Виктор Ночкин - Могила повелителя

Лорд Тьмы, вооружившись любимой секирой, прорубился к жилому зданию, при нем оставалось несколько десятков солдат — слишком мало, чтобы надеяться на победу. Однако вполне достаточно, чтобы прикрывать спину непобедимому Лорду.

Когда над Айхерном встали серые сумерки, бой в цитадели все еще продолжался. Горожане и союзники безуспешно штурмовали центральное здание цитадели, но не могли проникнуть внутрь. С недостроенной башни вели обстрел арбалетчики, окна паласа были слишком узкими, чтобы в них можно было пролезть, а широкий вход оборонял Капитан Ройнгард. Лорд дрался хладнокровно и не ведал усталости, будто весь состоял из металла, как и его знаменитая рука. Он уже не надеялся ни на что, он не ждал резервов, просто сражался. Он сражался всегда, сражался всю жизнь.

К утру подкрепления не явились, и последние дружины сеньоров (на случай появления нового врага ожидавшие снаружи) поднялись на Королевский холм, чтобы принять участие в последнем натиске — и в дележе добычи. Эти были вооружены получше горожан и дрались более умело. Могвид выстроил своих арбалетчиков во дворе, и те засыпали башню болтами, под прикрытием стрелков дворяне атаковали вход. Им удалось оттеснить Ройнгарда внутрь, те, кто прорвался первыми, полегли под топором Лорда, но следом хлынул густой поток воинов — и Ройнгарду пришлось снова и снова пятиться. Всякий раз, когда он, свалив очередного противника, отводил руку для взмаха, перед ним вырастали новые враги, приходилось отступать на полшага, на шаг… Так Капитан пятился через обширный зал, потом на лестницу… Там, где он отступал, пол был завален мертвецами. Вот первый этаж оказался в руках штурмующих, а топор Лорда сломался. На лестнице солдаты Ройнгарда наскоро соорудили баррикаду, штурмующим пришлось остановиться. Тем временем еще одна группа ополченцев притащила во двор лестницы. Теперь, когда арбалетчики на башне не могли вести такой интенсивный обстрел, штурмующие влезли на крышу второго этажа и разобрали кровлю.

Первыми внутрь проникли ополченцы, их встретил сам Ройнгард. Лорд извлек из протеза меч и стал рубить северян — от каждого удара кто-то падал, раненый или оглушенный. Бить в полную силу Лорд сперва опасался, боялся повредить клинок. Однако в дыру на крыше проникало все больше бойцов, солдаты в коричневом валились один за другим, Ройнгарду пришлось торопиться — наконец его оружие засело в черепе, разрубленном вместе со шлемом. Какой-то ловкач ударил палицей, метя в голову Лорда, тот отшатнулся, но под палицей хрустнул клинок, который Капитан не успел высвободить. Несколько человек бросились к обезоруженному Лорду, тот вскинул протез и вцепился левой рукой в рычаг. Десять резких движений — из протеза вылетело десять коротких толстых стрел, похожих на арбалетные болты. Собственно, это и было что-то вроде рычажного арбалета, только мощней обычного охотничьего оружия.

Десять человек, пораженных в лицо или в горло, медленно оседали, опускались на пол, тем временем Лорд отступил к стене. Он остался один, а с первого этажа через баррикаду прорвались воины Ордена. Ройнгард что-то проделал с протезом, часть металлического цилиндра отделилась и повисла на цепи длиной в полтора локтя. Когда воины в белом бросились к Лорду, тот взмахнул новым оружием, округлый кусок стали с шорохом описал дугу, врезался в голову первого противника, отскочил по замысловатой траектории, сразил другого… Ройнгард двигался вдоль стены, не давая окружить себя, вокруг него пела сталь, цепь шуршала и лязгала, оружие Лорда разило с совершенно неожиданных сторон, тогда как сам он ловко избегал ударов — казалось, Капитан неуязвим. Но добрые братья бросались снова и снова, атаковали… наконец чей-то клинок подсек ногу Ройнгарда, латы защитили Лорда, но он споткнулся и опустился на колено. Несколько человек разом бросились на него, навалились… Капитан расшвырял всех, вскочил с чужим клинком в левой руке… брат Астус обрушил на голову Лорда мощный удар меча… все замерли.

Капитан выпрямился. Выронил меч. Свалилась отрубленная половина шлема, обнажая лицо серо-стального оттенка. На каменный пол брякнулось оружие из протеза, коротко продребезжала цепь. Капитан сделал шаг. Астус отступил, вскидывая меч. Капитан шагнул, свалилась вторая половина шлема. Рыцарь обрушил меч на непокрытую голову Капитана.

Тут в зал ворвалась новая толпа — айхернские горожане, латники сеньоров… Стало шумно, люди кричали:

— Где он прятал казну? Где золото?!!

— Бей их!

— Золото!

— Сокровище!

— Убить всех! Без пощады!

— Прислужники Тьмы!

— Смерть им!

— Золото!

— Смерть!

Лорд Тьмы умер, зло изливалось из остывающего тела, несметное количество темной силы, которое таилось в душе великого злодея… и не было рядом собирателя, чтобы впитать, поглотить этот жуткий поток. Зло овладевало победителями, они носились по этажам недостроенного паласа, снова и снова наносили удары неподвижным телам в коричневом, отпихивали друг друга, переворачивали все вверх дном в поисках сокровищ Лорда… Зло с вершины Королевского холма расползалось по Айхерну… Подвыпившие горожане принимались пререкаться и толкать друг дружку в грудь, чтоб скорей сыскался повод для потасовки. Раненые воины, не принимавшие участия в последнем штурме, орали из-за того, что им не достанется добычи, а на вершине в стенах цитадели уже начались драки между победителями — из-за пустячной добычи, из-за мелочей, из-за косого взгляда и единственного обидного прозвища… Пройдет немало времени, прежде чем частицы темной силы рассеются в воздухе, разлетятся по круглому миру внутри Завесы… и впитаются, улягутся в душах победителей Лорда Тьмы…

Когда зло растекалось по Айхерну, струилось по склонам Королевского холма, потоками вливалось в узкие улочки — в это самое время на юго-западе Круга было тихо и спокойно. Троица путешественников накануне устроилась на ночлег в маленьком городке. Ленлину было тяжко — из-за распухших губ он не мог петь, и к тому же бедняге казалось, что над ним смеются все встречные — особенно девушки. Впрочем, доля истины здесь была — лицо поэта привлекало всеобщее внимание. Сперва люди глядели на непривычно яркий камзол поэта, потом видели лицо нарядного Ленлина… и лицо яркостью расцветки вполне могло соперничать с камзолом. Словом, бард, вопреки своим привычкам, старался поменьше показываться на людях.

Сговаривалась с хозяином постоялого двора Элина. Впрочем, и деньги всей компании она держала при себе. Получив ключи, путешественники отправилась наверх. Ленлин маялся.

Отягощен я мыслями,Я нынче нездоров,И на лице расписаныВсе происков врагов.

Поэт покосился на спутников — Май не слушал, он тревожно бродил из угла в угол, принюхивался. Попав в незнакомое помещение, щенок всегда так себя вел. Элина осталась равнодушна к иронии барда, она думала о Корди.