Владимир Васильев - Идущие в ночь

Ох, Тьма! Я вдруг вспомнила, что Самир советовал нам ближайшие пересветы встречать в одиночестве. А Одинец, судя по всему, на последнем пересвете оказался в окружении вильтов. Не помешало ли это ему? Или вильты не в счёт? Меня-то как раз рядом не было, меня вильты потом к нему притащили. Кстати, странно, почему меня к нему, а не наоборот… Ладно, Тьма с ними, с вильтами. А вулх с виду в полном порядке. Будем считать, что ничего страшного не случилось. Тем более что изменить уже ничего нельзя.

Из очередного овражка Одинец вынырнул с тушкой какого-то зверька в зубах. Я присмотрелась. Кролик! Спасибо за подсказку, серый брат. Я взяла в руку два метательных шарика (остальные куда-то подевались) и стала внимательно смотреть по сторонам.

Через несколько минут вспугнутый приближением жеребца кролик попытался скачками пересечь нам дорогу. Варварский шарик подбил его в прыжке. Я спустилась с коня за добычей, и тут же прямо на меня выскочил ещё один зверёк. Я решила, что двух кроликов нам с вулхом хватит — учитывая, что одного он уже сожрал сырым. То есть по крайней мере одного я видела.

Зверьков было немного жаль, но айетотские припасы уже кончались. Ничего, размножатся. Кроликам тут раздолье. Вон какая трава сочная! Жеребцу она, надеюсь, тоже понравится. Сейчас найдём какую-нибудь воду и устроим славный привал.

— Хэй, Одинец! — кликнула я вулха. — Тут поблизости речка есть?

Вулх не отозвался, а Ветер презрительно фыркнул — мол, нашла, у кого спросить. У хищника, который при необходимости и кровью напьётся. А вот травоядному без воды никуда! И жеребец скосил карий глаз влево, где на фоне далёкого леса в перелёте стрелы от нас шелестела листвой небольшая роща молодых осин.

Но я уже и сама сообразила, что деревья наверняка выросли вокруг источника. Мне даже стыдно стало за тугодумие. Да, всё-таки я городской житель. Таверну в незнакомом городе найду мгновенно, а вот родник в роще — не раньше, чем посовещавшись со своим конём.

— Спасибо, Ветер, — серьёзно сказала я. — Пойдём. Хэй, Одине-ец!

Но вулх появился только тогда, когда на лишённом травы пятачке земли близ мелкого ручья уже горел костёр, и освежёванные тушки кроликов поджаривались на осиновых прутьях.

Сидя на корточках рядом с костром и время от времени поворачивая тушки, чтобы они пропеклись со всех сторон, я размышляла о путевом столбе хорингов, который мы видели вчера. Синим днём.

Колонна ослепительно сверкала в синих лучах Меара. Наверное, её было видно издалека. Но издалека мне её увидеть не довелось. Я очнулась уже сидя на большом валуне в каком-нибудь десятке шагов от колонны.

Кто-то сидел на камне бок-о-бок со мной. Или стоял у меня за спиной. Я ощущала чьё-то дружеское присутствие совсем близко.

Одинец? Я обернулась. За спиной никого не было. Да что же это?

У меня над ухом раздалось насмешливое мурлыканье.

Карса, ты?! Я резко повернулась кругом, запуталась в собственных лапах и кубарем покатилась с валуна. Вскочила, выгнув дугой спину и встопорщив хвост, и растерянно зашипела. И только тогда поняла, что со мной происходит.

Карса действительно была рядом, только не снаружи, а внутри. В мыслях. Я опять очнулась в зверином теле синим днём, и на этот раз тело мне подчинялось.

«Здравствуй, малышка», — ласково приветствовала я Карсу, и вспрыгнула обратно на камень. — «Я рада, что мы снова вместе».

Моя звериная половина замурлыкала ещё громче.

Лёгкий ветерок взъерошил шерсть у меня на хребте. Я поёжилась. Кажется, меарский день холоднее четтанского. Или моё звериное тело по-другому воспринимает тепло и холод? Ничего, привыкну. К синему свету и синим теням меарского дня я уже начала привыкать. Интересно, что светлые предметы полностью меняют окраску под лучами Меара, а тёмные только приобретают другой оттенок.

Вот этот каменный столб перед нами — в свете Четтана он, должно быть, ярко-красный. Я подняла голову.

На верхушке колонны была укреплена металлическая пластина с рисунком. На первый взгляд рисунок показался мне нечётким, смазанным — наверное, краски размыло дождями… Но в следующий миг я вспомнила, где я видела такие рисунки. И поняла, что передо мной первый из путевых столбов на дороге в У-Наринну, о которых говорил Винор.

Живые картины хорингов я видела в хадасских лавках древностей. Они стоили огромных денег, потому что даже самые искусные мастера из людей не могли их подделать. Хоринги писали свои картины не красками, а магией, и рисунок оживал под взглядом смотрящего. Люди давно заметили, что разглядеть хорингскую живую картину можно только сосредоточившись на ней целиком. Стоит хоть чуточку отвлечься — и изображение превращается в беспорядочную мешанину цветных пятен.

Я усмехнулась. Вернее, я попыталась усмехнуться, но тут же представила себе, как это выглядит снаружи, и оставила попытки. Карса, прищурившая глаза, приподнявшая верхнюю губу и оскалившая клыки… Вряд ли это похоже на усмешку. Даже наверняка не похоже. Мда-а, если я захочу кому-то понравиться синим днём, надо будет поменьше улыбаться.

Усмехалась же я тому, что люди до сих пор не разгадали второго свойства хорингских картин. Лукавые шерхи делали их так, чтобы каждый зритель видел рисунок по-своему. Когда Винор рассказывал мне о дороге в У-Наринну, он предупредил, чтобы я не слишком доверяла картинкам на путевых столбах. «Они покажут тебе Каменный лес и путь к нему», — сказал хоринг, — «но… в меру твоей осведомлённости. Поскольку знание никогда не бывает полным, живые рисунки всегда в чём-то лгут. А ложь может оказаться опасной. Понимаешь?»

Ну, честно говоря, я не очень поняла его слова. Но хорошо их запомнила.

Так что же покажут мне джерхские картинки? Я обратила взгляд на металлическую пластинку, венчающую колонну, и сосредоточилась. Карса в моих мыслях тоже стала настороженно-внимательной. Сначала я по-прежнему видела лишь разноцветные пятна. А потом они задвигались, картина ожила и словно втянула меня туда, где на плоской поверхности небольшого плато громоздились разновысокие монолиты Каменного леса.

Здесь, внутри картины, был красный день. Закат красного дня.

Прислонившись спиной к тёплому камню, я смотрела, как Четтан раскалённой медной монетой скользнул за край земли. Стало темно. Но я не спешила оборачиваться к востоку. Я знала, что Меар взойдёт ещё нескоро. Темнота вокруг была не сумерками пересвета, а самой настоящей Тьмой. В мир пришла Ночь. Яркие и колючие точки звёзд вспыхнули на небе…

Я закрыла глаза. Я зажмурилась из всех сил и замотала головой. Нет! Не хочу! Выпустите меня отсюда!

…Свалившись с валуна во второй раз, я встряхнулась и почесала лапой за ухом. Задней лапой, разумеется — так ведь гораздо удобнее. Звериное тело хранило свои привычки и действовало в обход сознания. Вот и прекрасно! Иначе как бы я, например, разбиралась с карсьим хвостом?