Майя Зинченко - Изучающий мрак (Дарвей)

   Грязный, оборванный, в преддверии грандиозной войны - и он желает петь! Не в этом ли и заключается настоящее человеческое счастье? Посреди горя уметь познать радость и несмотря ни на что желать ее выразить и сделать мир лучше?

   Человек может терять многое: время, близких людей, чувство собственного достоинства, но кое-что остается с ним навсегда. В лабиринтах несчастий, в которых мы вынуждены блуждать, с нами остается надежда, потому что когда уходит она, мы уходим вместе с ней.

   Теперь Дарвей был уверен, что если любовь является огнем, то надежда - это горючее, благодаря которому она горит. Хаос же, с которым ему довелось столкнуться - антипод любви, олицетворение ненависти. Неимоверное уныние, толкающее самоубийцу стоящего на краю пропасти, сделать последний шаг. Человек не должен сгореть и не должен разбиться. Его место по середине.

   Монах ощутил в сердце покой, появившийся от осознания того, что он наконец-то стал на верный путь. Все его существование до этого было всего лишь прелюдией к настоящей жизни, настоящему предназначению.

   Монах вышел на узкую, едва заметную тропинку. Белка на молодой ели, которую он нечаянно напугал, рыжей стрелой помчалась вверх. До него донесся ее негодующий цокот с верхушки дерева.

   Через несколько часов он будет в Габельне...

   Тут Дарвей критически осмотрел себя. Выглядел он не лучшим образом. Из одежды на нем остались только нательные штаны, оборванные до колен. Чтобы избежать нежелательных расспросов со стороны стражи, ему придется притвориться жертвой ограбления. Так будет правдоподобнее всего.

   Дарвею хотелось попасть в Габельн немедленно, чтобы узнать, что стало с его друзьями за это время. Но ему казалось, что воспользоваться даром, стирающим иллюзии, по такому пустячному поводу будет преступлением. Он не хотел задействовать его в корыстных целях. К тому же монах не был до конца уверен, что на этот раз у него все получиться как надо. Одно дело обратиться к дару, когда у тебя не осталось выбора, и совсем другое - когда этот выбор есть.

   На выходе из леса он встретил двух старушек, идущих собирать хворост. Они с пониманием выслушали его историю о безжалостных разбойниках и посоветовали заглянуть во владения Рыжего Грегора. Монах решил не пренебрегать их советом. Он издалека увидел то, на что намекали ему старушки. В центре гречишного поля стояло пугало, которое, по мнению Грегора должно было мешать воронам клевать посевы. Однако сами птицы были иного мнения на этот счет.

   Урожай уже был собран, а покосившееся пугало, раскинув в стороны руки-палки, так и осталось стоять. Дарвей снял с него ветхую рубашку, куртку и плащ неопределенного цвета. Надев их на себя, монах вздохнул. Да, он выглядел законченным оборванцем, но теперь, по крайней мере, его голая спина не будет бросаться в глаза.

   Габельн встретил его равнодушно. Стражники не останавливали его - итак было понятно, что денег у него нет. Нищие, увидевшие в нем конкурента, погрозили кулаком, но связываться не стали. Было в походке и опущенном взгляде Дарвея нечто такое, что удерживало их от драки.

   Узкие улицы, похожие и в тоже время такие разные лежали перед ним. Кварталы богатых и бедных... Блеск и роскошь соседствовали с грязью и бедностью, дополняя друг друга. Монах шел, прижимаясь к стенам домов, чтобы его ненароком не задавили. Сегодня был праздник Соломенного колдуна, и по этому радостному случаю улицы были полны народа. В тавернах играла развеселая музыка, нарядные горожане, надев маски, дурачились в свое удовольствие. Многие уже были откровенно пьяны, и для них праздник подходил к концу.

   В наступивших сумерках один за другим зажглись фонари. Городская стража, выбирая наиболее освещенные участки, стояли компанией по пять-десять человек и без всякого стеснения выпивали. Сегодня им было можно пить сколько угодно. Молодые парни - ученики магической школы Габельна, ходили от фонаря к фонарю с желтым свитком и читали заклинание. Они спешили закончить с нудным дежурством и присоединиться к празднующим.

   На главной площади готовились к тому, чтобы поджечь исполинскую соломенную куклу в черном остроконечном колпаке. Сожжение колдуна символизировало победу светлых сил над темными. Орден Истины никогда не одобрял подобных празднеств, но уступал желанию народа. Он знал, что иногда лучше поступиться чем-то незначительным, чтобы позже иметь возможность настоять на своем при решении действительно важного вопроса.

   Дарвей обошел стороной двух монахов, валяющихся подле сточной канавы. Они были настолько пьяны, что уже не делали попыток подняться. Завтра им здорово попадет от старосты за непристойное поведение.

   Мужчине очень хотелось есть, и аппетитные запахи, доносившиеся из трактирных кухонь будоражили его воображение. Но у него не было денег, а грабить случайных прохожих он не собирался. Да и решись он угрожать кому-то, у него бы ничего не вышло. Как грабить, если у него не было с собой даже складного ножа? Будучи совершенно безоружным, он чувствовал себя голым.

   Монах жаждал увидеться с друзьями, но где их искать? Невозможно, чтобы все эти дни пока он отсутствовал, они провели в потайной комнате. Там не было запасов пищи, да и не таковы они, чтобы нечего не предпринимать, когда случается беда. Куда они могли пойти? Столица огромна и скроет в своих кварталах кого угодно - хоть тысячу человек. Поразмыслив, Дарвей все же решил начать поиски с храма.

   Едва показались гладкие, отполированные сотнями тысяч ног камни храмовой площади, как он увидел нечто поразительное. Он и раньше слышал шепот и шаги невидимок, но теперь, посреди спешащих на вечернюю молитву людей, Дарвей увидел, кому они принадлежат.

   Десятки светлых призрачных силуэтов бродили между людей, но никто не замечал их присутствия. У них не было лиц - только размытые пятна. Призраки пульсировали в такт сиянию, вырывающемуся из окон храма.

  - Добрый вечер... - прошептало ближайшее к нему приведение. - Поторопитесь, а то опоздаете на молитву.

  - Вы это мне говорите? - Дарвей не поверил своим ушам.

  - Да. Поспешите, - повторил призрак. - Сегодня Лигер превзойдет самого себя. Такое нельзя пропускать.

  - Откуда вы знаете?

  - В воздухе витает особое напряжение, - по тону голоса казалось, что безликий призрак улыбнулся. - Разве вы не чувствуете?

   Дарвею очень хотелось спросить, с кем он разговаривает, но на монаха напала небывалая робость. Он просто благодарно кивнул призраку и поторопился в храм. Там уже собралась толпа. Люди с неудовольствием смотрели на его грязную, оборванную одежду, но ему было наплевать, что они о нем думают.