Галина Романова - Золотая ветвь

Леди вздрогнула. Поистине сегодня странный день! Она совсем забыла о дочери, пополнившей ряды Видящих и как бы умершей для своей родни. Вслед за мужем она стала говорить, что у нее никогда не было дочки, и неизлечимо больной Паномир стал ее единственным ребенком. Тем более что это Ласкарирэль тогда предсказала, что с ее сыном случится такая беда…

– Как ты думаешь,– тем временем продолжал сын,– мы когда-нибудь с нею встретимся?

У самых ворот Ласкарирэль споткнулась, и Хаук спокойно, не оборачиваясь, дернул ее за веревку на запястьях, приказывая поторопиться. Сегодня утром он, не объясняя, зачем и почему, снова стал обращаться с нею, как с пленницей, и девушка плелась за ним на привязи, словно рабыня. Если он таким образом надеялся, что она не попытается его бросить, то сильно ошибался – город произвел на девушку такое впечатление, что она сама жалась к орку, прячась за его широкой спиной. А ведь они только миновали предместья и сейчас подходили к крепостным воротам!

У ворот стража дотошно проверяла всех входящих, взимая с каждого мзду за проход и выпытывая, с какой целью и на какое время тот или иной проезжающий решил посетить славный Ирматул. Народа было, как ни странно, немного – небольшой торговый караван, несколько селян, приехавших в гости или по делам, какой-то заграничный барон со смуглой кожей, увешанный побрякушками с ног до головы, галдящая толпа гоблинов, парочка троллей, явно пришедших наниматься на работу, и невесть как попавший в эту пеструю компанию овражный хамстер [4].

Когда очередь дошла до Хаука с Ласкарирэлью, стражники с пониманием окинули взглядом его оружие.

– Небось в наемники решил податься? – блеснул профессиональной выучкой десятник.

– В наемники, если князь набирает новых бойцов,– кивнул орк.

– Набирает, да только не всех,– буркнул второй стражник, рангом пониже.– Сейчас по дорогам какого только сброда не шатается. Если каждый подастся в наемники… с такой охраной и врагов не надо.

– Меня примут,– откликнулся Хаук.– А нет – дальше пойду. Земля большая.

– Значит, всего дня на четыре,– подвел итог десятник.– Итого три серебряных монеты за себя и за девку… Продавать ведешь?

Ласкарирэль вздрогнула. Хаук дернул веревку – мол, не прячься, будь на виду.

– А что? – вскинул он бровь.– Тут есть рынок рабов?

– Есть. Каждый выходной на Площади Трех Дев. Как раз послезавтра… Только там не всякий товар идет. Караваны аж за границу рабынь увозят… Так что если будешь ее выставлять, доплати торговую пошлину в две серебрушки. А если она твоя собственная – то четыре.

Ласкарирэль втянула голову в плечи – денег у Хаука было не так много. Собственно, их практически не было совсем – несколько медяков не в счет. Но орк и бровью не повел. Он спокойно отодрал от ее платья несколько аметистовых и берилловых амулетов из числа подобранных у обелисков и протянул на ладони десятнику:

– Этого хватит?

– Ого! – Тот мигом схватил одну фигурку и стал рассматривать на свет.– Эльфийская работа! Откуда взял?

Вместо ответа Хаук молча откинул с головы девушки капюшон, скрывавший ее лицо и волосы.

– Ма-а-ама до-орога-ая! – протянули стражники хором, покрепче хватаясь за копья, чтобы не упасть.– Эльфийка! Настоящая! Живая!

Сразу несколько рук потянулись потрогать, но Хаук пресек их, шлепнув по самым загребущим рукам:

– Но-но! За погляд деньги берут!

– Ух ты! – Десятник мечтательно оперся на копье и улыбался, как ребенок, слушающий сказку.– С ума сойти! Рассказать кому – не поверят! Ты хоть знаешь, сколько такая рабыня стоит?

– Нужда припрет – послезавтра узнаю,– усмехнулся Хаук.

– Ага, ага,– покивал десятник.– У меня как раз послезавтра выходной, так что схожу на Площадь Трех Дев. Авось увижу такое чудо… Ты, кстати, вот чего! Тут ведь ихний замок, ну, эльфов, стоит! Политически-торговое представительство, мать их… Так что смотри, коли прознают они, девку отнимут, а самого так отымеют – мало не покажется!

– У меня не посмеют,– нехорошо усмехнулся Хаук, и Ласкарирэль опять содрогнулась.– Так сколько с нас за проход и четыре дня проживания в городе?

– Да этого хватит.– Десятник крепко стиснул фигурку в кулаке.– Живую эльфийку вблизи увидеть – это уже дорогого стоит! Проходи! Кстати, знаешь, где ваши-то живут? – И, не дожидаясь кивка согласия, пустился в объяснения, указывая рукой.

Город испугал и ошеломил Ласкарирэль. Она трусила за Хауком, поминутно вздрагивая и озираясь по сторонам. Орк же шагал так спокойно и уверенно, словно родился в этом месте.

До переулка, где обитали орки, нужно было пройти три улицы и миновать две площади. Сама улица орков начиналась сразу за двумя зданиями, стоявшими напротив друг друга,– трактира и дома терпимости. Трактир содержал орк, дом терпимости – человек. Но, по закону противоположностей, вышибалами у человека были орки, а у орка – люди. Орки довольно сдержанно приветствовали сородича – судя по наличию у него спутницы, он отнюдь не нуждался в услугах их заведения.

Сами дома вдоль улицы были, как один, низкие и наполовину утопленные в землю. Если какой-нибудь дом был выше остальных, это означало, что половину дома занимала какая-нибудь лавчонка, где торговали сувенирами. Выше других были дома, где жили семьи полукровок – некоторые орки брали в жены человеческих женщин. А учитывая явные способности орков к ремеслам, очень многие кузнецы, ткачи, даже ювелиры с готовностью отдавали своих дочерей за представителей этой расы. На улице и сейчас копошились дети – и орчата, и полукровки, и даже двое человеческих ребятишек.

Улица завершалась тупиком – длинным низким бревенчатым строением, вокруг которого пышным цветом разрослись крапива, полынь и прочие сорняки. Причем, судя по густоте и размерам зелени, она росла тут на удобрениях, которые исправно поставляли сами обитатели длинного дома. У порога стояли двое часовых. Они окинули новичков любопытствующими взглядами, но двери перед ними распахнули.

Внутри царил полумрак, разгоняемый только четырьмя факелами – два горели над входной дверью. А еще два – в глубине длинного зала, на противоположной стене. Вдоль стен были сколочены двухэтажные нары, возле них на крюках висели оружие и щиты. В центре зала на полу был устроен открытый очаг, справа и слева от которого стояли два длинных стола, за которыми сейчас сидело десятка полтора орков. Еще несколько дремали, растянувшись на нарах. Едва Хаук переступил порог, как все разговоры смолкли, и обитатели длинного дома повернулись в их сторону.

– Ты кто такой? – поинтересовался голос из глубины зала.