Владимир Васильев - Идущие в ночь

Я направилась вверх по течению ручья, но через пару десятков шагов с досадой обнаружила, что ручей становится всё уже. Густая трава на его берегах, свешиваясь в воду, почти скрыла её под собой. Надо было возвращаться, но я почему-то продолжала идти дальше. Ещё через десяток шагов я увидела источник.

Неведомый строитель некогда уложил каменные блоки кольцом, чтобы выбивающийся на поверхность земли родник заполнял полую сердцевину, и вода накапливалась в высоком колодце. Каменная кладка потемнела от времени, а местами уже раскрошилась. В трещинах между камнями обосновался мох. Похоже, сюда очень давно никто не наведывался. Тот, кто когда-то клал эти камни, явно не рассчитывал, что вода проточит ход в основании чаши и ручейком выскользнет на свободу. Он не умел мыслить сотнями кругов — значит, это был не хоринг. Колодец построили люди.

Вот и хорошо. Я глубоко вздохнула. Каменная арка, сквозь которую мы бежали от землетрясения, и каменный путеводный столб с живыми картинками были делом рук хорингов и имели самое прямое отношение к магии. Я уж молчу про цель нашего путешествия — магический Каменный лес. Неудивительно, что любое каменное сооружение стало вызывать у меня опаску.

Но в этом колодце, похоже, магии не было. И воды в нём, скорее всего, не было тоже. Разве что на самом дне. Для очистки совести я перегнулась через край кладки и заглянула внутрь.

Ровное зеркало воды стояло почти вровень с краем. На какой-то миг в нём отразилась моя ошарашенная физиономия и всклокоченные рыжие волосы, а потом у меня из руки выпала фляга, расплескала зеркало и камнем ушла в глубину. Я и ахнуть не успела.

Вода в колодце вскипела ключом и выплеснулась мне в лицо. Я отпрыгнула в сторону и, протирая глаза, изумлённо смотрела на то, что творится с источником.

Из колодца бил кверху пенный столб воды. Это было так красиво, что я даже не испугалась. В тысячу раз красивее фонтанов на дворцовой площади Хадаса. Вода взлетала на высоту двух моих ростов и разлеталась в стороны множеством мелких брызг. Если бы не хорингская одежда, я была бы уже мокрой насквозь. Водное чудо длилось, наверное, минуты две, а потом столб воды стал стремительно уменьшаться и втянулся в колодец. Мгновением позже только лужи вокруг да капли, падающие с листьев осин, напоминали о том, что случилось. Всё вокруг было мокрым, как после хорошего ливня. Фляга валялась в нескольких шагах от каменной кладки. Пустая.

Я осторожно подошла к колодцу и заглянула в него. Зеркало воды снова было гладким и спокойным. Я поспешно отпрянула, пока с моих мокрых волос не сорвалась капля. Кто его знает, как поведёт себя источник. Во второй раз потревожить его я не хотела.

Пристегнув к поясу флягу и подобрав мех, я вернулась на прежнее место. Вулх окинул меня неодобрительным взглядом. Да уж, вид у меня, надо полагать, был тот ещё. Я провела рукой по лицу, чтобы отвести липнущие ко лбу мокрые волосы, и только теперь заметила, что рука испачкана землёй и мхом.

— Это была веха, Одинец, — сказала я вулху. — Вторая из пяти. Только я её сперва не узнала.

Анхайр неожиданно вскинул голову и посмотрел на меня как-то совсем иначе. Я вздрогнула. Это не был взгляд зверя. Глазами вулха на меня смотрел человек.

— Здравствуй, Одинец! — торопливо сказала я. От волнения голос сорвался в какой-то хрип. — Ты, наверное, ненадолго — слушай быстро, как нам идти дальше. Если уже сам знаешь, кивни. На пути в У-Наринну нужно непременно пройти пять вех. Первую…

Громкое рычание раздалось у меня за спиной. Я отпрыгнула в сторону, оборачиваясь уже в прыжке.

То, что с рычанием и воем бросилось на нас из-за деревьев, не было похоже на живое существо. Оно не было похоже вообще ни на что из известного мне. Как будто одна из клочковатых туч вдруг спустилась на землю, обзавелась скверным характером, вонючей пастью с огромными клыками, и решила сорвать на нас злость за свою никчёмную жизнь.

Анхайр увернулся от клыкастой пасти, вцепился чудовищу в бок и оторвал от него кусок тумана. Тварь не обратила на это внимания, а Одинец вдруг по-собачьи взвизгнул от боли.

Туманное щупальце хлестнуло меня по руке, и я тоже вскрикнула, тряся обожжённой кистью. Тьма! Облако было горячим, как пар над кипятком. Светлые боги, как же с ним справиться?! Если бы оно не было таким огромным… Даже если избежать страшных клыков чудовища, в нём внутри можно свариться заживо.

Тёмный вихрь промчался меж осинок. Ветер с громким ржанием устремился на врага и… прошёл сквозь него, разделив туманное тело твари на два отдельных полотнища.

— Топчи его, Ветер! Одинец, сюда! — отчаянно завопила я и бросилась жеребцу на подмогу. Все втроём мы обрушились на тот кусок тумана, на котором не было пасти. Уворачиваясь от щёлкающих клыков и обжигающих щупалец твари, мы растоптали и развеяли в клочья одно из полотнищ.

— И ещё раз! — крикнула я и ринулась прямо в облако, стараясь не думать о будущих ожогах.

Мы набросились на туманную тварь, как детишки на праздничный пирог. Ветер поднялся на дыбы и молотил чудовище копытами, Одинец рвал его лапами и пастью, а я руками раздирала обжигающий туман на куски. От боли у меня из глаз катились слёзы, но я продолжала ощипывать с твари клочья тумана, как перья с курицы.

Облако завизжало. Оно беспорядочно щёлкало пастью и визжало, как почуявший смерть поросёнок, а мы продолжали остервенело рвать его на части. Чудовище визжало всё тише и тише, и вскоре от него остался только клок тумана величиной с подушку, посредине которого застыла в беззвучном крике разинутая пасть. Я примерилась и врезала ногой по клыкам. Они раскрошились от удара, как старая хрупкая кость. Остатки тумана растаяли, и на истоптанной земле осталось лежать только костяное крошево.

Я перевела дух.

— Не знаешь, что это было, Одинец? — спросила я, оборачиваясь к анхайру.

И встретила звериный взгляд. «Ничего хорошего» — явственно читалось в глазах вулха.

— Вот и я не знаю, — вздохнула я, подошла к ручью и окунула в воду обожжённые руки. Вода была тёплой. — Но что-то мы с ним слишком легко расправились. Боюсь, что нас всего-навсего пугали. Хотела бы я знать, кто.

Больше до самого вечера ничего особенного не случилось. Хмурое небо пролилось на нас обильным, но коротким дождём, и тотчас просветлело. Ветер утих. Показавшийся из-за облаков Четтан высушил звериную шерсть и мои волосы.

Вороной конь легко нёс меня по равнине навстречу закату. Хвала небесам, жеребец не получил ожогов в кипящем облаке. Нам-то с Одинцом ничего, нас исцелит пересвет.

Четтан уже коснулся западного горизонта, когда я остановила жеребца, спрыгнула на землю и выскользнула из одежды. Должны ли мы с Одинцом и этот пересвет встретить порознь? Вроде бы ничего такого Самир не говорил. А если бы и говорил, я не уверена, что послушалась бы его слов. Очень мне не хотелось сейчас расставаться ни с Ветром, ни с Одинцом.