Принцесса в академии. Суженый - Медная Варя
Когда Рыжий, оказавшийся тем самым Затейливым, закончил речь, Марсию захотелось затолкать обоих обратно в саркофаги, смотаться из пещеры, сесть на грифона и рвануть подальше отсюда и чтобы встречный ветер вымел из памяти все, что он здесь видел и слышал.
Узурпатор в тридцать пятом поколении. Лжекороль.
Марсий еще никогда не был так счастлив, как в эти последние недели, когда все заботы сводились к вопросу, где бы раздобыть еды и устроиться на ночлег. Лишь покинув Потерию, он в полной мере осознал, как давило на него бремя нежеланного венца, мешая мыслить трезво.
Но узнать вот так, что предок его был ничем не лучше мадам Лилит, а сам он потомок узурпатора, всю жизнь кичившийся своим происхождением, как и еще сто десять его предшественников, было не слишком-то приятно. И ладно бы было кому наследовать, а тут — какой-то хилый горбун.
Марсий сложил руки на груди и холодно произнес:
— Не слишком вы похожи на моего предка.
Скорее уж в нем больше от здоровяка.
— Это он, — заверил Затейливый, посмеиваясь, и снова хлопнул его по плечу, — даже не сумлевайся.
— В тебе должен был проявиться мой магический признак, — процедил Трэйтор Фьерский. — Наверняка не так, как во мне, совсем слабенько, но все же.
— Магический признак? — впервые заинтересовался Марсий.
Его предок важно кивнул, вышел на середину площадки, лениво подтянул рукав и растопырил пятерню:
— Смотри.
За следующие пять минут лицо Трэйтора Фьерского перебрало от натуги всю гамму красного и покрылось испариной. Рука дрожала от напряжения, губа закушена.
Марсий наконец потерял терпение.
— Что-то вообще должно произойти?
Тут бывший король издал победный возглас, потому что с кончика его указательного пальца сорвалась металлическая капля и с многозначительным шлепком приземлилась на пол.
Все проследили траекторию ее полета и какое-то время молчали.
Затейливый — уважительно, Марсий — потрясенно.
Горбун, выглядевший донельзя довольным, небрежно поправил рукав.
— Что это было? — выдавил Марсий.
— Мне подвластна чугунная стихия, — высокомерно пояснил тот.
— Это вы называете стихией?! — Марсий ткнул в каплю. Потом поднял руки и потряс ими. — Так, значит, вам я обязан ими?
Он присел и надавил на пол обеими руками. Плита вздрогнула, и в ней на глазах начала образовываться яма, как будто пальцы вытягивали камень. Даже мозаика перед постаментом шевельнулась, и разноцветные стеклышки сползли на одну сторону. Теперь казалось, что вопящему божеству надуло флюс на правой щеке.
Яма перед Марсием увеличивалась, короли попятились, и тут по бокам от него выросли два грубо слепленных чугунных гвардейца с угрожающе выставленными пиками. Острие одной порвало Трэйтору Фьерскому воротничок и едва не проткнуло шею. Он недовольно оттолкнул пику и обошел статуи.
— Ты всегда так умел?
— Нет, — нехотя признал Марсий, выпрямляясь. Его слегка мутило и покачивало от слабости, как всегда случалось, когда приходилось затрачивать столько сил. — До недавнего времени умел в основном по мелочи…
Как небрежно это прозвучало. Но не рассказывать же им, скольких трудов стоило научиться жить с этой мелочью и более-менее управляться с ней. До сих пор не обходилось без эксцессов, и Марсий никогда не был до конца уверен, что сумеет повернуть процесс вспять. Впрочем, невелика потеря, если бы кто из обращенных им так и остался статуей. Они это заслужили, как тот выскочка-музыкант. Хотя из докладов сира Высокого, в которые Марсий с некоторых пор от нечего делать заглядывал, пока Уинни спала, он знал, что небрежное «воскрешение» лепрекона прошло успешно.
— Раньше я мог только превращать то, к чему прикасаюсь, в чугун, теперь способен создавать новое с нуля, используя другие материалы.
Так он поступил на площади, притянув руды и переплавив их в чугун, и по тому же принципу действовал сейчас — только использовал камень.
— Скажи, все ли твои предки обладали такой силой?
— Нет, свидетельств подобному нет, я проверял архивы. Скорее у большинства «чугунная стихия» проявлялась примерно как у вас, а некоторые, например мой отец, не имели даже этого.
— Тогда чем был вызван скачок сил? — ревниво спросил горбун и незаметно попытался стереть ногой свою чугунную каплю с пола.
— Ничем, — пожал плечами Марсий и впервые задумался: может, предок отчасти прав насчет скачка, ведь всплеск, за которым последовало многократное усиление свойств, произошел, когда умер отец.
Тогда, в Шаказавре, Марсий ощутил такой прилив мощи, что думал: не выдержит, разорвется под натиском брызнувшей в жилы силы.
На краткий миг он почувствовал себя богом.
Чувство было пьянящим и вместе с тем пугающим. И через пару минут пошло на спад, а сила начала равномерно растекаться по телу.
На то, чтобы обуздать прежние способности, ушли годы тренировок, втайне от остальных, но даже теперь он не мог с уверенностью заявить, что управляет «даром». В большинстве случаев Марсию казалось, что он держит в руках скользкую рыбешку. Стоит на миг ослабить внимание, и она вырвется, окатив последствиями всех, кто не успел спрятаться. В первую очередь его самого. Теперь рыбешка превратилась в кита.
Не раз за последние недели он просыпался от кошмара, в котором случайно превратил Уинни в статую и не мог ничего исправить: королевский чародей, к которому в таких случаях обращался отец, слег на следующий день после его кончины и вскоре отправился вслед за ним. Они были приятелями, настолько, насколько у короля могут быть приятели.
Лишь убедившись, что Уинни спокойно спит в его объятиях, сопя и хмурясь каким-то своим грезам, Марсий тоже засыпал под колыбельную ее дыхания.
— Это произошло сразу после того, как я стал новым королем.
— А не шибко ли ты молод для короля, малыш? — осведомился Утер Затейливый.
— Отец умер, я взошел на престол, — коротко ответил Марсий.
Трэйтор Фьерский заметно оживился.
— Ты, наверное, его отравил, — проницательно заметил он и смерил Марсия уважительным взглядом. — Возможно, я в тебе ошибся, и ты не так уж глуп. По крайней мере, амбициями пошел в меня.
— Конечно, нет! — разозлился Марсий. — Я его не травил.
— Заколол кинжалом? — удивился горбун.
— Я его не травил, не колол, не насылал убийц и не делал ничего другого для ускорения кончины. Он умер сам, от продолжительной болезни.
Короли снова переглянулись.
Нет ничего более раздражающего, чем двое, хранящие общую тайну, тогда как ты — третий.
— Что опять не так? Люди иногда болеют и не всегда выздоравливают, такое случается.
— Возможно, его отравил кто-то другой? — осторожно поинтересовался Трэйтор Фьерский.
— Или наложил заклятие? — подсказал Утер Затейливый.
— Невозможно: еда отца всегда проходила через дегустатора, и он носил амулеты против всех известных заклятий. Даже спал в них. Говорю же: король просто болел.
— А в нашем роду были другие случаи затяжных болезней? — уточнил первый предок.
Марсий задумался.
— Задолго до него еще семь королей подряд страдали недугом и, в конечном счете, умерли от него. Этот период вошел в историю под названием «Семь поколений печали».
Повисла пауза.
— У тебя есть дети? — внезапно спросил Трэйтор Фьерский, отводя Марсия в сторонку. Даже отеческим жестом положил руку ему на плечо.
— Кто? — опешил Марсий, скидывая руку.
— Дети, наследники, — горбун показал ладонью примерно метр от земли, — конкуренты, готовые по достижении половозрелости всадить нож тебе в спину и спихнуть хладный труп с трона?
— Это так вы агитируете заводить детей?
— Так есть или нет?
— Да нет же!!
— Советую обзавестись. И как можно скорее. Скажи, поблизости есть достойная леди благородных кровей, готовая принять на себя счастье продолжить наш род?
— Слушайте, не собираюсь я пока заводить детей, — разозлился Марсий, которому совсем не нравилась привычка горбуна к обобщению: «нас», «наш». — К чему вы вообще клоните?
