Александра Христова - Мертвое солнце

Я стоял около большого окна, наблюдая за тем, как на потемневшее небо набегают тучи. Кажется, ночью будет дождь, а точнее, ливень. Значит, накрылись мои ночные посиделки на крыше, а жаль. Я к ним уже привык… А может, мне повезет, и дождя не будет?

По коридорам разнесся звук гонга. Ах ты ж… Опаздываю! Если я вовремя не успею прийти на ужин, занудная лекция на тему «Опять опоздал» от бабушки мне гарантирована.

Перейдя сразу на третью скорость, я рванул в столовую, руля крыльями на особо крутых поворотах. Кстати, летать я так и не научился. Нет, вру: планировать на землю с крыши казармы — для полетных экспериментов залезать выше я просто боялся — у меня получалось неплохо. Но как же это тяжело! Крылья вместо того, чтобы послушно держать меня в воздухе, все норовят прихлопнуть к земле и накрыть сверху, изогнувшись под самым немыслимым углом. Даже не представляю, как я на таких неподконтрольных парусах буду летать. Про посадку вообще молчу — пока я освоил только один метод. Называется «носом об землю».

Зато появилось два преимущества. Первое: я больше не нуждался в одеялах — громадные крылья с успехом выполняли эту роль. И, что самое главное, не мерзли сами. Ускоренное до предела кровообращение в этих конечностях не только не позволяло им замерзать, но и с успехом согревало меня. Правда, летом было очень жарко, но это такие мелочи…

А второе преимущество я обнаружил практически сразу же. Как оказалось, крыльями очень удобно рулить при беге. Да и на тренировках они очень хорошо гасят инерцию. Другое дело, что подставлять под удар их не надо — уж очень эти конечности чувствительные ко всякого рода повреждениям. Нет, это не означает, что мои крылья так легко повредить, скорее, наоборот — очень и очень сложно. Просто каждая царапина на них болит гораздо сильнее, чем где-либо еще. Да и крови натекает столько, что просто караул. Поэтому крылья лучше поберечь, пока я не решу, как обезопасить их от ударов.

Затормозив у обеденного зала и едва не вписавшись лбом в массивную дверь, я сосредоточенно замер, приводя себя в порядок. Последний раз одернув рубашку и откинув назад плетенку (меня все-таки научили заклинанию, заплетающему волосы, — сам я учиться плести нечто подобное отказался наотрез, у меня пальцы так не выгибаются), нацепил на лицо маску невозмутимости и, толкнув дверь, вошел в зал.

А в зале тишина, нарушаемая только еле слышным дыханием собравшихся на ужин. И у всех такие невозмутимые ро… пардон, лица, словно они на приеме у английской королевы, не меньше! Сели, сложили лапки на коленях и сидят. Ждут. Как это — кого? Меня, естественно! Пока хозяин замка, пусть чисто номинальный, не разрешит, есть нельзя. Не по этикету, чтоб его! И порции такие, что птичка не наестся. Разве что воробей.

Как только я зашел в зал, дверь за моей спиной закрылась. Все правильно — раз хозяин замка на месте, то после него уже никто не имеет права приходить. Кто не успел, тот опоздал. А о том, что, придя в гости к повару, можно за раз получить еды больше, чем во время завтрака, обеда и ужина, вместе взятых, промолчим…

Приветственно всем кивнув, я прошел к своему месту во главе длинного — чтобы все поместились — стола и уселся на свой покалеченный стул. Покалеченный не в том смысле, что у него ножки кривые, а в том, что вместо нормальной спинки была узенькая планка шириной сантиметров двенадцать, не больше. В самом деле, не на табуретке же мне сидеть! Вот для меня и сделали такой стульчик. По крайней мере, теперь я не отдавливаю себе крылья.

Усевшись и пожелав всем приятного аппетита, я принялся лениво ковыряться в своей тарелке. Нет, выглядело все очень вкусно: картофельное пюре и мясные рулетики с сыром готовятся специально для меня по рецепту моей мамы, по крайней мере, насколько я смог этот самый рецепт вспомнить. Но мне отчаянно хотелось чего-нибудь сладкого. Тортика, пирожных, да хоть леденцов! Но только не опостылевшего мне за последние несколько хаидэ мяса. Да я даже на полную сахарницу согласен! Дайте мне только при этом ложку и стакан с местным чаем.

Все так же вяло ковыряясь в тарелке, я с трудом досидел до конца ужина и, как только он закончился, целеустремленно направился на кухню, намереваясь-таки добраться до вожделенной глюкозы.

Кухня-кухня-кухня… Царство кастрюль, ножей и сковородок. Вотчина Цеаса, нашего повара. Здесь всегда можно найти что-нибудь вкусненькое. Но вот заходить сюда следует с осторожностью. Я однажды заявился в самый разгар готовки — так поймал три ножа и вилку в левое крыло и получил поварешкой по затылку. Поварской инвентарь так и летал по кухне. Причем летал в прямом смысле — поскольку от помощников повар отказался, а сам он никогда не успел бы приготовить столько еды, чтобы накормить шестерых человек, пятьдесят эльфов и одного вечно голодного меня, мои ушастые родственнички заколдовали все эти ножи-кастрюли-вилки-скалки-сковородки таким образом, чтобы они перемещались по кухне без посторонней помощи, повинуясь лишь мыслям Цеаса.

Подойдя к массивным дверям, из-за которых раздавался дробный стук ножей, я осторожно приоткрыл одну створку, просунул в образовавшийся проем голову… и едва не лишился кончика носа — мимо меня с угрожающим свистом пролетел окровавленный тесак. Проводив его ошарашенным взглядом, я пригнулся, и так, на полусогнутых, уворачиваясь от летающей посуды, проследовал вглубь затянутого паром помещения, ориентируясь на негромкое пение-бурчание повара. Не хочет никого беспокоить своими песнями — вот и поет вполголоса. Хотя с таким басом даже шепот великана был великолепно слышен на противоположном конце этого зала.

Хозяина кухни я нашел возле печи, на которой стояла монументальных размеров кастрюля, чье содержимое источало потрясающий запах. Цеас, помахивая здоровенным половником (как бы не тем самым, который оставил мне большую шишку на затылке), что-то напевал себе под нос. Заметив меня, он приветственно кивнул и махнул рукой в сторону стола, на котором стояло громадное блюдо с пирожками, не решаясь отойти от кастрюли. Вытащив из-под стола одну из двух табуреток (а вы что думали, я один, что ли, совершаю набеги на кухню? Ага, как же! Сколько раз я сидел здесь на пару с каким-нибудь ушастым!), я уселся и, пододвинув блюдо поближе к себе, взял первый пирожок. Откусил…

Ням! Вкуснятина! Пирожки оказались с вареньем. Моим любимым, между прочим. Не знаю, как называется фрукт, из которого его делают, но варенье по вкусу походило на абрикосовое, только более душистое, густое и чуть кисловатое.

Умяв с десяток пирожков, я почувствовал себя более-менее сытым. По крайней мере, желудок уже не порывался исполнять арию голодного из оперы «Есть хочу!», довольно переваривая отправленные в него сладости.