Виктор Исьемини - Львы и Драконы

Тогда, не мудрствуя лукаво, граф велел готовиться к приступу, благо его ополченцы уже успели соорудить достаточное количество лестниц и подвижных щитов. Вина по-прежнему в лагере было вдоволь, и как-то на рассвете после скудного завтрака воякам было выдано по кружке хмельного напитка. Посланцы графа с деланным энтузиазмом объявляли, что нынче предстоит штурм, щедро наливали и объясняли тем, кто сомневается в успехе, что карлики уже оголодали в их горной твердыне, так что взять их будет несложно.

Известие о предстоящем приступе на первых порах не вызвало у фенадских ополченцев большого энтузиазма, но по мере того, как латники Альгейнта наливали вино и напоминали о богатствах, свезенных нелюдями в Ренбрит, воодушевление вояк росло — и к тому моменту, как граф отдал приказ выступать, войско пришло в нужное расположение духа.

По более пологому склону к ренбритским стенам поползли подвижные щиты, а там, где горный склон был обрывистым и подступиться к укреплениям казалось почти невозможно, из лагеря выдвинулась боевая машина — мощный приземистый сарай на колесах. Под прикрытием машины предполагалось обрушить часть стены, возвышающуюся над обрывом. Хотя склон и сам по себе был серьезным препятствием, но Альгейнт и его сподвижники рассудили, что это хотя бы отвлечет часть осажденных от обороны стен со стороны пологого склона. Фенадцы имеют большое численное преимущество — следует его использовать и атаковать крепость со всех сторон.

Воины Крактлина, едва заметив приближающихся врагов, без суеты заняли места на стенах. Они были даже рады началу приступа — драчливым и деятельным карликам наскучило ожидание. Застегивая на ходу латы и опуская личины тяжелых шлемов, они блестящей и громыхающей вереницей двигались по стенам, занимая места у парапета — снизу их было плохо видно из-за бруствера, но фенадцы видели мелькающие между зубцов лезвия секир и пестро раскрашенные щиты. Часть защитников встала на стене там, где под склоном двигалась машина, но предпринимать что-либо против нее было рано — неуклюжее сооружение ползло с черепашьей скоростью.

Зато расчеты катапульт уже взялись за дело, швыряя камни в приближающихся фенадцев. Штурм начался.

Небольшие булыжники, пущенные наспех собранными катапультами, летели не кучно, пока еще ни один снаряд не поразил цель, и фенадцы, робевшие сперва перед «гномьим чародейством», почувствовали себя уверенней. Постепенно, по мере того, как они поднимались к стенам, пологий участок склона становился все уже, штурмующим приходилось сближаться — и вот наконец первый удар обрушился на щит. В ответ из-за досок послышался хор проклятий и ругани, длинные тяги, на которые налегали ополченцы, дернулись в руках, кому-то больно отдалось в плечо, но сооружение выдержало. Тут же штурмующие радостно загомонили и стали толкать щит быстрей, чтобы скорее достигнуть стены. Вскоре они оказались в мертвой зоне, куда гномы боялись швырять камни из опасения задеть гребень стены. Здесь лучники выскочили из-под прикрытия, рассыпались цепочкой и принялись пускать стрелы в защитников, вынуждая последних укрыться за щитами. Дощатые сооружения, сопровождаемые стрелками, двинулись дальше, штурмующие приготовились ослабить крепеж лестниц, притороченных к щитам. Но когда они придвинулись поближе, нелюди принялись швырять заготовленные камни вручную. Лучникам пришлось отступить за пределы гномьего броска. Щиты содрогались и трещали под ударами камней. Когда наконец поток снарядов иссяк, фенадцы придвинулись вплотную к стене и перерезали веревки, удерживающие лестницы.

В этот момент штурмовая машина только-только достигла подножия скалы. Саперы выдвинули из передней стены два бурава и принялись расшатывать камни. Вместе с ними под навесом находилось трое магов, эти начали нараспев читать заклинания, чтобы помочь инструментам быстрей буравить горный склон. Несколько гномов принялись швырять сверху камни, которые, скатываясь по склону, вызывали небольшие лавины. Груды булыжников с грохотом обрушивались на верхний настил штурмовой машины, но дубовые перекрытия усиленные магией, держались хорошо.

Лучники непрерывно обстреливали бруствер, но гномы, защищенные отличными латами, без устали швыряли камни, едва в подвижном щите открывался проем и на лестнице показывался фенадец. Наконец поток камней стал реже — нелюди исчерпали запасы, заготовленные на бруствере, теперь в ход шло то, что им подавали снизу. Со стороны отвесного склона обвалился порядочный кусок скалы, крепостная стена над обрывом подозрительно вздрогнула, новая лавина с шорохом и треском соскользнула по скату и обрушилась на штурмовую машину… Несколько гномов покинули посты с пологой стороны и бросились туда, где неожиданно возникла новая угроза.

Тем временем подошли к концу и стрелы у фенадцев, штурмующих со стороны дороги. Теперь пришло время решительного приступа.

— И все-таки, братья, почему именно я? Для чего вы хотите привезти меня в столицу?

— Потому что у нас приказ. Повеление его высокопреосвященства, — в который раз устало повторил старший монах.

За время пути Когер уже успел порядком надоесть своей неутолимой жаждой к разговору. Даже трепло Тонвер теперь казался не таким уж занудой — его присказки были, по крайней мере, не лишены смысла. А знаменитый проповедник Когер, о котором шла молва, будто сам Светлый вещает его устами, оказался туповат и надоедлив. Притом едут они в одном фургоне, так что от расспросов никуда не скроешься.

— Я понимаю, что приказ… — тянул Когер. — Но почему именно я? В чем причина?

— Для меня достаточно и приказа, — пожал плечами старший, — других причин мне не требуется. Мне велено разыскать вас и привезти в Ванетинию, к его высокопреосвященству. Мы — маленькие люди, верно? Наше дело — исполнять приказы старших.

Вообще-то, монаху были даны кое-какие инструкции, Когера следовало наставить в определенном духе… но агент архиепископа просто боялся излагать недалекому проповеднику довольно сложные вещи, которые неминуемо повлекут новые и новые вопросы…

— Всегда следует предпочитать старшинство и воздавать старшинству, как сказал блаженный Эстуагл молодому монаху, — наставительно заметил из глубины повозки толстяк Тонвер.

Начальник скорбно вздохнул — теперь еще и этот заведет свои речи. Не смущаясь реакцией главного монаха, коротышка продолжил:

— Это случилось, когда они, странствуя, остановились в некоем замке, и хозяин подал к столу жареных цыплят. Каждому путнику было предложено по тушке, однако один цыпленок был почти взрослым петушком, а другой — совсем крошечным птенчиком. «Всегда следует предпочитать старшинство», сказал блаженный Эстуагл и забрал большую порцию себе.