в тени и вспоминал черты покойного. Ошибся? Или все верно? У меня хорошая, даже отличная память на лица, но стоило хоть раз бросить взгляд в зеркало перед тем, как отпирать.

— Что у вас с голосом? — спросила женщина.

— Заболел.

— Так вы поэтому сегодня не пришли? — она неодобрительно покачала головой. — Стоило предупредить. Гонфалоньер беспокоился.

Она сказала «гонфалоньер»? И, готов поклясться, имела в виду не какого-нибудь военачальника одного из разеннских герцогств.

Я поздравил себя с удачей. Отличная была идея — выдать себя за мейстера. Просто превосходная!

Так уж получилось, что разговорчивая парочка из Рино — Альберто и Орландо упоминали, что в Ордене имеется лорд-командор, гофмаршал и гонфалоньер. Помнится, тогда меня еще позабавило, что при этом у культистов отсутствовали, например, сенешаль и великий магистр. В этой урезанной иерархии виделся какой-то смысл, значение которого не постичь, не зная истории Ордена.

Незнакомка меж тем переминалась с ноги на ногу, поднимая и снова отводя взгляд. Ее без зазрения совести можно было назвать страшненькой. Мелкие черты лица, тонкие губы, выпирающий подбородок, слишком острый нос. Глаза в обрамлении белесых ресниц. Не уродина, просто не привлекательна. К тому же давно вышла из возраста девичьей прелести — никак не меньше двадцати пяти лет. Волосы убраны в чепец по примеру замужних дам, но отсутствие брачного браслета на руке свидетельствовало, что на красотку так никто и не позарился.