Патриция Бриггз - Призванные луной

Кристиансен рассказал, что фабрику купил местный винный завод; владельцы намеревались пустить землю под виноградники. Поскольку посадку начнут только следующей весной, предполагалось, что и дом, и склад до той поры будут пустовать.

Риэлтерский знак продемонстрировал мне, что один из волков Адама действительно его предал, и даже подсказал имя.

Я достала свой сотовый и набрала номер Даррила. К этому времени я уже знала его на память.

— Смог связаться с Джоном Кавано? — спросила я. Джон Кавано — один из тех волков, которых я не очень хорошо знаю. Его не было у Уоррена на нашем военном совете.

— Мы пока его не нашли.

Я облегченно вздохнула, на что Даррил не обратил внимания. Он по-прежнему недоволен тем, что мы не докладываем ему, что делаем. Не нравилось ему и то, что командует Сэмюэль.

— Как приказано, я не оставляю сообщений на автоответчиках. Это значит, что нам будет не хватать бойцов.

— Я вижу имя Кавано на риэлтерском знаке у фабрики, на которой держат Адама, — сообщила я.

Наступила долгая пауза.

— Понятно, — задумчиво произнес наконец Даррил и повесил трубку. Никаких «прощай», таков уж наш Даррил, но он умный парень. Джона Кавано на эту операцию не пригласят — и ни на какую другую тоже. Может, меня должно было беспокоить, что я только что подписала ему смертный приговор, но мне нужно сначала увидеть Адама и Джесси на свободе, а уж потом жалеть Кавано.

Рядом со мной негромко заскулил Сэмюэль.

— Все в порядке, — бросила я ему, раздеваясь. Было холодно. Не так, как в Монтане, но все же довольно прохладно — только отбросить побыстрее одежду, стараясь, чтобы она не запуталась в зарослях. Кое-как я сложила одежку и выключила сотовый.

— Тебе не обязательно ждать, пока я переменюсь. Сэмюэль только посмотрел на меня.

Я вздохнула и быстро переменилась. Испытывая снова приятное тепло, потянулась, помахала Сэмюэлю хвостом и направилась к складу. Еще было светло, поэтому я двинулась кружным маршрутом, чтобы меня никто не заметил. Я знала, что Сэмюэль идет за мной, хотя ни разу его не увидела. Очень впечатляет, учитывая его окраску: белый цвет хорош для зимы в Монтане, но зима в восточном Вашингтоне обычно серая или коричневая.

Один угол алюминиевой стены склада чуть отогнут точно в том месте, где и сказал Кристиансен. Пришлось повозиться, но я пролезла ценой некоторого количества шерсти. Нос говорил мне, что еще один койот и несколько тварей поменьше пользовались этим маршрутом за последние месяцы. Если Джерри или кто-нибудь из волков уловит мой запах, возможно, они подумают, что это всего лишь еще один койот.

Склад внутри огромен, и в нем не теплей, чем снаружи. Хотя Кристиансен сказал, что я без труда найду в нем укрытие, я почему-то ожидала, что он будет пуст. Но он был забит сотнями, может, тысячами фанерных ящиков, сложенных в три яруса и покоробившихся от влаги и времени. Ящики стояли один на другом до потолка — до тридцати футов над моей головой.

В воздухе пахло плесенью. Осмотревшись, я увидела противопожарную систему разбрызгивания и отверстия в полу для стока. Вероятно, не без цели. Когда склад был заполнен древесиной, ее приходилось сбрызгивать до отправки.

Я нашла штабель, на нижнем ящике которого было написано: «Hamamelis Virginiana, лещина виргинская, 3–4». Ящик пуст, но острый запах древесины еще чувствовался. Я могла бы спрятаться и в верхнем ящике, но когда буду забираться в него или спускаться, меня могут увидеть. Вместо этого села на цемент между штабелем и металлической внешней стеной — здесь я чувствовала себя защищенной, насколько это было возможно в данных обстоятельствах.

План заключался в том, чтобы ждать, пока не придет один из сыновей Дэвида и не выпустит меня. Они собирались сделать «извлечение» (термин самого Дэвида) ночью, а это означало необходимость ждать несколько часов.

У Джерри были проблемы с Адамом. Даже под действием транквилизатора он очень возбуждался, когда в его комнате присутствовали охранники. Они помнили, как он вырвался у себя дома, и поэтому постарались обезопасить себя на этот раз; это означало, что большую часть времени Адам с Джесси оставались одни, а охранники находились снаружи. А запах Джерри так тревожил Адама, что Джерри приходилось вообще не заходить на склад.

Хотя мы вытащим Адама и Джесси уже довольно скоро, я решила проникнуть к ним и попытаться подготовить Адама к спасению.

Мы спорили об этом. Дэвид хотел, чтобы я начала действовать, когда на смену заступит один из его людей, но я хотела помочь Адаму и Джесси как можно быстрее. Дэвид считал риск обнаружения очень высоким. Спор разрешил Сэмюэль.

— Пусть идет. Она все равно сделает это, так мы хоть сбережем нервы.

Дэвид был недоволен, но покорился решению высшей власти — и здравому смыслу. Сэмюэль прав. Я не собиралась бросать Адама и Джесси беззащитными, если могла, быть с ними. Джерри — единственный волк, который знает мой запах, а он на склад не заходит. Все остальные волки решат, что я просто койот: здесь вокруг их множество. Мне все равно приходилось ждать сопровождения, но это безопасней, чем бродить вокруг, разыскивая, где держат Адама и Джесси.

Пребывая в неподвижности, трудно постоянно находиться в состоянии готовности. Постепенно я задремала, Ж гак продолжалось, наверно, около часа, когда меня разбудил знакомый с недавнего времени запах Джона-Джуиана.

Я выползла очень осторожно, но он был один и нес на плече мою сумку. Он не стал со мной разговаривать, только повернулся и пошел между рядами ящиков в ту часть склада, которая напоминала контору. Здесь было три этажа, один над другим.

Джон-Джулиан поднялся на третий этаж, где на дальней двери висел виднелся засов, который отличал эту дверь от других. Когда парень повернул ручку и открыл дверь, я метнулась внутрь и остановилась.

Неудивительно, что Джерри оставлял только одного охранника. Ни у Джесси, ни у Адама не было никакой возможности сбежать.

Джесси лежала на голом матраце. Кто-то залепил нижнюю часть ее лица скотчем, обхватывающим рот, волосы и шею. Снимать эту ленту будет трудно. Руки девочки были скованы, а альпинистский канат тянулся от наручников к решетчатой спинке кровати. Ноги тоже были связаны и прикреплены к основанию кровати, так что Джесси могла только дергаться.

Она пустыми глазами посмотрела на Джона-Джулиана, а меня, казалось, совсем не заметила. На ней была пижама, вероятно, та самая, в которой она была, когда ее похитили, их тех мягких хлопчатобумажных пижам, верх которых напоминает футболку. На левой руке у нее был синяк, такой темный, что казался не пурпурным, а черным. Адам сидел в кресле, сколоченном, очевидно, тем же любителем-столяром, что сделал и кровать. Кресло грубое, скрепленное болтами. Вероятно, владельцев этой мебели не беспокоили вопросы стиля. Тяжелые кандалы — точно такие, какие ожидаешь увидеть в музеях в макетах средневековых камер пыток, — приковывали его руки к подлокотникам кресла; ноги точно так же были прикреплены к ножкам. Даже если бы он разбил кресло — не смог бы освободиться: его опутывало такое количество серебряных цепей, что этого серебра хватило бы на год финансирования местной школы.